у волка же – снаружи…»[16] В елизаветинскую эпоху[17] – Логану удалось раскопать некоторые первоисточники – верфольфов, людей-волков, считали порождением колдовских заговоров или временами объясняли их существование непосредственным вмешательством самого Сатаны. В одном из подобных памфлетов под названием «Подлинная история. Обнародование проклятой жизни и смерти некоего Питера Штубе, наипорочнейшего колдуна, который, уподобившись волку, совершил много убийств» описывался злодей, который посредством черной магии мог превращаться в волка практически произвольно и особо любил нападать на беременных женщин, «вырывая детей из их чрев кровожадно и свирепо и поедая их сердца, задыхаясь в неукротимой ярости». В сущности, расхождения всех изученных им историй и описаний касались способов, времени и причин превращения ликантропов из людей в волков, а также того, насколько они могли управлять этим процессом. Однако в одном моменте большинство источников сходилось: в ночи полнолуния вервольфы обладали наибольшим могуществом и свирепостью и минимальной способностью управлять своими звериными позывами. Вздохнув, Логан закрыл лэптоп. По своей сути занятие энигматологией предполагало сохранение объективности в любом случае, какими бы странными ни казались явления; и он никак не мог объяснить собственного сопротивления, даже скептицизма в отношении возможности существования такого феномена, как ликантропия. Чувствуя потребность вдохнуть свежий воздуха, он вышел из коттеджа и побрел по дорожке в сторону главного корпуса. Почти все его множество окон испускало теплый желтый свет, а легкий осенний ветерок доносил тихие отголоски разговоров: несомненно, сегодняшнее собрание завершалось обсуждением. Логан невольно сравнивал притягательное гостеприимство этого большого здания с древним, пугающим сооружением, верхнюю часть которого он разглядел за оградой поселения Блейкни. Дойдя до газона, он направился в сторону озера. Голоса сюда уже не долетали, он слышал только плеск волн перед его ногами и неугомонный вечерний шум лесных насекомых. Луна, уже полностью округлившаяся, низко висела над водой, такая большая, что, казалось, до нее можно дотянуться рукой. За его спиной послышался тихий звук шагов по траве, а затем проявился и голос: – Добрый вечер, доктор Логан. Логан обернулся. К нему подошел управляющий директор турбазы Хартсхорн. – И вам того же. Прекрасный выдался вечерок. – Да, это мое любимое время года. Теплые дни, прохладные ночи. В такую погоду отлично спится. Летние туристы уже укатили, а лыжники еще не прикатили. – Лунный свет, играя в директорской гриве белоснежных волос, придавал ей какое-то призрачное сияние. – Как вам работается? – Замечательно. Учитывая продвижение трудов, возможно, я сокращу срок моего пребывания у вас. – Мы не допустим этого. – Хартсхорн улыбнулся. Он выглядел спокойнее, чем во время их первой встречи. Очевидно, скромное бытие Логана успокоило директора. – Насколько я понял, тот рейнджер навестил вас в первый же вечер, – заметил Хартсхорн с умышленной небрежностью. «От глаз этого парня, похоже, ничего не скроешь», – подумал Логан. – Как я и говорил вам, нам с ним есть что вспомнить. – Вы говорили, что вместе учились в Йеле, – покачав головой, сказал Хартсхорн. – Надо же, рейнджер с высшим образованием. Как интересно. – Скорее я назвал бы его прирожденным философом, которому выпал случай провести свои дни в лесах. – Так он просто заглянул к вам по старой дружбе, – усмехнувшись, уточнил Хартсман. Логан мгновенно сделал верный вывод: Хартсхорну известно об убийствах туристов, конечно, и его интересовало – по неизвестной причине, – не стремился ли рейнджер привлечь Логана к делу. – Мы с ним не виделись много лет, – ответил он, – с тех пор много воды утекло. Хартсхорн просто кивнул. Возможно, осознал вдруг Логан, стоило слегка удовлетворить любопытство директора. В конце концов, если он не проявит ни малейшего интереса к местному фольклору, это будет выглядеть слишком странно и лишь усилит подозрительность Хартсхорна – а ему меньше всего хотелось какой-либо слежки за его здешней жизнью. – За время работы рейнджером Рэндалл многое повидал, – продолжил он, – а обитатели этого парка, видимо, с