— Наверно, я могу дать поводы для бесконечных обсуждений. Джейн открыла было рот, чтобы возразить, но я остановил ее жестом. — Это шутка. Майор Крик рассказал мне о том, что нам будет трудно общаться через МозгоДруга. — Поэтому мне и нравится говорить с вами голосом. Ни с кем другим я так не разговариваю. — Мне кажется, что вы разговаривали вслух, когда спасли меня. — Тогда мы опасались, что нас засекут по радиоизлучению. Говорить тогда было безопаснее. Мы также разговариваем вслух, когда бываем на людях. Зачем привлекать к себе лишнее внимание, если этого можно избежать. — Зачем вы выхлопотали мне назначение на «Ястреб»? — Вы полезны нам, — сказала Джейн. — У вас есть опыт, который может пригодиться на Коралле, а также и для некоторых других аспектов нашей подготовки. — Что вы имеете в виду? — Майор Крик будет говорить об этом завтра на совещании. Я тоже там буду. Я командую взводом и возглавляю разведку. — Это единственная причина? Что я могу пригодиться? — Нет, — сказала Джейн, — это причина, по которой вы находитесь на корабле. Знаете, я смогу проводить с вами очень немного времени. У меня прорва дел по подготовке к операции. Но есть еще кое-что: я хочу знать о ней. О Кэти. Какой она была. Как она выглядела, как вела себя. Я хочу, чтобы вы рассказывали мне о ней. — Я расскажу вам о ней, — согласился я. — Но при одном условии. — Каком же? — Вы должны рассказать мне о себе. — Зачем? — Потому что целых девять лет я жил, зная, что моя жена мертва. Теперь я встретил вас, и у меня внутри все перевернулось. Чем больше я буду узнавать о вас, тем лучше буду привыкать к мысли, что вы — не она. — Во мне нет ничего интересного. И мне всего лишь шесть лет. Вряд ли за это время можно успеть сделать что-нибудь выдающееся. — За минувший год я натворил больше, чем за предыдущие семьдесят пять, — возразил я. — Можете мне верить: шесть лет — это совсем не мало. — Сэр, позволите составить вам компанию? — спросил красивый молодой (вероятно, не старше четырех лет) солдат Специальных сил. Они впятером стояли передо мною, держа в руках подносы с едой. — Стол свободен, — ответил я. — Некоторые предпочитают есть в одиночестве. — Я не из их числа. Прошу вас, присаживайтесь все. — Спасибо, сэр. — Солдат опустил поднос на стол. — Я — капрал Сэм Мендель[17]. Это рядовые Джордж Линней, Вилл Гегель, Джим Бор и Жан Ферми. — Лейтенант Джон Перри, — в свою очередь, представился я. — Что вы думаете о «Ястребе», сэр? — спросил Мендель. — Здесь спокойно и тихо, — ответил я. — Вы правы, сэр, — сказал Мендель. — Я только что говорил Линнею, что не думаю, чтобы я говорил больше десяти слов в месяц. — В таком случае вы только что побили свой рекорд. — Вы не разрешили бы наш спор, сэр? — обратился ко мне Мендель. — Мне придется сделать для этого что-нибудь сложное? — Нет, сэр. Мы всего лишь хотим узнать ваш возраст. Видите ли, Гегель поспорил, что ваш возраст больше, чем удвоенная сумма возрастов всего нашего отделения. — И какова же эта сумма? — В отделении десять человек, считая меня, — принялся объяснять Мендель, — и я старше всех. Мне пять с половиной. Остальным — от двух до пяти. В сумме получается тридцать семь лет и примерно два месяца. — Мне семьдесят шесть, — сказал я. — Так что Гегель прав. Хотя он выиграл бы, поспорив о любом новобранце. Землян вербуют лишь после того, как им исполняется семьдесят пять. И позвольте мне сознаться: быть вдвое старше, чем все ваше отделение, не очень-то приятно. — Да, сэр, — согласился Мендель. — Но, с другой стороны, в этой жизни мы участвуем по крайней мере вдвое дольше вас. Так что то на то и выходит. — Пожалуй, вы правы. — Это, наверно, интересно, сэр, — вступил в беседу Бор, сидевший чуть поодаль от меня. — Перед этой вы уже прожили целую жизнь. На что это было похоже? — Что вы имеете в виду? — переспросил я. — Моя жизнь или то, что я живу второй жизнью? — И то, и другое. Внезапно я осознал, что ни один из пятерых моих сотрапезников даже не взял вилки, чтобы приступить к еде. И во всей просторной столовой, где только что слышалось обычное лязганье подносов и негромкий стук вилок, наступила едва ли не мертвая тишина. На