Жаль, что с Кручей такая наглость не проходит. Но ничего, Сафрон еще утрет нос этому поганому мусору. Шубу пацаны не нашли, но привезли тулуп, а потом и Рыбалова. Сафрон удивленно глянул на него — маленький, чахлый, жалкий. Типичный терпила. Он стоял перед ним, опустив голову, и мелко дрожал. Если такого богатыря нарядить в шубу да засунуть в парилку, от него через полчаса одни только кости останутся. — Этот, что ли, Каравая замочил? — спросил Сафрон. — Каравай думал, задохлик, руку к нему потянул, а он как подскочит!.. — Гонщик изобразил прыжок, не отрывая ног от пола, и ударил Рыбалова кулаком в шею. Тот упал, стукнулся головой о кафельный пол и лежал без движения. Сафрон заметил, как он жмурил глаза. Этот тип не потерял сознания, просто притворялся. — Поднимите его. — Вставай, падла! — Гонщик врезал Рыбалову ногой в спину. Тот скривился, нехотя поднялся и тут же согнулся — от удара в живот. Гонщик дал ему в «солнышко», не скрывая удовольствия. — Ты банкира завалил? — спросил Сафрон. — Какого банкира? Сафрон глянул на Гонщика, тот улыбнулся и долбанул терпилу ногой под копчик. Тот пронзительно взвыл от боли. — Это не я! — А кто? — Горничная его. Лиза ее зовут! — И где она? — Не знаю. Сафрон снова посмотрел на Гонщика. Рыбалов это заметил, запаниковал и выдал: — Знаю-знаю… Убил я ее! — Убил. И закопал. — И закопал. — Зачем? — Так не оставлять же труп. — Убил зачем? — Со зла. — А разозлился чего? — Да потому что дура!.. Зачем она нас в это дело впрягла? — А она вас впрягла? — Ну да, позвонила, сказала, чтобы мы приезжали. Я и жена… Мы же не думали, что убийство. Подъехали. А там покойник. Помогите, говорит. — Кто говорит, покойник? — Нет, Лизка… Спасайте, мол!.. А мы ей что, служба спасения?.. Я взбесился… задушил ее. — Рыбалов уронил голову на грудь. — И в землю. — Ну да. — А лопату где взял? — Так в багажнике у меня была… Саперная… Я ее всегда с собой вожу. — Зачем? — Так время какое… На дорогах столько всяких уродов… А лопата у меня острая, голову срубить можно… — Зверь, а не человек, — заявил Ступор и усмехнулся. — Ну, зверь или нет, а Каравая срубил начисто… — сказал Гонщик, немного подумал и добавил: — Он уезжать собирался. В прихожей чемодан был, сумка. Нож при себе держал. — И куда ты собрался, зверюга? — спросил Сафрон. — Мы с женой на море собрались… От греха подальше. — На дно лечь хотел? — Да, вроде того. — У нас тут на озере глубоко. Ляжешь? Рыбалов протяжно вздохнул. — А на дно зачем? Чего боишься? — осведомился Сафрон. — Как это чего! Милиция интересуется. — Круча? — Вы его знаете? — оживился мужик. — Взгляд у него такой, насквозь видит… — Он с тобой говорил? — Вчера был у меня… — Ты сказал ему, что горничную убил? — Нет, конечно. — Но он сам это узнает. — Может, уже в курсе. — Страшно? — Да, не по себе. — А ты знаешь, что убийство банкира на киллера списали? — Про киллера знаю… — ответил Рыбалов. — А Круча все равно ищет… Дело, считай, закрыто, а ему все неймется. Один только он под тебя и копает. А ты, значит, у нас попрыгун. Ножом в шею… Где так прыгать научился? — с дальним прицелом спросил Сафрон. — Я карате занимался… — Давно? — Я и сейчас занимаюсь… — Карате — путь пустой руки, а ты с ножом. — Ножом надежней… — А если бы ты всю мою братву вырезал? Рыбалов опустил голову, но Сафрон успел заметить, как на губах у него выступила мечтательная улыбка. Да, он с удовольствием пустил бы всех под нож. Только вот кто ж ему даст. — Ты ведь Каравая убил. Знаешь, что с тобой будет? Рыбалов вдавил подбородок в грудь. Но этого ему показалось мало, он еще и согнулся в поясе.