Степан не выдержал, толкнул Комова локтем. — Только холостой. Без впрыска… Я не обижаюсь… Тем более что всякое бывает… — проговорила Лия и вздохнула: — Значит, крайней вы меня делать не собирались? — Нет. — Вот и зачем мне обижаться? — На кого? — спросил Степан. — Это я о своем, о девичьем… Да, если я вам нужна буду, в том «Бумбе» меня не ищите. — А где искать? — Нигде. Я в клубах больше не работаю… — А где работаешь? — Пока нигде… Но обязательно что-нибудь придумаю. — Удачи тебе. — А у вас, я смотрю, с работой все в порядке. Это что, бронежилеты? — От стрел Амура, — сострил Комов. — И как, помогает? — Я, например, холостой. Товарищ старший капитан тоже. — Старший капитан? Разве такое бывает? — У нас бывает. Машина пересекла Кольцевую, прошла контрольный пост милиции. — Мне возле метро остановите, — сказала Лия. Вопросов у Степана к ней больше не было, но и отпускать девушку ему не хотелось. Когда она ушла, в душе у него вдруг возникло чувство пустоты. Бронежилеты действительно защищали его от стрел Амура. Двадцать восемь лет ему, а он до сих пор не женат и не стремится к этому. Потому что знает, как семья отвлекает от службы. Но сама по себе служба не может быть смыслом жизни. Ради чего или кого он рискует собой? Ради государства? Но оно ведь бездушно по самой своей сути, от него не стоит ждать ни восхищения, ни благодарности. А любимая женщина могла и оценить. Но нет у него никого, с кем он мог бы связать свою жизнь. Лия — далеко не лучший для этого вариант. Но все равно ему вдруг стало одиноко. Впрочем, это была минутная слабость. Чувство надвигающейся опасности заставило его забыть о личном. Они подъехали к многоэтажному дому. Люди вокруг, дети бегают, мамаши с колясками ходят. Степан просто не захотел надевать бронежилет, да и Комов отказался это делать. — А чего бояться? — спросил он. Дверь им кто-то открыл практически сразу. Из сумрака квартиры вынырнула скалка, которая тут же обрушилась Комову на голову. Он едва успел подставить левую руку. А правой вполне мог нажать на спусковой крючок пистолета. — Ой, извините! — донеслось из квартиры. Дверь стала закрываться, но Комов ее удержал, ворвался в квартиру, прижал к стене крупнотелую женщину. Степан услышал, как скалка вывалилась из ее руки. Видеть этого он не мог, потому что влетел в гостиную. Там никого не было. Диван разобран, журнальный столик с остатками пиршества. На полу чемодан и спортивная сумка. Кроме женщины, в квартире никого больше не было. — Да отпустите вы меня! — заявила она и запоздало дернулась, пытаясь оттолкнуть Комова. Тому пришлось поднапрячься, чтобы сдержать ее нешуточный порыв. — Капитан Круча, уголовный розыск. Где Прокопов? — Он что, теперь еще и милиции понадобился? — Я вас отпускаю, только вы ведите себя спокойно, — осторожно сказал Комов и отошел. Женщина расправила плечи, угрожающе глянула на него. Но скалку, лежащую на полу, глазами не искала. Это обнадеживало опера. — Вы жена Прокопова? — спросил Круча. Женщина была в цветастой рубашке, в шортах, в каких любят щеголять курортники. — Жена. — А где Николай? — Я и сама хотела бы это знать. — Вы только что с дороги? — Ну да. — Женщина глянула на свою поклажу, которую даже не успела распаковать. — А Коля тут накуролесил? — Тяжелая у вас рука, гражданочка, — заявил Комов, мрачно усмехнулся и зачем-то потер макушку. Он вроде бы отбил удар, не получил по голове. Наверное, представил себе, как оно могло быть. — Да уж, накуролесил. Степан зашел в гостиную, еще раз окинул ее взглядом. Бутылки пустые на полу, одна из-под шампанского, в другой не так давно был коньяк. И на столе ополовиненная бутылка, тот же трехзвездочный коньяк. Два бокала, на одном Степан заметил следы помады. В комнате было накурено, в пепельнице «бычки» — и от мужских, и от дамских сигарет. Гражданка Прокопова, может, и не эксперт, но женщину она учуяла сразу. Да и постель о многом говорила. Презервативы на полу не валялись, но на простыне имели место быть весьма подозрительные пятна. — А муж когда вернулся? — спросил Степан и провел рукой по своей груди. До стрельбы дело не дошло, бронежилеты не понадобились. Но Прокопов еще не задержан, так что все возможно. Не хотелось бы. — Да вчера еще… Видно, снял какую-то… Пока ехал… Или… — Прокопова осеклась. Может, их семья и не мадридский двор, но свои тайны у нее имелись. — Может, любовница у него была? — спросил Степан. — В платье в горошек, — добавил Комов. Да, Прокопов вполне мог прохлаждаться здесь с женщиной, убившей Бродилова. Но если так, то где-то в мусорном ведре должны быть использованные бинты. Ей ведь не только секс нужен был, но и перевязки. С ее-то рукой. — Ну, насчет горошка не знаю, а патлы ей я повыдергивала бы! — заявила женщина. — У вас бинты есть? Какие-нибудь перевязочные материалы?.. Аптечка в доме имелась, но все в ней оказалось на месте. В мусорном ведре ничего подозрительного не обнаружилось. — С кем ваш муж мог быть? — спросил Комов. — У кого там патлы до сих пор не выдерганные? — Коля говорил, что с ней все уже кончено, — сказала женщина. — И все-таки? — Юля ее зовут, они работают вместе… Ну что за баба! И муж у нее, и любовник! Нет, ей еще и Колю подавай! — распалилась Прокопова. — С богатым опытом женщина. — Да какой там опыт? Шлюха она! — А мужа ее знаете? — спросил Степан, доставая из кармана фоторобот. — Да, видела. — Может, он? — Степан раскрыл листок, предъявил к опознанию. — Нет… А кто это такой? Его что, милиция разыскивает?