память мне пришли слова Джейн о том, что все очень интересуются мною. Несомненно, так оно и было. — Мне нравилась моя жизнь, — сказал я. — Не знаю, могло ли в ней найтись что-нибудь захватывающее или даже просто интересное для любого, кто не прожил ее. Но для меня эта жизнь была хорошей. Что касается мысли о том, что у меня перед этой жизнью была еще одна, то, честно говоря, я пока что не думал об этом. И никогда не думал о том, какой будет новая жизнь, перед тем как ее начать. — В таком случае, почему же вы так поступили? — спросил Бор. — Ведь должно же было у вас иметься хоть какое-то представление о том, как это будет. — Нет, я этого совершенно не знал, — честно сознался я. — И не думаю, чтобы знал хоть кто-нибудь из нас. Большинство никогда не были на войне или даже на военной службе. Никто из нас не знал, что здесь заберут наше сознание и пересадят его в новое тело, которое лишь частично является тем, чем мы были прежде. — Мне это кажется глупостью, сэр, — заявил Бор, и я сразу вспомнил о том, что на Земле люди даже вдвое-втрое старше, чем он, считаются самыми бестактными. — Не пойму, почему кто-то может захотеть ввязаться в историю, о которой не имеет ни малейшего понятия. — Вам ведь никогда не приходилось быть стариком, — вздохнул я. — Неизмененный человек семидесяти пяти лет может вести себя куда опрометчивее, чем вы. — А в чем тут может быть разница? — продолжал допытываться Бор. — Именно это и должен спросить двухлетний, который просто не знает, что может постареть. — Мне три, — немного обиженно возразил Бор. Я поднял руку. — Подождите, давайте попробуем по-другому. Мне семьдесят шесть, и, вступая в ССК, я действительно сделал, как это у нас называется, «прыжок веры». С другой стороны, это был мой выбор. Я не обязан был так поступать. Если вам трудно вообразить, что все это должно было для меня значить, попытайтесь посмотреть с моей точки зрения. — Я указал на Менделя. — Когда мне было пять лет, я еще толком не умел шнуровать свои ботинки. Если вы не можете представить себе, что такое дожить до моих лет и вступить в ССК, то подумайте, насколько трудно для меня представить себе полностью взрослого пятилетнего человека, не знающего ничего, кроме войны. Если даже отложить в сторону все остальное, то я неплохо знаю, на что похожа жизнь за пределами ССК. А какой она кажется вам? Мендель обвел взглядом своих товарищей, которые ответили ему такими же немного напряженными взглядами. — Мы мало об этом думаем, сэр, — начал капрал. — Во-первых, мы не видим в этом ничего необычного. Все, кого мы знаем, рождались совершенно одинаково. С нашей точки зрения, это вы необычные. У вас было детство и вы прожили целую жизнь, прежде чем попасть сюда. По-моему, это довольно неэффективный подход. — Вы когда-нибудь задумывались о том, что можно жить и не состоя в Специальных силах? — спросил я. — Не могу представить себе такого, — сказал Бор, и все остальные закивали. — Мы все здесь — солдаты. Это наше единственное занятие. Это наша жизнь. — Именно поэтому вы кажетесь нам таким интересным, — пояснил Мендель. — С идеей о том, что эта жизнь может быть результатом произвольного выбора. Мысль о том, что можно жить по-другому. Это чуждо для нас. — Чем вы занимались, сэр? — спросил Бор. — В вашей другой жизни? — Я был писателем. Солдаты удивленно переглянулись. — В чем дело? — спросил я. — Странный способ существования, сэр, — ответил за всех Мендель. — Зарабатывать деньги, составляя слова в строчки. — Бывают профессии много хуже, — заметил я. — Мы не хотим вас обидеть, сэр, — поспешно вставил Бор. — Я нисколько не обижаюсь. Просто у нас с вами различные взгляды на очень многие предметы. Но это заставляет меня задуматься о том, почему вы это делаете. — Что? — уточнил Бор. — Сражаетесь. Вы же знаете, что большинство народу в ССК похожи на меня. А большинство народу в колониях отличаются от вас еще сильнее, чем я. Так почему же вы сражаетесь за них? И вместе с нами? — Но ведь мы же люди, сэр, — с ударением проговорил Мендель. — Не в меньшей степени, чем вы. — Учитывая нынешнее состояние моей ДНК, это не очень весомый аргумент, — возразил я.