Наконец неизвестный справился с замком. Дверь со скрипом открылась, и человек скрылся в сторожке. - Не нравится мне этот полуночник, - сказал Пантелеев. Они стояли за кустами, наблюдая за сторожкой. Домик казался нежилым. В темных окнах отражалась луна. У дверей виднелось смятое ведро. Сама дверь была сейчас полуоткрыта. Можно было подумать, что в этом обшарпанном домишке с полуразвалившейся трубой давно уже не бывали люди. Однако не призрак же вошел сейчас туда. Но почему вошедший не зажигает огня? Что он делает в темноте? Василий Матвеевич посмотрел на Новикова. - Не нравится мне это, - повторил он. - Пойдем-ка, Степан Яковлевич, потихоньку, посмотрим, что к чему. Но едва они вышли из-за кустов, хлопнул выстрел. Пуля пропела рядом. Пантелеев увлек Новикова вбок, за деревья. Стреляли из револьвера. Пули сбивали листья, щелкали по стволам. Пантелеев и Новиков укрылись надежно, видно из сторожки их не было, но стрельба не прекращалась. Теперь оба они поняли, что человек, стрелявший по ним, имеет прямое отношение к событиям в банке. - Ты его поотвлекай изредка выстрелами, а я за дом загляну. Нет ли там запасного выхода. Пантелеев побежал, укрываясь за деревьями. Стрельба вдруг прекратилась. Он прижался к стволу старого корявого тополя и замер, понимая, что надо выждать, сообразить, что собирается предпринимать противник. В такой ситуации выиграть может тот, у кого крепче нервы. Было тихо. Пантелеев медленно двинулся к сторожке. Внезапно прямо на него, словно подгоняемые кем-то, из-за домика выбежали две лошади. Он поспешно отскочил в сторону от пронесшихся мимо коней. И лишь в последний момент увидел на одном из них человека. - Пантелеев! - услышал он голос Новикова. - Ты где? Василий Матвеевич не отвечал. Он тщательно целился. Было трудно, потому что человек, припав к шее лошади, почти слился с нею. Одна мысль билась в голове - уйдет, уйдет… Он выстрелил. Лошадь тонко заржала, взметнулась на задние ноги, потом прыгнула вперед. И человек свалился с нее, тяжело рухнул в траву. - Что? Что? - нетерпеливо спрашивал появившийся Новиков. - В кого ты стрелял, в кого? - Чуть не ушел, подлец, - устало произнес Василий Матвеевич. - Ну-ка, давай глянем… Они подошли к лежащему, наклонились над ним. - Конюх? - спросил Новиков. В голосе не было удивления. Спокойный был голос. - Хитрый негодяй оказался, - угрюмо произнес Пантелеев, избегая смотреть на Новикова. - Про него говорил поп, определенно про него… Новиков потянул из рук убитого лямки мешка, заглянул в него, вытащил пачку денег. - Из банка, - вздохнул Пантелеев. Новиков, присев на корточки, рассматривал лицо конюха. - Узнал он меня, - сказал он, - потому и скрылся. Старые мы с ним знакомые. Никакой он не Демьяныч, Василий Матвеевич, а Ковыршин, жандарм. В пятнадцатом году меня допрашивал. Лощеный был, в пенсне. Перчатки надевал, когда бил, чтоб рук не замарать и не зашибить пальцы… Да-а… бандюгой стал… Он выпрямился. - Ну что, Пантелеев, все? - Все, Степан Яковлевич, все! Новиков, вглядевшись в суровое лицо начальника милиции, заметил ранее не виденные морщинки и ясно проступившую усталость. Нелегко достались Пантелееву эти несколько дней. «Да и мне не легче», - подумал Новиков. Пантелеев спрятал револьвер, взглянул на заалевшее на востоке небо и неожиданно улыбнулся - улыбкой человека, завершившего трудное дело. Герман Тыркалов ЯВКА С ПОВИННОЙ Жулики это хорошо уяснили, и участковый инспектор Иван Матвеевич Полухин, конечно же, тоже знал, что легче всего обворовать квартиру в новом доме, когда жильцы еще не успели заменить стандартные примитивные замки, установленные строителями. Чуть ли не все замки можно открыть одним ключом, а если иметь сноровку, то и обычный гвоздь для этого сгодится. Ныне воровства поубавилось, но береженого, как говорится, и бог бережет. Полухин же, получив в новом большом доме однокомнатную квартиру, на радостях не подумал о надежном запоре. Столько забот навалилось - не до замка! Тем более что жена по случаю новоселья взяла отпуск и почти неотлучно занималась домашними делами. Ну, а Иван Матвеевич, известно, с утра до позднего вечера