— Это не я!.. У нас их не убивали… Уехали они… Даже телку сняли… — Какую телку? — Да не знаю, подошла к ним одна… — А кто избил? — Наши пацаны… Один из этих к Лийке полез, за руку схватил. Наши его со сцены сняли… Другой подписался, пришлось обоих гасить… — На сцену полез? — Лийка над ним прикололась. Встречу ему в клубе назначила, типа шуры-муры. Он подъехал, а она стриптиз крутит… Это его взбесило, он на сцену полез… А что пацанам оставалось делать? — Да, он на свидание с девушкой ехал, — сказал Комов. — Я же говорю, Лийка прикололась. — А сняли они кого? — Говорю же, какая-то левая к ним прикрутилась. — Левая? — Ну, если я ее не знаю, то левая… Она потому и в клуб не пошла. Там только для своих… — А она, значит, чужая. — Чужая… Увидела этих, из машины вышла, и к ним. — Из какой машины? — Стояла там «девятка»… Она уехала, и тачка за ней… — Номера видел? — Видел, запомнил и записал. — Даже так? — Мы чужих сутенеров здесь не прописываем. И проституток тоже. — В чем девушка была? — спросил Комов. Степан кивнул, реагируя на правильный вопрос. — Ну, в чем. В платье, на шпильках… Сумочка при ней… — А платье какое? — Короткое… Если она снималась, то зачем ей длинное? — В горошек платье или в клеточку?.. Может, в решеточку? — с усмешкой осведомился Комов. — Нет, не в решеточку… Далеко было, не разглядел. Но скорее в горошек… Да, может быть. — А номер точно записал? — Да… В блокноте он. — Кеша задвигался, приподнял скованные руки. Степан кивнул, достал ключ от наручников. Комов взял его, расстегнул браслеты. Кеша сам достал из кармана блокнот, протянул старшему лейтенанту. — Это та самая Лия? — спросил тот, рассматривая какую-то запись. — Ну да. — Телефончик… Дружишь с ней? — Ну, хотелось бы… — А что не так? — Да строптивая она… И на язык больно острая… Ей палец в рот не клади. — Так не клади. — Ей даже Сафрон не кладет. — Даже? — Он к ней подкатывался, так она его прокатила. — И Сафрон ее за это не наказал? — Нет. Сафрон — мужик с понятиями, у него все по справедливости. Не хочешь, не надо. — Не умеешь — научим… и заставим, — с усмешкой добавил Комов. — Да, заставить он может. Но Лийку не трогает. Потому что уважает. — И тебя ее уважать заставил, да?.. Нельзя ее трогать, да? — Нельзя, — подтвердил Кеша. Комов переписал номера машины, взял на заметку и телефончик Лии. — А где рисунок? — спросил он. — Какой рисунок? — не понял Кеша. — Ну, как проститутка выглядела, за которой «девятка» поехала… — Да как проститутка она и выглядела… Парик на ней был, платье короткое… — В лицо запомнил? — Она все время боком ко мне стояла… Да и освещение там не очень… Далеко… — Если увидишь, узнаешь? — Если увижу. — Увидишь. Когда фоторобот составишь, — сказал Степан и стронул машину с места. — Куда это мы? — с тревогой спросил Кеша. — В отдел служебно-художественного творчества. — Нельзя мне! — Почему? — Так время же! — Такой большой, а в сказки веришь, — заявил Комов. — А ты что, в банде у Сафрона состоишь? Или просто вышибалой служишь? — спросил Степан. — Да, просто. — Тогда тебе и бояться нечего… Если, конечно, не ты Кравченко и Станина убил. — А зачем это мне? — Так ты же в Лию влюблен. А Кравченко за ней на сцену полез… — Да не влюблен я! Степан усмехнулся. Вот и еще одна версия подоспела. Убийство из ревности. Критики она не выдерживала, но список пополняла.