Дав ему несколько секунд на осмысление ситуации, Христофоров проговорил с издевкой: — Что, мичман, надоело служить на северном побережье Черного моря? Могу устроить южный берег Белого моря. Подходит такой перевод? — Виноват, — вытянулся мичман, — товарищ капитан второго ранга. — Виноватых бьют, — небрежно бросил Христофоров, направляясь к проходной. — Этот товарищ со мной, мы на «Забияку». На территории гавани, чтобы пройти к фрегату, пришлось миновать еще один контрольный пункт. Но здесь были офицеры из экипажа, они пропустили Христофорова без проверки, а у его спутника потребовали предъявить документы. Глеб показал гражданский паспорт. На пирсе было прохладно, пахло морской солью и водорослями. Кольцов глубоко вдохнул этот насыщенный воздух и произнес: — Это же чистое здоровье, а я в гостинице должен сутками напролет дышать выхлопными газами. — Ладно, не плачь, — усмехнулся Христофоров. — Тут суровый мужской коллектив, и жалеть тебя некому. Он вяло кивнул матросу с автоматом на плече, потом поднялся не спеша по стальному трапу на борт фрегата, так же вяло выслушал доклад вахтенного офицера. Особист на корабле второй, а иногда и первый человек после капитана. Затем они по металлической лестнице спустились в чрево боевого корабля. В узком коридоре было прибрано на совесть, стены аккуратно выкрашены в серую казенную краску, все блестящие детали надраены до блеска, металлический пол, по-флотски — палуба, сверкал чистотой. По этому коридору мужчины прошли к кают-компании. Христофоров, прежде чем открыть металлическую дверь, обклеенную пленкой «под дерево», постучал, потом распахнул ее, пропуская гостя вперед. Корабельная кают-компания была просторным прямоугольным помещением. В центре стояли длинный полированный стол и два десятка стульев с высокими спинками и резными подлокотниками. Стены были обиты бледно-фиолетовым в разводах велюром, по углам расположились кожаные глубокие кресла, между ними примостился массивный книжный шкаф. Как успел заметить Кольцов, на полках за стеклом была выставлена разная литература. Видимо, офицеры тащили книги из дому. В красном углу за лампадой висели три иконы: Николай-угодник, Георгий Победоносец и недавно канонизированный адмирал Ушаков. Командир фрегата, капитан первого ранга, ровесник гостя, встречал его без орденов и регалий, в повседневной форме. — Вот, прошу любить и жаловать, Сергей Андреевич, мой хороший друг Глеб Кольцов. — Масягин, — пожимая гостю руку, представился командир, потом громко произнес: — Вестовой, можете сервировать. Два молодых, крепких на вид матроса, одетые поверх форменной одежды в белые поварские куртки, принялись быстро и сноровисто сервировать стол. Кольцов, разглядывавший за спиной Масягина большую картину в золоченой раме, где по бурному морю, рассекая волны, шел грозный линкор, поинтересовался: — А что это за корабль? — «Парижская коммуна», линкор. Перед Великой Отечественной войной командование ВМФ СССР решило усилить морскую группировку на Черном море. И передало на ЧФ один из трех балтийских линкоров. «Парижанка» обогнул Европу и прибыл в Севастополь, где и прослужил до того момента, пока лысый не отправил его под нож. В общем, и у нас получилось, как в первой части этой истории. Так сказать, преемственность поколений. Когда стол был накрыт и все сели, Масягин, разлив водку по большим хрустальным рюмкам, поднялся со своего места в центре стола и поднял рюмку: — Разрешите на правах хозяина предложить тост за преемственность поколений, чтобы мы были достойны памяти наших предков. Все дружно чокнулись, выпили и с аппетитом принялись за закуску. — А что, мы будем только втроем? — поинтересовался Кольцов у Христофорова. — Угу, — кивнул тот с набитым ртом. Прожевав, чекист объяснил: — Офицеры, те, кто не на вахте, отправились в культпоход по городу. А кто на вахте, тем категорически запрещено пить. Корабль ведь боевой. К середине ночи капитанские закрома были изрядно опустошены. Кольцову, принявшему несколько таблеток алкогольного нейтрализатора, приходилось переводить водку, бессмысленно вливая ее в себя. В конце концов, следуя «легенде», пришлось изобразить пьяную отключку. Уперев голову в ладонь левой руки, он тупо смотрел в одну точку, между тем перебирая все собранные за последнее время факты. «Для чего понадобилось зачищать уголовников? — вертелось у него в голове. — Раньше ведь мирно сосуществовали уголовники и местная власть. Неужели из-за пропавшего общака? Да нет, это ведь не наследство покойного Бармалея, сколько бы ни перебили братвы, паханы от