Он остановился под сосной, тень которой падала широким мостом через сверкающую прогалину, разрезанную лыжней, затаился, а когда охотник добрался до нужного места – метнулся вперед, стремительно перескочив в его тень. Замер, размышляя, что делать дальше. Однако подарок Карачуна все решил за Середина – и ведун заскользил за путником, сидя в тени того, словно в санях, и не прилагая для того никаких особых усилий. Охотник неожиданно оглянулся – наверное, что-то почуял. Шмыгнул носом, отер лицо рукавом и полубегом двинулся дальше, утягивая тень с незваным пассажиром. Лишнего груза потомок росомахи, похоже, совершенно не ощущал. Лыжник оставлял позади сажень за саженью, помахивая копьем и иногда упираясь им в наст. Время от времени останавливался, смотрел в чащу, громко и недовольно пыхтя, и снова бежал через поляны и заросли. Опять останавливался. Олег смотрел ему в затылок и размышлял, как заставить бедолагу перейти границу святилища – притом, по возможности, не выдавая своего присутствия. В голову лезли только всякие глупости вроде негромкого нашептывания, типа «внутреннего голоса», или надписей на снегу перед охотником. Однако ведун был не уверен, что здешний лесной житель умеет читать. С «внутренним голосом» туземец скорее побежит не на гору великанов, тщательно охраняемую, а к своему шаману за помощью. И быть тогда Середину в очередной раз изгоняемым духом подземного мира! Как там, помнится, его звали? Самсайока? Охотник снова остановился, посмотрел в лес – и вдруг встрепенулся, побежал туда, завозился меж двух тонких сосенок. Приподнял со снега ветку, вытащил из-под нее довольно крупную куницу. Подставил под ветку обвязанную нитью палочку, оттянул, перекинув куда-то за ствол, достал из мешка кусочек мяса, сунул под ветку. Попятился, убрал куницу в мешок, вскинул его на спину. Взял копье двумя руками, бодро вернулся на лыжню и потрусил дальше. А уже через полторы сотни саженей свернул снова, разжился белкой, настропалил ловушку и побежал. Где-то с версту охотник опять шагал впустую, а затем нырнул в чащу за крупной пушистой лисой. Так, верста за верстой, мешок охотника потихоньку тяжелел и к сумеркам уже оттягивал ему плечи. Оказалось, что путь обхода ловушек хорошо вымерен – аккурат к вечеру лыжник вернулся к своему селению. Это было видно издалека: множество тропок в снегу, порубленные нижние ветви деревьев, пятна высыпанной золы и россыпи выброшенных костей. Понятно, что люди ходили здесь постоянно и в немалом числе, избавлялись от мусора и занимались прочими житейскими делами. Само собой, здесь пахло и дымом, и некоторой влажной затхлостью, и гнильцой. И уже издалека слышались резкие мужские и женские голоса. Охотник ускорил шаг, пробежал мимо длинной высокой стены заиндевевшей лещины, повернул – и впереди наконец-то открылся поселок. Внешне это стойбище очень напоминало то, в котором ведун оказался несколько дней назад: два десятка больших яранг, крытых линялыми шкурами оленей, быков и лосей, с дымовыми клапанами на острых макушках. Между собой семейные жилища соединялись низкими крытыми проходами, и чуть подальше, в центре, проглядывала деревянная крыша маленького домика на столбе, подозрительно напоминающего домовину. Однако для обычной охотничьей стоянки селение было все-таки слишком большим. Столько людей ближнему лесу не прокормить, за месяц всех косуль и зайцев на десяток верст окрест выбьют и на волков перейдут. Значит, где-то тут имелся схрон с припасами. А где припасы – там и зимовье. Может статься, и теплый земляной дом где-то рядом имеется. Просто сейчас семьям удобнее у своих очагов жить, а не под общей крышей тесниться. Вот вдарят серьезные морозы – тогда и переберутся… Мысли о быте охотников мгновенно выветрились из головы ведуна, когда он увидел перед ярангами с десяток высоких бородачей в тулупах, расшитых цветами и рунами, украшенных соболиным и горностаевым мехом, опушенных бобром, опоясанных длинными прямыми мечами и ножами. На головах незнакомцев были енотовые и лисьи треухи, на ногах – тоже расшитые валенки… Впрочем – почему «незнакомцев»? Именно так, судя по описаниям, и должны выглядеть светлые воины, храбрая стража святилища, сохраняющего великую «Голубиную книгу» от житейских невзгод. «На ловца и зверь бежит, – обрадовался Олег. – Нужно