удовольствием делятся не только легендами и небылицами. – Что, естественно, могло заинтересовать вас… я имею в виду, учитывая ваше хобби. Что ж, сам я редко общался с местным населением, однако мне известно достаточно, чтобы относиться к их байкам весьма скептически. Понятное дело, чисто субъективно. Но со мной не согласится, полагаю, разве что Олбрайт. – Простите? – Гаррисон Олбрайт. Наш признанный поэт. Он вырос в этом парке, но уехал отсюда подростком. А в конце девяностых вернулся и с тех пор уже обзавелся в Адирондаке собственным домом. Он не оставляет без должного внимания никаких слухов и не сомневается в здешних легендах. Кстати, на следующей неделе он будет выступать у нас с лекцией. Его истории могут порадовать вас. – Обязательно постараюсь послушать. Спасибо. – Что же, наслаждайтесь вечерним отдыхом. И удачи вам с монографией. – В очередной раз улыбнувшись, Хартсхорн развернулся и отправился обратно в сторону главного корпуса. 10 На следующий день после ланча Логан не стал возобновлять работу над монографией. Он заказал машину, прошелся по подъездной дороге «Облачных вод» до шоссе и сам доехал до большой турбазы на озере Саранак, где взял напрокат джип «Рэнглер». Его собственный родстер после заезда на территорию Блейкни выглядел грязным и поцарапанным, и ему не хотелось подвергать его в будущих поездках более серьезным испытаниям. Кроме того, «Рэнглер» здесь будет привлекать меньше внимания. Оформляя прокат машины, Логан небрежно спросил клерка о Гаррисоне Олбрайте. Оказалось, что он знал не только самого поэта, но и где тот обитает. Оправдались слова, сказанные ему Хартсхорном: «При всей своей обширности Адирондакский парк в определенном смысле склонен оставаться небольшим сообществом». Таким образом, возвращаясь с озера Саранак, Логан проехал мимо поворота к «Облачным водам», направившись дальше на запад, опять свернул с трассы 3 на 3А и принялся, не доезжая пару миль до поворота к Пиковой ложбине, выискивать треугольное строение с красным «Фордом F1» на подъездной дорожке. «По иронии судьбы, – подумал Логан, – пытаясь удержать меня в «Облачных водах» упоминанием об Олбрайте, Хартсхорн, сам того не желая, подсказал мне очередной шаг расследования». Сегодня утром выпив кофе, Логан зашел в главный корпус и ознакомился с изысканной и разнообразной библиотекой «Облачных вод». Среди многочисленных изданий он обнаружил несколько поэтических сборников Олбрайта: «Из глубины лесов», «Алгонкинская вершина», «Замшелая седловина». Пролистав их, он обнаружил доступные для понимания стихи, написанные в грубоватом стиле, которые тем не менее говорили о значительном мастерстве и природном таланте. Некоторые стихи были навеяны размышлениями о жизни Адирондака, в иных сельских балладах чувствовалось влияние творчества Роберта У. Сервиса[18] и Джона Мейсфилда[19]. Краткая биографическая справка на задней обложке сборников рекламировала Олбрайта как «новоявленного Дэви Крокетта[20], который родился, образно выражаясь, “с кленовым сиропом в венах”». Второй раз проезжая по этой трассе, Логан вновь осознал, что удаляется от цивилизации, погружаясь в таинственные глубины обширной дикой природы. Странное осознание: в прошлом исследования в качестве энигматолога заводили его в гораздо более удаленные места – заповедные парки Аляски, в сотни миль к северу от Полярного круга; болотистые низины южного Судана, известные как Судд, – однако нигде там он не испытывал такой сильной и смутной тревоги, как сейчас, когда направлялся в сторону поселка Пиковая ложбина, уже зная, что поблизости от него находится странная плетеная стена, скрывающая от внешнего мира территорию Блейкни. Трасса сделала поворот, и справа по курсу появилась треугольная постройка. Логан сбросил скорость и завернул на короткую подъездную дорожку. Дом высился примерно в сотне футов от трассы и – хотя и отличался от ухоженного и солнечного жилья Джессапа – выглядел вполне прилично. Под навесом, рядом с пикапом, белели торцы дров, сложенных в большую поленницу, а над краснокирпичной трубой поднимался серый дымок. О заднем дворе здесь говорить не приходилось, с трех сторон дом окружал лес. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.