– Уйди с дороги, старче, а то зашибу! – сразу перешел к угрозам Олег, сберегая драгоценные мгновения. – Да как ты смеешь командовать, невежа! – вскинул копье богатырь ростом от земли до облаков. – Здесь проходит граница миров, и никого чрез нее я не пропущу! – Меня пропустишь, убирайся! – ведун выхватил саблю. – Ах ты, гнусный прыщ! – такой наглости Святогор не стерпел, опустил копье, медленно поскакал в атаку. Разогнаться всерьез этакой махине было просто негде. Олег с размаху ударил саблей по лбу лошади… Точнее, изобразил удар, ибо причинить вреда дымный меч был не способен. Однако не знающая этого лошадка испугалась, шарахнулась и встала на дыбы, вознося своего всадника куда-то в стратосферу. Ведун быстро сделал два шажка вперед, словно прорываясь, – Святогор метнул копье, и Олег поспешно отскочил, кинулся снова. Богатырь выхватил свой великий меч-кладенец, рубанул воздух, налетая. Дымный воин вновь отскочил – однако Святогор добивать не стал, повернулся боком на самом краю Воттоваары, пригрозил: – Смотри у меня! – Что ты можешь, старикашка… – ведун ткнул саблей лошади в глаз, спугнув с места, сам кинулся вокруг крупа. – Стой! – богатырь развернулся, нагнал, перегородил путь, увернулся от размашистого удара морока, замахнулся сам. Олег бросился наутек – Святогор погнался… Но в самый последний миг натянул поводья и остановился на краю скал. – Да уйди же ты! – ведун атаковал его снова, имитируя уколы, пугая режущими движениями по ногам и отскакивая на безопасное расстояние. Богатырь парировал, но не преследовал. – Сдвинься же ты хоть на шаг! – взмолился Олег, снова бросаясь в схватку и… И внезапно все пропало – он оказался за земле. Сидел с разведенными руками, и его обжигало высоченное пламя. Сырые ветки высохли и полыхнули, перестав дымить, а вместе с дымом сгинул и морок. – Ах ты, мелкий прыщ, таракашка безмозглая… – увидев со своей заоблачной высоты яркий костер и крохотного человечком рядом, Святогор догадался, с кем он только что дрался, боясь за свою жизнь и уворачиваясь, как от настоящего врага, и не смог сдержать ярости: – Получи! С высоты его седла меч, размером с башню многоэтажки, величаво ухнул вниз и гулко вонзился в землю в пяти шагах слева от Середина. Взметнулся снова. Олег кувыркнулся и, петляя, бросился бежать. Удар! Земля справа вздыбилась. От толчка Олег упал, сделал два кувырка, дабы не потерять скорость, вскочил, рванулся дальше. Еще удар! Земля дернулась из-под ног назад, и Середин распластался на животе. Но тут же вскочил, опять набирая ход. И опять ощутил удар! Однако с ног уже не сбивающий. Ведун свернул влево, оглянулся, замедляя шаг. Святогор до него больше не дотягивался. Излишне разгорячившись, богатырь все-таки съехал в долину! И, пытаясь дотянуться клинком до мелкого ничтожного врага, завяз всеми четырьмя лошадиными копытами в рыхлом торфянике. По самое брюхо! Всадник весом в несколько пирамид Хеопса – это не котенок. Его не всякая бетонка выдержит, не то что болотина. Богатырь спешиваться не спешил. Понимал, видно, что едва ступит вниз – провалится рядом с лошадью, как охотник проваливается в снег, едва сойдя с лыж. Ведун же не сильно обольщался. Святогор застрял не навсегда, вылезет – равно как лыжник рано или поздно всегда выползает из коварного глубокого сугроба. Но это произойдет не сразу, а потому у него появился шанс… Сберегая драгоценное время, Середин перешел на трусцу, обогнул могучего богатыря на безопасном удалении, пересек песчаную пустошь и шагнул