— За ним едете? — спросил он, глядя на меня исподлобья. — А что? Присматриваешь за ним? — Типа того. По городу он катается, по улочкам всяким, пока дождь не пошёл. Ещё нагнать можем. У меня тачка накрылась, возьмёте? — И что потом? — Женя внимательно посмотрел на опера. — Снова отпустишь? Лесняков нахмурился и шумно выдохнул через нос. — Это если его ещё арестовать получится, — сказал он. — Но может, и не получится. Я внимательно посмотрел на него, прикидывая, что ему нужно. Хотел бы просто арестовать, вряд ли бы он тогда выехал. Ведь знает, что тогда придётся отпустить. — Ладно, — произнёс я. — Главное — не дать ему снова ничего сделать. А дальше разберёмся. С нами? Женя, пусти его. Женя пересел на колесо в салоне, опер поправил кожаную сумку на поясе и тяжело забрался на переднее сидение. Жилетка распахнулась, под ней видно наплечную кобуру и рукоятку пистолета Макарова. — Куда он мог поехать? — спросил я. — Да куда угодно, — опер вздохнул и потёр вспотевшее лицо. — У нас комиссия приехала, а мне тут стукач с СТО позвонил, сказал про тачку, я ему задание давал. Вот и рванул сразу по следам. Устроят они мне, что я уехал. — Уволят теперь? — равнодушно спросил Женя, держась за спинку моего сидения. — Да и пусть, пойду в охрану. А то по всей стране лезут эти ЧОПы, как дерьмо из-под снега весной, а у нас нет. — Кхе! Слышал, Волк? — Женя засмеялся. — Такая же тема. — Слышал. — Чуть дальше проедь, — Лесняков показал на перекрёсток. — Там спросим, может, видели. — Как вы вообще его выпустили? — в тоне Жени послышалось возмущение. — Мы же взяли его тёпленького, на всём готовом. — Так дядька его постарался, мэр наш, Костя Муратов. У него знакомых куча, от Крюкова и Гоши до губернатора. А ещё богатый, как Сиси Кэпвелл. — Ещё и Санта-Барбару смотришь, — Женя усмехнулся. — Моя смотрит, а я слышу всё. — А раз отпускаете, — сказал я, смотря на дорогу. — То чего ты сейчас-то поехал? Не пальцем же погрозить. — А это как получится, — мрачно сказал опер. — Вот сюда давай. Я остановился, опер вылез и что-то спросил у шпаны, которая щёлкала семечки сидя у магазина, передавая друг другу большую пластиковую бутылку пива. Те показали в разных направлениях, но большинство рук направило нас дальше по улице. А я уже догадывался куда, это здание отсюда хорошо видно. Это старый элеватор. Он работает, но большая часть территории вокруг него заброшена. — В ту сторону, — опер вернулся в машину. — К элеватору. Он к себе кого-то подсадил, видели одну. — Вот же дрянь какая он, — я выдохнул. — Поехали. Рванул так быстро, как выдерживала машина. Высокое здание элеватора отлично видно на фоне темнеющего неба. А к городу тем временем ползла огромная туча, в которой сверкали молнии. Доносились раскаты грома. Погоду он чует, что ли? Но это неважно. Пошёл слабый дождик, забрызгивая стекло. Я включил дворники. — Так всё-таки, — я посмотрел на опера. — В чём дело? — Надо так, — ответил он и закурил балканку. — Ты же идёшь за ним, вот и я тоже. Пока есть время. Ладно. Раз хочет найти его, то пусть, мне же проще. Ржавые ворота на территорию элеватора открыты, видны следы колёс, но это могут быть старые. Стало ещё темнее. Ударила молния, почти сразу раздался гром. А вдалеке у пристройки из белого кирпича мы увидели машину. При таком освещении она казалась почти чёрной, но это была та самая ауди. Я рванул туда на полной скорости, которую мог выжать