— Акустик, не слышу доклада, — бросил Лемке в находящуюся рядом тесную рубку. — Контакт с целью потерян, господин капитан, — радостно ухмыляясь, высунулся оттуда бритоголовый фельдфебель в наушниках. — Макс, — обернулся Лемке к помощнику, — сделайте запись в журнале о потоплении грузового транспорта. О том, что это было госпитальное судно, он умолчал. Через пару часов, когда лодка удалилась на безопасное расстояние от места атаки, всей команде был выдан шнапс, а для офицеров в кают-компании накрыт стол. — Я предлагаю всем выпить за нашего бесстрашного капитана! — с пафосом произнес Росс, и присутствующие дружно поддержали его. — Интересно, что перевозил утопленный транспорт, и каков его тоннаж? — поинтересовался Торриани, когда все осушили стаканы, и с любопытством взглянул на Лемке. — Судя по контейнерам, которые я заметил на палубе, — он доставлял какой-то военный груз, — небрежно ответил тот. — Водоизмещение же транспорта, на мой взгляд, было не менее десяти тысяч тонн. — Да, блестящая работа, нам есть чем порадовать «папу Карла» при встрече! — воскликнул Вернер, накладывая себе в тарелку порошкового омлета. — Гросс-адмирал будет встречать нашу лодку? — удивленно вскинул брови итальянец. — Да, — утвердительно кивнул головой Лемке. — У старика это вроде традиции. Он лично встречает возвращающиеся из похода субмарины. На следующий день в океане разыгрался жестокий шторм, который длился несколько дней. Все это время лодка шла под электромоторами, изредка всплывая на поверхность для подзарядки аккумуляторов. В отсеках прочно поселилась сырость и ввиду сильнойкачки, исключающей возможность приготовления горячей пищи, экипаж питался консервами и заплесневелыми галетами. Жестоко страдающий от морской болезни Росс облевал всю каюту и, валяясь на влажном от конденсата пробковом матраце, проклинал смертельно надоевший ему стальной гроб, а заодно и начальство, отправившее полковника в эту командировку. Но все когда-нибудь заканчивается. На подходе к Ла-Маншу шторм стих и на смену ему пришла мертвая зыбь с дождем и плотным туманом. Это исключало обнаружение лодки с воздуха, и Лемке дал команду на всплытие. Усилив верхнюю вахту дополнительными наблюдателями, он решил следовать дальше в надводном положении и через двое суток без особых помех, лодка приблизилась к самой узкой и опасной точке пролива — Па-де Кале. Здесь она вновь погрузилась и, следуя на тридцатиметровой глубине, беспрепятственно вошла в Северное море. По этому поводу был организован праздничный обед и большая приборка: гросс-адмирал любил, что бы его корабли возвращались из походов в надлежащем виде. На подходе к Кельну на базу была дана радиограмма, и наверх выслана швартовая команда, выстроенная на надстройке. Подойдя к брандвахте, лодка обменялась со стоящим там сторожевым кораблем флажковым семафором, миновала разведенные катерами боновые заграждения и, войдя в гавань, направилась к отведенному для нее пирсу. Там, блистая золотом нашивок и позументов, уже стояла небольшая группа встречающих, во главе с гросс-адмиралом, и сиял медью труб военный оркестр. Как только лодка коснулась пирса и с нее подали швартовы, над заливом грянул гимн, взбудораживший сидевших на волнах чаек. А еще через минуту, облаченный в парадную форму Лемке, докладывал Деницу о результатах похода. — Что ж, неплохо, Рудольф, — выслушав его, сказал адмирал и доброжелательно потрепал капитан-лейтенанта по плечу. Вы и ваша команда заслуживают наград, о чем я позабочусь. Рад видеть вас, полковник. Как добрались? — пожал он руку стоящему чуть позади Лемке Россу. — Все хорошо, господин адмирал, — с готовностью ответил тот. После этого, поздравив выстроенную на пирсе команду лодки с благополучным возвращением, Дениц захватив с собой Лемке и Росса, отправился на автомобиле в штаб соединения. Там, в просторном кабинете с зашторенными окнами и портретом фюрера на стене, он подробно расспросил Лемке о походе и, задав ряд профессиональных вопросов, отпустил его. После этого, оставшись наедине с Россом, гросс-адмирал придвинул тому коробку сигар и попросил доложить о результатах командировки. — Но только в части, касающейся кригсмарине, — заявил он. — Остальное доложите в Берлине Канарису. Мне ни к чему секреты абвера. — Слушаюсь, — наклонил голову Росс и приступил к докладу. Он был обстоятельным и длился около часа. — Итак, я поздравляю вас, с новым оружием кригсмарине, господин гросс-адмирал, сказал в завершение Росс. — Уверен, фюрер оценит его по достоинству. — Спасибо, полковник. Благодарю за столь лестный отзыв, — лаконично ответил Дениц. — Я тоже в этом не сомневаюсь. Глюкенау, фон Майера и Магро я представлю к высшим наградам Рейха. Они того заслужили. — Безусловно, господин адмирал. Когда мне представить письменный отчет о командировке? — Завтра к полудню. А пока отдохните, и к 18 часам я жду вас в офицерском клубе. Там состоится традиционный банкет в честь возвращения Лемке. После этого Дениц нажал встроенную в крышку стола кнопку, и на пороге кабинета возник подтянутый