на службе. Куда денешься - участковый! Вырвался, однако, Полухин как-то субботним днем, чтобы вместе с женой по магазинам походить - люстру поискать, шторы и еще что-то там купить для новой квартиры. Его Ксения Митрофановна - Ксюша, как неизменно с давних дней молодости называл ее муж, - не решалась без его совета приобретать дорогие вещи. Пообедали на скорую руку и пошли. Возвратились домой. Иван Матвеевич задержался на минутку у почтового ящика, чтобы захватить газеты, а жена поднялась прямехонько к себе на третий этаж. Поставив посреди лестничной площадки нагруженную покупками хозяйственную сумку, она подошла к двери, вставила в замочную скважину ключ, однако повернуть его не смогла: замок оказался незапертым. «Что за напасть такая?» - заволновалась Ксения Митрофановна. И в это время дверь вдруг распахнулась, и из квартиры шагнул белокурый парень. - О, господи! - только и успела воскликнуть Ксения Митрофановна. Непрошеный гость оттолкнул женщину. Споткнувшись о стоящую позади нее хозяйственную сумку, Ксения Митрофановна упала навзничь и, ударившись затылком о цементный пол, потеряла сознание. В тот момент Иван Матвеевич достиг уже последнего марша лестницы перед своей площадкой. Услышав тревожный возглас жены и почуяв неладное, он ринулся наверх по лестнице. Между тем белокурый, увидев на своем пути капитана милиции, от неожиданности остолбенел, прижавшись спиной к дверному косяку. Не обращая на него внимания, Полухин бросился к жене и, приподнимая ладонью ее голову, ощутил теплую липкую влагу. «Кровь», - мелькнуло в сознании. Он растерянно глянул на парня и негромко приказал: - Принеси с кухни водички. Парень тотчас зашел в квартиру и через минуту вынес чашку с водой. Иван Матвеевич тщетно старался напоить жену. Янтарными струйками влага стекала по бледному лицу Ксении Митрофановны. Наконец она глотнула. - Смотри, пьет, - с облегчением сказал Полухин. - Принеси-ка йод: в ванной на полочке флакончик должен быть. И захвати полотенце! Явно растерявшийся парень беспрекословно исполнил и эту просьбу. Вылив содержимое пузырька на полотенце, Иван Матвеевич осторожно подложил его под голову жены. - Вот беда-то какая, - тяжело вздохнул Иван Матвеевич. - Я не хотел, честное слово… - сказал парень. - А ну-ка давай осторожно перенесем ее в комнату. Помоги… Вместе с парнем они уложили Ксению Митрофановну на диван. Снимая с жены туфли, Иван Матвеевич взглянул на своего гостя. Тут он как бы очнулся от поглотившего все его существо переживания, осознал реальность случившегося. Иван Матвеевич будто впервые увидел перед собой курчавого белокурого парня и только сейчас отчетливо понял причину его появления. - Что ж ты натворил? - негромко сказал он. - Разве ж так можно?.. Видно, за живое задели непрошеного гостя эти слова, полные душевной боли и горького упрека. Смятение отразилось на его лице. - Я не хотел… Честное слово… - не выдохе произнес парень. Неподдельная горечь звучала в его словах. Ушатом воды она выплеснулась на только что вспыхнувший в Иване Матвеевиче гнев к этому человеку. Полухин поостыл, испытывая к парню смутное неосознанное чувство жалости. - Как звать-то тебя? - неожиданно спросил Иван Матвеевич. - Лешка, - виновато ответил тот. - Знаешь что… - Полухин на мгновение замешкался, - знаешь что, Лешка, в доме еще не успели установить ни одного телефона. Будь человеком, мотнись на остановку автобуса, там есть автомат. Позвони по «ноль-три», вызови «скорую помощь»… Как выйдешь из подъезда - направо два квартала… Быстренько только. Очень тебя прошу… Ни слова не говоря, парень ушел. Но тут же вернулся: принес в комнату забытую на лестничной площадке хозяйственную сумку и в нерешительности остановился. - Чего стоишь?! Давай скорей! - А если я убегу? - глянув куда-то в сторону, спросил Лешка. - Фу ты, ей-богу, - поморщился капитан, - совесть-то в тебе, надеюсь, осталась. Ты позвони, вызови «скорую», а там, как знаешь… От себя ведь все равно никуда не убежишь. - Как это «от себя»?.. - Слушай, Лешка, не трать зря времени! А все остальное я тебе потом объясню… Парень понимающе потряс головой и вышел из комнаты.