на священную гору со стороны уходящей в небеса лестницы. Остановился, чуть выждал. Стал подниматься дальше. И наконец-то услышал рядом сухой щелчок. Это одетая степнячкой – в зеленые атласные шаровары, красную шелковую рубаху и войлочную, шитую серебром, синюю жилетку – рыжеволосая и черноглазая богиня задумчиво постукивала ногтем по сухому дереву. На земле Воттоваары все деревья вокруг почему-то были сухими и корявыми, мертвыми, без веток и коры. – Да, ты прав, ведун, – подняла Мара голову. – Конечно же, я не могу пропустить тебя живым в свое царство. Я знала, что если ты справишься с могучим Святогором, мне придется выйти к тебе, несмотря на то что я обещала больше никогда этого не делать. Ты справился, ты его обхитрил. И вот, я вышла тебя встретить. Ты добился всего, чего хотел. Что теперь? – Еще не всего… – облизнул мгновенно пересохшие губы молодой человек. – Всего, Олег. – Одеяние богини смерти стало темно-синим и рассыпалось в платье. Волосы поджались, в них вырос небольшой венец, блеснули две сапфировые заколки. Точно такой же камень возник на вороте. Зрачки Мары тоже обратились в сапфировые, а вот волосы побелели. – Ты прошел путь, достойный восхищения, мой витязь, и, как сказала храбрая Магура, подобное стремление нельзя оставить без награды. И я говорю тебе, смертный: ты заслужил то, чего желаешь. Я согласна на все, я твоя. Посему ответь мне, ведун Олег… Так что же ты станешь делать теперь? * * * Красно-синий вертолет с эмблемой компании «Роксойлделети» медленно прополз над идущей в сторону Воттоваары грунтовкой, выискивая достаточно широкое место для посадки. Это оказалось не такой уж простой задачей. Дорога была узкой, а деревья по сторонам – высоченными. Ни одного перекрестка, парковки, просто широкого изгиба проезжей части. В конце концов пилот, понукаемый хозяйкой, рискнул и приопустил машину над поляной с чахлым кустарником. Садиться не стал – мало ли что там под колесами окажется? Однако Роксалану это ничуть не смутило. Она выбросила свой мешок, спрыгнула сама, приняла одетую в сарафан легонькую знахарку на руки, махнула рукой пилоту, и тот с видимым облегчением взмыл в высоту. Со стороны, наверное, выглядело странно, когда из дверей «вертушки» выпрыгивает средневековая воительница в сверкающей золоченой кольчуге, с саблями на поясе, с колчаном через плечо и со свисающим с локтя шлемом в виде львиной головы… Однако смотреть на очередных туристов было некому. В пустынные земли горы смерти за последние дни не забрело ни одного туриста. – Здесь уже недалеко, Ираида Соломоновна, – Роксалана вскинула мешок на плечо. – У меня прямо зуд во всех конечностях от нетерпения. Пошли-пошли, потом отдохнете. – Да уж, потом отдохну, – согласилась ведьма, послушно выбираясь на дорогу. Миллионерша неслась вперед, прыгая с камня на камень, останавливалась, нетерпеливо приплясывая. Дождавшись спутницу, снова скакала вперед. Поднявшись на полсотни шагов, Роксалана вдруг остановилась: – А вот здесь вроде как хорошее место, Ираида Соломоновна. Как полагаете? – Раз в тебе такое чувство, чадо, стало быть, это оно и есть. – И что теперь? – Как готова будешь, скажи. Начнешь дышать, а я вызову Коляду. Он тебя в нужное место унесет, на тамошнюю бабу заменит. Хорошо бы, знамо, чтобы с носителем метки твоей стояли они как можно ближе. – А еще лучше: обнявшись, – злорадно хмыкнула Роксалана. – И еще лучше: целуясь. Представляешь, Ираида Соломоновна, он ее страстно, взасос лобзает, и тут: бац! А это уже