только перепрыгнуть в тень любого из воинов, и они сами отвезут меня на гору великанов». Трое светлых воинов грузили на сани охапки мехов и мясные туши, ошкуренные деревянные колоды – наверное, с медом, – какие-то тугие узлы. Трое саней, пятеро воинов рядом с ними в охране, еще один – с золотым амулетом в виде маленького колеса с семью спицами на груди. Коловрат, солярный диск. Значит, точно стража святилища, и этот воин у них старший. Еще несколько ратников сновали по стойбищу, то заныривая в яранги, то выскакивая – иногда с какими-то шкурами, посудой или топорами. Охотник замедлил шаг, свернул к кустам. Его тень ушла глубоко под ветви, коснулась отброшенной далекой елью широкой темной полосы – и ведун перескочил на нее, скользнул вдоль поляны перед ярангами, по самому снегу прокрался в тени саней, а от них – перемахнул в тень одного из воинов, сторожащих сани. Теперь можно было расслабиться и спокойно ждать, когда охранники святилища отправятся домой. Перед старшим воином стоял на коленях худолицый старик с красным, словно обожженным, лицом и, кланяясь, оправдывался: – Весна поздняя случилась, светлый воин, выпасы поздно зазеленели. Посему отел слабый у зверей получился, мало кому вес набрать удалось. А нет молодняка – нет и зверя хищного… – Мы себя не жалеем, со злом сражаясь! – перебил его воин. – Мы ночами не спим, каждый день десятки верст проходим, не допуская темные силы в наш мир! Мы спасаем вас от рабства и гибели! Вы что хотите, чтобы мы голодными из-за вас остались?! Где мясо?! С рода твоего пять пудов назначено сдавать. Пять! А вы меньше трех притащили. Ты хочешь, старый, чтобы я сам искать его начал? Я ведь найду! Но что найду – то уже все мое, без остатка! – Смилуйся, светлый воин, – упал в ноги старик. – Сами от голода отощали, похлебку из коры хлебаем, траву под снегом роем. Нет у нас более припасов, год пустой совсем. Как до тепла дожить, не знаем… – Два сорока соболей с тебя причитается! – рявкнул охранник. – А я вижу лишь один! – Сезон токмо начался, светлый воин! Мы заготовим. Мы довезем… В общем, в поселке тянулся обыденный сбор податей, все как всегда. Старейшина ни за что не даст лишнего – ибо в следующем году потребуют еще больше. Тиун не уступит ни пяди – иначе недоимки войдут в привычку. Приданная сборщику стража жадно рыскала по ярангам, надеясь поживиться хоть чем-нибудь сверх положенного. Местные жители, не будь дураки, все ценное, конечно же, попрятали. Слезы, порка, крики, несколько синяков – и тиун со старостой договорятся. Если мяса и вправду нет – недоимку возьмут чем-нибудь другим или позднее довезут. Если есть – то, утомив сборщиков и выдавив из них немного жалости, староста его отдаст. Ведь если расстаться с нажитым слишком легко – тягло тут же попытаются накинуть. За пологами яранг слышались то ругань, то хруст, то скулеж, то женские крики, то рев. Или, точнее, все это вперемешку. Вот из одной яранги выскочила девушка – простоволосая, в одном только меховом комбинезоне, называемом в этом мире керкером, с рыжей короткой шерсткой на лице, отбежала на несколько шагов, упала на живот, громко плача и стуча кулаками по утоптанному снегу. Следом вышел светлый воин, похлопывая по полусогнутому локтю вышитыми заячьими рукавицами. Похоже, совсем новенькими. Из соседней вылез другой стражник, совсем молодой, лет двадцати с небольшим – борода и усы еще только пробивались, хотя и были уже достаточно заметны. Тулуп, шапка, меч – такой же, как все. На ходу он разглядывал что-то небольшое, на кожаном шнурке. – Отдай, отда-ай!!! – выскочила следом девочка лет восьми в похожей на колокол кухлянке. – Она моя! – Альва, стой! – кинулась за ней из яранги женщина с лицом, поросшим пятнистой рысьей шерстью, но не успела: девочка догнала мужчину, вцепилась обеими руками в его тулуп чуть ниже пояса: – Отдай! – Пошла вон! – хлестко отмахнулся от нее светлый воин, врезав ладонью по лицу. Девочка завалилась, слетая с ног, и не упала на снег лишь потому, что не разжала рук, крепко держась за своего врага: – Отдай! Она моя! – Отстань! – воин махнул рукой снова, но теперь малышка изловчилась и вцепилась зубами в его ладонь. – Ах ты тварь! – светлый воин со злобой отшвырнул девочку, выхватил меч, рубанул. – Альва!!! – завизжала в ужасе женщина, сталь звякнула