своего не откажутся. Деньги получат назад, да еще жестоко отомстят, Беркович не может этого не знать. Знает, боится, а все-таки вызов организованной преступности бросил. Значит, кто-то большой стоит за ним. Интересно, кто?» До его сознания донесся голос Масягина, тот говорил Христофорову: — Ты хоть знаешь, что за боевая единица наш «Забияка»? Это машина даже не двадцать первого века, он же выполнен по технологии стелс, хрен его увидишь, пока он не нанесет удар. Одно автоматическое орудие сможет заменить всю артиллерию главного калибра эсминца Второй мировой войны. Да артиллерия — это ерунда. «Забияка» напичкан ракетами, как плавучий арсенал. У нас в пусковых установках вдоль бортов стоят двенадцать ракет ПВО дальнего радиуса действия «БУР», они, между прочим, покруче наземных «С-300», плюс сорок ракет ближнего радиуса действия типа «Стилет» и четыре зенитных шестиствольных автомата. Три пусковые установки противолодочных ракето-торпед «Тунец». На корме размещаются два вертолета, в зависимости от определенной кораблю задачи: если конвой, то противолодочные вертолеты, высадка десанта — десантные вертолеты. А если спецоперация, то смешанная компоновка, десантный вертолет для диверсионной группы и вертолет огневой поддержки для прикрытия. Командир фрегата на мгновение замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли переводя дух. — Но все это ерунда, — наконец Масягин снова заговорил. — Главное оружие на корабле — восемь крылатых ракет «Малахит-МЗ», у них система наведения оснащена искусственным интеллектом, то есть ракета не просто мчится к цели. Она обходит зоны Противодействия и наносит удар в наиболее уязвимые места цели. Ко всему прибавь еще скорость, как у торпедного катера. Вот и получается — корабль будущего. — Если твой фрегат — такое супероружие, почему же ты не адмирал? — съехидничал Христофоров: — Потому что в табели о рангах адмирал командует либо авианосцем, либо соединением кораблей, — терпеливо пояснил Масягин. И хлопнул ладонью по столу, добавляя: — А ты знаешь, что достаточно таких фрегатов трех-пяти штук, чтобы утопить любой авианосец. Самый современный. — А вас тоже ведь могут потопить, как котят, а? — продолжал подначивать моряка Владимир. — Ну так, на то она и война, — хмыкнул каперанг. — Только ущерб неравноценный, что стоят три фрегата против авианосца. Соображать надо, пехотная твоя душа. Слушая разглагольствования подвыпившего «морского волка», детектив перевел взгляд на Христофорова. Чекист тоже был трезв как стеклышко, вот и выходило, что практически гуляет на этой встрече «старых друзей» капитан первого ранга Масягин. Глава 6 КАПКАН НА ВОЛКА До рассвета оставались считанные минуты, когда запоют, зачирикают первые птицы. В эти минуты человеком овладевает самый крепкий сон. Две боевые «десятки», окружив виллу Бармалея, бесшумно двинулись на штурм ограды. Впереди каждой «десятки» шел командир, оснащенный портативным сканером, предназначенным для обнаружения электронных систем сигнализаций. Вооруженные короткоствольными «кипарисами» с глушителями, бойцы штурмовых групп легко обошли сигнализацию, так же легко преодолели ограду: впереди высился серой громадой особняк, построенный под средневековый замок. До него оставалось рукой подать, и вдруг... Там, где бессильна суперсовременная техника, иногда срабатывают старые дедовские штучки. Бойцы бесшумно двигались по парку, все ближе подходя к особняку. Здесь уже не должно было быть никаких «поддянок», но... Обычная тонкая рыболовецкая леска, натянутая между деревьями, с привязанными к ней колокольчиками, которые рыбаки цепляют к закидушкам. Эту систему соорудили для отпугивания воров, которые пытались облюбовать домашний парк. Впереди идущий боец, двухметровый детина, случайно зацепил поднятым вверх глушителем леску. Пронзительный звон десятка колокольчиков разогнал сон дремавшего на стуле в стеклянной веранде охранника. Немолодой угрюмый тип с узкими поросячьими глазками сразу оценил ситуацию. Он даже не стал вскидывать свой помповый «мосберг» и выстрелил от живота в ближайшего к нему боевика. Титановый бронежилет мог защитить того от свинцового гороха картечи, а вот голова была уязвима. Именно в нее и пришелся выстрел. Картечное облако начисто снесло голову боевику. Охраннику тоже не повезло, он даже не успел передернуть затвор своего ружья, как несколько пистолет-пулеметов бесшумно изрыгнули из своих стволов смерть. Изрешеченный охранник повалился на мраморный пол, но свою задачу он выполнил. По нападающим в упор ударили автоматы. Несколько