я! – Девушка довольно расхохоталась: – Я больше не могу ждать, Ираида Соломоновна! У меня такой зуд во всем теле, аж горю! Давайте начинать. Знаки, руны, линии какие-нибудь нужны? – Нет, чадо. Тут такое место, что ничего не надобно. Лицо к небу подними, ладони ему открой – и дыши. Роксалана послушалась, запрыгнула на ближний валун и задышала, запрокинув голову и зажмурившись. Знахарка же пошла вокруг нее, слегка приплясывая и напевая: – Ты иди, Колядо светлый, по кругу небесному, но кругу земному, по кругу времен, по кругу жизней, по кругу смертей и рождений. Ты неси, Колядо вечный, свет свой из ночи черной к рассвету красному, ко дню белому, ты неси, Колядо мудрый, взор свой изо дня да в ночь, из жизни в смерть, из будущего в прошлое… Песня была долгой, и очень скоро вслед за знахаркой закружил ветер, становясь все сильнее и сильнее, подхватывая с земли сухие иглы, листья и прочий сор, постепенно превратился в вихрь, сливаясь вокруг одетой в доспех девушки в плотный кокон, и вдруг – резко опал, не оставив после себя ни поднятого сора, ни стоявшей на валуне девушки. Знахарка торопливо достала из-под юбки сарафана плоскую деревянную фигурку, сломала о колено, кинула на валун и облегченно перевела дух. Постояла, смотря на обломки, пожала плечами: – Нет никого. Вестимо, для равновесия миров в иное место несчастную Колядо забросил. Ну да мне с того только легче. Она отправилась бродить по горе, пока не выбрала место на одном из склонов, украшенных огромным сейдом: валуном, поставленным на три опорных камня. С кряхтением забравшись наверх, ведьма уселась, поджав под себя ноги, расправила юбку, блаженно зажмурилась, подставляя лицо солнцу. Вздохнула: – Вот я и чиста, матушка моя. Забрала мои грехи юная баловница, забрала мои силы и мою судьбу. Нет больше ни во мне, ни на мне ничего, матушка. Чиста. Чиста, как в первый день, сюда пришедши. Чиста, дабы вновь тобою, матушка, стать. Знахарка еще раз очень глубоко вздохнула и притихла. Прошел час, другой. Внезапно послышался оглушительный хлопок – и огромный валун лопнул почти пополам. Но знахарки в сей миг на валуне уже не было. Вместо нее там возвышалась остроконечная пирамидка из плотно сложенных камней. * * * – Так что ты будешь делать теперь, витязь? – сочувственно улыбаясь, спросила Мара. – Ты разгадал мою тайну? – Разгадал. – Олег приблизился к ней, любуясь прекрасным лицом, по которому так сильно истосковался. – Теперь я понимаю, как ты стала богиней смерти. Ты всегда восхищала меня, и теперь я знаю то, что раньше только чувствовал. Повелительницей мира мертвых тебя сделала жалость. И любовь. Ты потрясающа, ненаглядная моя! – И что теперь? – в третий раз спросила Мара. Ведун покачал головой: – Что за мир без тебя, богиня среди красавиц и прекраснейшая среди богинь? Пусть будет хотя бы поцелуй… Олег крепко обнял свою избранницу, привлек к себе, слился с нею в том единственном поцелуе, которому предстояло стать всем. В долгом, бесконечном, страстном и жарком, как сама жизнь… Но все же наконец оторвался и, не разжимая объятий, осторожно покосился в сторону песчаной пустоши, потом на склон горы. – Странно. Это я так уже умер? Или на этот раз все будет дольше? – Конечно, дольше, – откинув голову на изгиб его локтя, шепнула Мара. – В тебе столько многознания, Олег… Ты такой умный… А самых простых пустяков не замечаешь. – Каких? – Ты помнишь наш первый поцелуй? Там, в дебрях, на лесной тропинке. – Да, помню, – согласился ведун. – От того поцелуя я сразу умер…