адъютант. — Кнопф, — обратился к нему адмирал, — доставьте полковника на плавбазу, разместите в лучшем номере и обеспечьте всем необходимым. А вечером отвезете его в наш клуб. — Слушаюсь! — вытянулся адъютант и пригласил Росса к выходу. Вечером в фешенебельном офицерском клубе соединения, расположенном рядом с портом, собралось несколько десятков морских офицеров, приглашенных на банкет. Все были облачены в парадную форму и находились в приподнятом настроении. Украшенныйнацистскими флагами и транспарантами банкетный зал был готов принять желанных гостей. Весело переговариваясь и отпуская соленые шутки, подводники ждали гросс-адмирала. Он появился ровно в назначенное время и пригласил всех к столу. Когда офицеры расселись по своим местам, Дениц встал и произнес тост в честь именинника. Затем последовал второй — за фюрера и сидящие на эстраде музыканты стали исполнять нацистский гимн. …Чеканен шаг в стальном порядке строя, Знамена реют в стиснутых руках. С врагом в жестоких схватках павшие герои, Незримо с нами в сомкнутых рядах!.. дружно заорали вскочившие из-за столов моряки, выпучив глаза и багровея лицами. Когда торжественная часть закончилась, и на эстраде появились встреченные бурными аплодисментами певички из местного варьете, Дениц, простившись с сидящими рядом Россом и Ланге, в сопровождении адъютанта удалился в штаб. После этого веселье приняло неформальный характер: тосты чередовались один за другим, гости дымили сигаретами и выражали бурный восторг девицам на эстраде. — Рудольф, — наклонился к осоловевшему Лемке Росс. — А чем занимается сейчас ваша команда? — Она развлекается в борделе, Гюнтер, — икнул капитан-лейтенант. — Моим парням в штабе выдали билеты на его бесплатное посещение. Я, кстати, тоже сейчас туда отправлюсь. Желаете со мной? — К сожалению не могу. Мне следует подготовить отчет для гросс-адмирала, — вздохнул Росс. — Ну и черт с вами, — опрокинул в рот очередную рюмку Лемке. — Поеду с Торриани. Винченцо, — обратился он к грустно сидящему напротив итальянцу. — Вы бывали в немецких борделях? — Нет, — пьяно качнул тот головой. — Ну, так поедемте со мной. Немного развлечемся. Торриани согласился, и, выпив по рюмке, они направились к выходу. Глава 8. Тегеран Еще через сутки, простившись с Лемке и Торриани, на военно-транспортном самолете Росс вылетел в Берлин. При себе он имел небольшой чемодан с упакованным в него кураре. На аэродроме полковника встретили коллеги, и через час он находился в кабинете своего шефа Вильгельма Канариса. Адмирал принял полковника радушно и сразу же поинтересовался результатами командировки. — Все в порядке, экселенц, — бодро заявил Росс. — Мне удалось добыть кураре у индейцев гуарани и проверить его в деле. Это снадобье посильнее яда гремучей змеи. — Приятно слышать, Гюнтер, — ответил адмирал. — Как всегда вы меня не подвели и вернулись вовремя. По оперативным сведениям, полученным из надежных источников, встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта состоится в Тегеране, в конце ноября. Это нам на руку, поскольку шах Мухаммед Реза Пехлеви лояльно относится к Германии, а в Тегеране, и многих других иранских городах, у нас имеется разветвленная и хорошо законспирированная агентурная сеть. Насколько вам известно, по приказу фюрера нами готовится операция по ликвидации участников переговоров и в ней задействованы лучшие силы абвера. Проведение операции поручено оберштурмбанфюреру Отто Скорцени. В качестве его заместителя, по линии абвера мною предложена ваша кандидатура. Как вы на это смотрите? — Мне не хотелось бы быть под началом этого выскочки, экселенц, — поморщился Росс. — Что он знает о нашей работе? — В том-то и дело, — рассмеялся адмирал. — Скорцени со своими костоломами будет только исполнителем. Фактически же руководить операцией будете вы. Как бывший помощник военного атташе в Иране. Надеюсь, не забыли еще фарси? — Нет, — ответил Росс. — А пароли и явки? — Такое не забывается. — Ну, вот и договорились, — хитро прищурился Канарис. — А теперь о главном. Сегодня отдыхайте, а завтра подключайтесь к разработке плана операции. Им занимается наш второй отдел. Надеюсь с полковником фон Лахаузеном — Виврмонтом вы найдете общий язык. — Уверен, — усмехнулся Росс. — С Эрвином нам доводилось встречаться в Египте. — В таком случае, Гюнтер я вас не задерживаю. А свой груз сдайте в лабораторию Хофману. Доктор его очень ждет. На следующее утро Росс появился в кабинете фон Лахаузена, который внимательно изучал агентурные сводки. — Чертовски рад тебя видеть, Гюнтер! — приветствовал его хозяин кабинета. — Так ты не утонул в Атлантике? — Рожденный быть повешенным, да не утонет, — парировал Росс, усаживаясь в предложенное ему за приставным столом кресло. — Итак, я готов приступить к работе. В каком состоянии план операции? — Он почти сверстан. Тебе осталось ознакомиться и высказать свои предложения. Лахаузен встал, открыл дверцу массивного сейфа с имперским орлом и извлек из него толстую папку. — Вот. Плоды мучительных трудов и размышлений, — положил он ее перед Россом.