из Луазика. * * * — Мне же в другую сторону, — сказала рыжая девушка в полосатой маечке, которая сидела на переднем сидении. У её ног стоял пакет с лекарствами. — Вы же сказали, быстро увезёте. — Мы ненадолго, — ответил Муратов, останавливая машину. — Сейчас, небольшая остановка, и дальше поедем. — А что здесь вообще? — девушка посмотрела в окно. — Это вообще какой-то пустырь. Мне домой же надо! Я и так торопилась, говорю же, бабушка заболела, в аптеку меня она отправила… Муратов вышел из машины, обошёл её, поправляя перчатки, и открыл переднюю пассажирскую дверь. — Выходи! Кому говорят, выходи! — Да вы что? — девушка попыталась залезть подальше. — Вы что? Совсем уже? Вы же говорили… Он потянул её за ногу и вытащил наружу, хотя она упиралась и громко кричала, а потом поднял. Но замер на мгновение и повернулся. Машина ехала прямо к ним на высокой скорости, подскакивая на каждой ямке. — Помогите! — закричала девушка, пытаясь вырваться. Муратов немного подождал и швырнул её вперёд, прямо в сторону приближающейся машины. * * * — Тормози! — закричал Женя. — Тормози! Я резко нажал на педаль и едва не ударился башкой, когда меня дёрнуло вперёд. Опер тоже едва удержался, а Женя слетел с колеса и растянулся на полу. А тот ублюдок запрыгнул в ауди и резко рванул с места. Несколько камешков отлетело мне в стекло. Выскочил наружу, сразу промокнув от дождя. Фу-ух, не задел, успел затормозить. Хорошо, что дед за тормозами внимательно следит. Рыжая девушка лежала в грязи, выпучив глаза. Я помог ей встать. — Цела? — спросил опер. Он убедился, что да, и побежал вперёд, будто надеялся успеть. — Там лекарства, — она, ещё не понимая, что случилось, показала вслед за машиной. — Я лекарства взяла. А он подвезти обещал, а потом меня потащил куда-то. Цела, даже ни царапинки. Можно продолжать погоню. — Женя, такси возьми и домой её увези, — я сунул ему купюру в сто тысяч. — Темно уже, а тут пустырь. И успокой её. И запомни, где живёт, мало ли. — Успокой, — пробормотал он. — Увезу и за вами сразу. Бах! Раздался выстрел неподалёку. Потом ещё один. Девушка вскрикнула, но Женя решительно повёл её за собой. Я поехал дальше, а мне навстречу бежал Лесняков, на ходу убирая пистолет в кобуру. — Ушёл! — он выматерился, запрыгивая в машину. — Опять ушёл. — Едем, тут одна дорога! — В отделение меня завези, тревогу подниму. — А поможет? — спросил я. Он не ответил. Но зелёная ауди уже стояла рядом отделением. Маньяк решил пожаловаться в милицию. Как анекдот, только это был совсем несмешной. — Припаркуй машину подальше, чтобы он её не узнал, — подсказал Лесняков. — А то сам же крайний и окажешься. Немолодой милиционер курил беломор, стоя рядом с криво припаркованным ауди. — Это ты его преследовал? — с усмешкой спросил он у Леснякова. — А паренёк тот там сидит, кричит, убивают его бандиты, преследуют. А тут не бандиты, тут мы, — милиционер хрипло захохотал. Муратов был внутри, плакался дежурному. Тёмных очков и перчаток нет, губы тряслись, он рассказывал, как бандиты в него стреляли и чуть не убили. Ещё постоянно шмыгал носом, втягивая сопли. Меня он не заметил. Даже если он не разглядел меня сегодня, то наверняка вспомнит, как я его бил в прошлый раз. При виде его было настолько сильное омерзение, что я шагнул к нему, сжимая кулаки. — Остынь, Волков, — опер Лесняков встал у меня на пути. — Сядешь ещё из-за него, не докажешь же потом ничего.