Хоть небольшое облегчение — она не единственная, кто не знал. У них троих не было общей тайны. Она не оказалась на обочине. — Когда ты планируешь рассказать? — Позже. Габриэлю нужно концентрироваться на учебе, а у Алисии так хорошо обстоят дела в Австралии. — То есть однажды ты просто исчезнешь? Так ты думал? — Я собирался рассказать так, чтобы осталось время… попрощаться. Впервые голос у него дрогнул, и он закашлялся. Ханна почувствовала, как мгновенно прослезилась. — Но не шататься дома и пережевывать это месяцами. — От бесконечного перемалывания лучше не станет. — Вот да. — Я их тоже потеряю. Она тут же пожалела о сказанном. Сейчас речь не о ней. Это не ее нужно жалеть. Пока нет. Настанет день, время, но еще не сейчас. — Чушь! — Нет, они приезжают в гости и звонят, потому что ты здесь. — Не правда. — Правда… это моя вина, так что… Я держала их на расстоянии. — Ты была хорошей мамой. Ты же знаешь. Ты хорошая. Как ни старалась, она не смогла сдержать слезы. Снова: слишком большое горе, слишком много всего. Им так о многом нужно поговорить, стоило бы поговорить, но сейчас ей казалось, что еще одна фраза станет настолько тяжелой, что она не сможет встать с места. Она выдвинула стул. — Мне надо на работу. — Не останешься дома сегодня? — Я не могу. Мне нужно… Я люблю тебя, но не смогу сейчас здесь находиться. Произнеся эти слова, она почувствовала, насколько они правдивы. Оставлять его означает усилить угрызения совести, но ей нужно что-то другое. Психолог такое не порекомендовал бы, но она вынуждена на время отодвинуть чувства в сторону. Подавить их. Привязать существование к чему-то знакомому и привычному, когда кажется, что все рушится. Работа. Простой выбор. У нее оставалась только работа. Снаружи еще толпились журналисты. Кажется, их стало больше со вчерашнего дня. Вопросы, камеры и телефоны преследовали Ханну до самого входа. Она кивнула, здороваясь с Карин на вахте, которая многозначительно взглянула на настенные часы. Самое важное за всю историю расследование в Хапаранде, а она решила поспать подольше. Ханна лишь провела карточкой и скрылась в коридоре, прошла мимо камер, в женскую раздевалку. Ей хотелось как можно скорее переодеться в форму. Оставить гражданскую Ханну. Жену Томаса. Стать Ханной, сотрудницей полиции. Переодевшись, она поднялась по лестнице и вышла в коридор к своему кабинету. Все кабинеты, мимо которых она проходила, пустовали. Вероятно, утренняя планерка еще продолжалась, но должна вот-вот закончиться. Нет смысла идти туда и привлекать к себе внимание. Новая молоденькая уборщица стояла у нее в кабинете, когда она вошла, вытирала тряпкой низкую скамью под доской объявлений. — Sorry, done now[13], — извиняясь, сказала она, увидев Ханну. — Можете не торопиться. — No, no, done now[14], — повторила она и Ханна могла поклясться, что та сделала что-то вроде реверанса, прежде чем уйти. Ханна села за стол, включила компьютер и вошла в систему. Она сидела неподвижно, глядя на папки и иконки. С чего начать? Что достаточно увлекательно, чтобы ее отвлечь? Сместить фокус. Она подумала, что знает ответ. Ничего. Ей действительно придется напрячься сегодня, чтобы сконцентрироваться на работе. В то же время она обязана справиться. Так с чего начать? К счастью, она избежала мук выбора. В дверь постучал и затем вошел Гордон. — Вот ты и здесь, — констатировал он, закрывая за собой дверь. Ханна тихо вздохнула — она прекрасно знала, почему он запер дверь. Нельзя так просто появиться посреди ночи, уехать утром, не сказав ни слова, и думать, что он не заговорит об этом при встрече. — Как ты себя чувствуешь? — начал он и сел на свое привычное место. — Хорошо, — ответила Ханна, сумев выдавить легкую улыбку. — Лучше, по крайней мере. — Ты выглядишь уставшей. Уставшей и грустной. — Я устала. — Ты так и не хочешь говорить об этом? — Нет, и прости, что я вот так нагрянула ночью. — Ничего страшного. — И нам лучше больше не видеться. — Не видеться… — Не трахаться, у нас больше не будет секса. С этим покончено. Она явно застала его врасплох. На секунду у него на лице отразился шок. Он несколько раз сглотнул, кивая. Ей показалось или глаза у него блестели, когда он посмотрел на нее. — Почему? — Просто больше не будем. — Это из-за Томаса? Он знает? Поэтому? В голосе слышалась некоторая мольба, как будто ему необходимо знать причину, попытаться понять. У нее не было сил объяснять. — Я больше не хочу, неважно почему. — Окей, — сказал он дрожащим голосом и с разочарованием, которого не мог скрыть, открывая дверь. — Мы… можем поговорить об этом позже, может быть. Но да, нам нужно поговорить. И он ушел. Ханна удивленно посмотрела ему вслед, но отодвинула случившееся в сторону. Что бы это ни было, сейчас у нее нет сил. Наверняка она придумывала себе лишнее. Она растеряна. Поэтому-то она и здесь. Чтобы найти равновесие. С помощью работы. Ей нужно поработать. Так что она встала, свернула в коридоре налево и подошла к Моргану. Он сидел у компьютера, спустив очки для чтения на переносицу, и писал. Когда она вошла и прислонилась к дверному косяку, он повернулся. — Привет! Ты был на встрече? — спросила она. — Да, а ты где была? — Дома кое-какие проблемы. Она могла спокойно сказать об этом — Морган никогда не спросит, что случилось, и не поинтересуется, хочет ли она это обсуждать. Он не очень любопытный и не очень заинтересован. — Ты не много пропустила, — прямо сказал он, чуть поведя плечом. — Они подняли «Хонду», отправили ее в Лулео. — А что с номером, который мы нашли у Фукé? — Проверял его утром. Также отключен. По-прежнему не найдено ничего в телефонах и компьютерах жертв, что бы объясняло цель их нахождения около заброшенного дома или причину их убийства. — То есть никто из них не сбивал Тарасова? — Похоже, что так. И мы ничего не нашли об амфетамине. Нет желающих купить, никто не продает. Ханна задумалась. Найденный ими телефонный номер активирован в момент, когда они идентифицировали тело, а Ренé Фукé без сомнений занимался наркоторговлей. Тут должна быть какая-то связь. — Но мы так же считаем, что это связано с Тарасовым? — спросила она. — Мы работаем масштабно и беспристрастно, — ответил Морган, улыбнувшись этому заезженному клише с пресс-конференций. — Но да, что еще это может быть. — Так какой наш порядок действий сейчас? — Продолжаем допросы, обходим соседей, ждем криминалистов, надеемся на свидетелей. — Ритола что-нибудь говорил о том, кого могли послать русские? — Его не было на встрече. — А где он тогда? — Кто знает, — пожал плечами Морган. Ханна поняла, что получила то, за чем пришла, и пошла обратно к себе, по пути бросив взгляд на кабинет Гордона в конце коридора. Дверь закрыта. Он никогда ее не закрывает.