боевиков были сражены, остальные рухнули на землю и отползли за ближайшие кусты. Бой принимал затяжной характер. Командиры «десяток» мгновенно сориентировались в изменившейся ситуации (такой вариант тоже был оговорен). Теперь уже боевики двигались к дому не сплошной цепью, а разделившись на пары, прикрывая друг друга огнем. Вскоре несколько человек ворвались на первый этаж. Бой закипел с новой силой. Теперь к приглушенному треску «кипарисов», громким хлопкам «мосбергов» и «АКМ» добавился взрыв самодельной бомбы, которую защитники особняка швырнули в штурмующих. Несколько тротиловых шашек, заложенных в большую пластмассовую бутыль и обильно сдобренных мелкими болтами и гайками. Взрыв полностью разрушил холл здания и нашпиговал рваной сталью ворвавшихся в помещение боевиков. Но исход боя это уже изменить не могло, боевики были повсюду, на первом этаже, на втором и подбирались к третьему. Когда началась перестрелка, Фашист молниеносно вскочил с постели, в течение нескольких секунд облачился в спортивный костюм, из тайника извлек угловатый черный австрийский полуавтоматический пистолет «глок-17». Сперва московский гость решил, что это милицейская облава или захват. Но вскоре понял, это не менты. Теперь оставалось только подороже продать свою жизнь. Но, видимо, еще не пробил последний час раба божьего Игоря Муранова по кличке Фашист. Когда он уже был готов в коридоре со своими охранниками вступить в бой против атакующих боевиков, его остановил Тихон, старый шнырь, доживавший свои годы в усадьбе воровского авторитета. — Тебе не туда, Саныч, — задержал старик Фашиста в коридоре. — Уходить тебе надо, эти архангелы по твою душу. — Да как тут уйдешь? Обложили паскуды, как волка, — оскалился Муранов, сжимая пистолет. — Есть возможность уйти. Покойный Валерьян Сергеич для себя держал лазейку, да так воспользоваться и не успел. — Где эта лазейка? — Фашист почувствовал, как учащенно забилось сердце. — В каминном зале за щитом левого рыцаря есть ручка, опустишь ее вниз. Там подземный вход, oн выводит... Куда выводит подземный вход, эмиссар не расслышал, все вокруг заглушил грохот взрыва на первом этаже. От детонации посыпались оконные стекла. — Уходи, а я прикрою, — распорядился Тихон, демонстрируя допотопный обрез от трехлинейки. — Спасибо, старче, — обняв старика, проговорил Фашист и, сорвавшись с места, бегом бросился в направлении каминного зала. Тихон почесал кончик носа и, сделав шаг назад, укрылся за тяжелой бархатной портьерой. Ждать ему пришлось недолго, через несколько минут в коридоре показались два боевика в перепачканных камуфляжных комбинезонах, с лицами, закрытыми черными вязаными масками. Они быстро шли, держа перед собой оружие. Тихон терпеливо дожидался, когда боевики дойдут до его укрытия. Первого он пропустил вперед, а когда мимо него проходил второй — ткнул ему в спину ствол обреза и нажал на курок. Грохнул взрыв, швырнув убитого на впереди идущего, и они оба покатились по полу. Старый шнырь не успел передернуть затвор, чтобы сделать еще один выстрел, оставшийся в живых среагировал быстрее: перевернувшись через левое плечо, он перечеркнул длинной очередью портьеру. Одна из тупоносых пуль попала старику в горло, и он, хрипя, схватился за шею и рухнул на пол. «В каминном зале за щитом левого рыцаря есть ручка, опустишь ее вниз. Там подземный ход, он выводит...» Больше записать ничего не удалось, взрывная волна, выбив стекла, тем самым лишила возможности прослушивать разговоры при помощи лазерных преобразователей. Оператор недовольно поморщился. Конечно, было бы лучше знать конечную точку подземного хода. Можно было бы отправить туда группу захвата, которая бы встретила Фашиста. А так придется идти по следу, гнать, как дикого зверя. «Ничего страшного, — мелькнуло в голове оператора. — Главное — знать, в каком направлении он бежит, а там он выдохнется, и мы его возьмем». Сжав собранную информацию в небольшой «пакет», заодно добавив свое мнение о бессмысленности содержания поста аудиоконтроля, оператор отправил сообщение на остров Куцый. В конце концов, там засело большое начальство, и ему решать, как поступать дальше, а он человек маленький. В течение четырех минут особняк был захвачен, сопротивляющаяся челядь и охрана перебиты. Правда, и наступающие понесли ощутимые потери, больше трети бойцов уже никогда не смогут взять в руки оружие. Захватив дом, боевики профессионально взялись за чистку. Все комнаты, кладовки и закутки были тщательно осмотрены, но Фашиста, ради которого был затеян весь этот штурм, нигде не было.