о сталь… и светлый воин в изумлении замер, глядя на возникшего перед ним врага. Ведун, стремительно выскочивший из тени и успевший принять удар на саблю, тоже замер – его порыв был столь стремителен, что задуматься над ним Середин не успел и, что делать дальше, теперь просто не знал. – Сдохни, тварь лесная! – Светлый воин чуть отступил и нанес стремительный удар Олегу в грудь. Тупо и прямолинейно, как ученик на первом уроке рукопашного боя. Середин чуть повернулся, опустив клинок сабли вниз и отпихивая меч влево, и тут же рубанул обратным движением, раз уж рука оказалась откинутой в полный замах с полуоборотом туловища. Голова светлого воина чуть дернулась и скатилась на снег. – Значит, так, – скинув тяжеленный заплечный мешок, размеренно произнес ведун. – Меня зовут Самсайока. Я – дух нижнего мира. Дарю смертным подарки и забираю тех, кто их принял, с собой. Расправив мгновенно полегчавшие плечи, он поднял взгляд на тиуна: – Уходите отсюда. Все остальное здесь мое! – Кто ты такой? – хрипло спросил светлый воин. – Неужели не понятно? – Середин поднял отрубленную голову и кинул тиуну. – Убейте его! – заорал старший. Светлые воины повыхватывали мечи, двинулись вперед. Олег хмыкнул и нырнул в близкую тень яранги. Стражники святилища остановились в растерянности. – И где он? Куда он делся? – Это дух нижнего мира, – ответил стоящий на коленях старик. – Он провалился сквозь землю. – Сейчас вернем! – Тиун решительно пересек поляну, сгреб левой рукой девчонку, выхватил нож и прижал к ее горлу, закрутил головой: – Выходи! Выходи, тварь черная! Выходи, или я зарежу эту гадину! По тени от яранги ведун скользнул к стражникам, вдоль их ног метнулся к саням, а от них, по отброшенной сосной полосе – за спину тиуну. Там и выпрямился. – Буривой! Сзади! – закричали сразу несколько воинов. Однако Олег успел схватить левой рукой его кисть, вывернуть наружу, одновременно ткнув кончиком сабли в подбородок: – Я же сказал: здесь все мое… Нож выпал на снег, ведун оттолкнул тиуна от себя, и светлые воины, все сразу, тут же ринулись вперед. Однако Середину было достаточно сделать шаг назад… И он оказался в тени сосны. – Что за?.. – растерянно выдохнул тиун. – Так, я сейчас… Но схватить девочку второй раз он не успел – из сосновой тени опять выступил Олег, и его легкая быстрая сабля опять легла на горло неугомонного сборщика дани: – Последний раз предупреждаю! Он услышал позади похрустывание снега… – Самсайока, берегись!!! – женщина кинулась вперед, сбивая с ног девочку, откатилась в сторону. Олег выждал еще два мгновения и, только услышав резкий выдох, вмиг пригнулся и крутанулся вокруг оси, уводя саблю вслед движению тела. – Х-ха!!! – ударил в пустоту светлый воин, достав кончиком меча до груди тиуна. – Ш-ш-ша! – прошелестел клинок по его тулупу, вспарывая шкуру, рубаху под ней и кожу на ребрах. – Бей его!!! – опять ринулись вперед светлые воины. Ведун выдернул косарь, принял первый выпад, уколол под руку, тут же отмахнулся от меча справа, обратным движением рубанул под подбородок, чудом поймал длинный выпад слева и, окруженный со всех сторон, нырнул в сосновую тень, скользнул по ней под ноги нападающих. Вскочил снова и с железным шелестом провел скрещенными клинками один о другой. Воины повернулись на звук, закричали, ринулись толпой, норовя зарубить его из-за головы, словно орудовали топорами, а не мечами. Ведун спешно попятился, чтобы не затоптали, вскинул косарь над головой поперек, встретил им один удар – уколол под него, второй – уколол под него, третий… Ощутил пятками рыхлый снег и что есть силы бросился вправо, к высоко груженным саням, растворяясь в их тени. Светлые воины кинулись следом, врезались в узлы, закрутили головами. Олег, обогнув тенями поляну, выступил со стороны яранги, скрестил клинки, прошелестел сталью: – Может, хватит? – А-а-а! И опять: прямой укол – встреча на саблю с полуповоротом, обратный удар поперек груди, шаг влево, косарь под меч, прямой укол, шаг вправо, меч на саблю, косарем в ответ по локтю, шаг назад, нырок в тень. Быстрое скольжение к саням, от них к сосне – и ведун снова вышел из тени, скрестил клинки, провел одним по другому: – Вас осталось всего шестеро, светлые воины! Смиритесь! – Мы убьем тебя, тварь! – звонко выкрикнул молодой сборщик податей.