Немного поразмыслив, Юра протяжно выдохнул, развернулся к Маше, заботливо положив на ее голову свою крепкую ладонь. Не открывая глаз, сквозь сон женщина улыбалась, прижавшись к ней. Потянув мгновения, мужчина взглянул на жену и тихо сказал: — Феникс пропал… Услышав это, Маша тут же открыла свои карие глаза, подняла голову и устремила на мужа непонимающий взгляд. — Как пропал?! — Ну вот так… — Тот вздохнул. — Я ничего не знаю. Только что Ворон позвонил, нужно поднимать парней. И как всегда суть дела не по телефону, вот и думай, что случилось… Женщина на мгновение опустила взгляд на сложенные руки на груди любимого. — Может, у него были какие-то проблемы, о которых он не хотел говорить? И подняла взволнованный взор. — Может, но так исчезать с «радаров» — не в его стиле. Дима, конечно, на своей волне, но тут что-то серьезное… — Вздох. — Теперь осталось понять, что да как… — И ты сейчас, получается, в Управление? Кивок. Пробыв в раздумьях буквально секунду, Маша отпрянула от Юры и легкой походкой оказалась у холодильника. Ее движения были бодры, будто она сейчас не спала, а находилась на посту дежурной медсестры в госпитале. Мужчина лишь наблюдал за тем, как она уже ловко нарезала хлеб, колбасу и сыр. — Я не думаю, что мы там на всю ночь… — Юра улыбнулся и обнял жену сзади, поцеловав в оголившееся плечо. — Ну, ребят покормишь. Они-то сейчас примчатся, даже не поев. А тут бац! Дядя Док уже все решил! И засмеялась. — Как всегда! — поддержал мужчина. Буквально через пару минут Маша собрала контейнер с разными бутербродами и положила перед Юрой, чтобы не забыл. А он мог — слишком задумчив. Ненароком женщина и сама начала погружаться в раздумья о предстоящей работе, упорно отгоняя самые неприятные мысли. А они материальные. Так, в тишине, они и сидели. Юра быстро перекусил, допил кофе, после взглянул на жену и тяжело вздохнул. Сама же Маша опустила на мгновение глаза, но поднялась одновременно с ним, молча подошла к нему и крепко прижалась, зажмурив глаза. Маша понимала, чувствовала, что обычным разговором ничего не закончится. Это понимал и сам Док. В особенности, когда Ворон уже позвонил. — Ладно… — Он поцеловал ее в макушку. — Я поеду… напишу тебе, как прибуду в расположение. Приглушенное «угу» не сменилось освобождением — женщина продолжала обнимать мужчину. Усмехнувшись, Юра поцеловал жену несколько раз в макушку, после чего Маша отпустила его, но, держась одной рукой за его палец, а второй подобрав контейнер с мини-завтраком (все же забыл), прошла с ним в прихожую. Там он надел куртку, ботинки, взял все необходимое и развернулся к ней. Изучив ее с ног до головы, мужчина обнял жену, прислонившись своим лбом к ее. Маша тоже обняла его, прикрыв глаза. — Береги себя… я тебя жду… — Я вернусь к вам… я вас очень люблю… И поцеловал женщину. Нежно, ласково. Сделав шаг от нее, Юра взял ключи, заготовленную плечевую сумку и вышел на улицу к машине. Моргнули поворотные огни, послышался звук открытия замка среди тишины спящего СНТ. Приятная ночь августа. Чувствовалось приближение сентября, но лето не собиралось сдавать свои позиции. Теплый ветерок легким порывом кружился над поселением. Где-то в лесной чаще в прекрасном дуэте со сверчками пели ночные птицы. И свежий хвойный запах плыл по округе. Уже было трудно без него, а в загазованной Москве эта нехватка сильно ощущалась. Только — что поделать? Служба зовет, страна ждет! Сев в машину, Юра завел мотор, взглянул на крыльцо. Там стояла Маша, накинув на плечи легкую куртку. Босиком на ступеньках, с волнением смотря на мужа. Она прекрасно понимала, что если бы была возможность — рванула бы с ним, забыв про все. Только до конца не знала, чем могла помочь ему. Мужчина открыл окно и послал ей воздушный поцелуй. Пока жена ловила его с широкой улыбкой, Юра сдал назад и, выехав на улицу, поехал по ночному СНТ в Москву, оставляя свой дом, жену, детей. Ночные дороги всегда завлекали своими таинственными мотивами и секретами. Ехать с большой скоростью по пустой дороге под аккомпанементы хорошей музыки — просто сказка. Самое, наверное, приятное, что в ночи никого нет на пути, никто не мешает, а вечные дураки и хамы в навороченных автомобилях сопят и пускают слюни у своих красивых и не очень жен или любовниц. Только пара одиноких встречных и попутных машин, которые куда-то едут по «неотложным» делам. В подобных поездках всегда можно было погрузиться в мысли, разложить по полочкам все возможные варианты действий и событий, подумать о будущем… последнее как-то особенно волновало и звучало фальшиво. Нет, Юра всегда оставался оптимистом, даже при самом плохом раскладе. Он верил в хорошее и светлое будущее с семьей и друзьями, но в большинстве случаев оставался в скептичном настоящем. Профессиональное, наверно. Верь в лучшее, готовься к худшему — вечный посыл самому себе. Но даже в располагающей к размышлениям дороге собрать воедино мысли не удавалось. В голове разведчика быстро происходил мыслительный процесс, стараясь вывести всю полученную информацию в своеобразную ассоциацию. Перед Юрой словно разложился мысленный стол. Правда, это слишком громко сказано. Ничего толком известно не было, а уж тем более понятно. Поэтому с таким же успехом ассоциативный метод отключился. Блокнотик куда практичнее. В глубине души бывалый оперативник все-таки надеялся, что это всего лишь безобидная проверка боеспособности личного состава, а сам Феникс находится в Управлении с секундомером. Пока колеса наматывали километраж, Юра успел обзвонить всех бойцов группы. Отвечали по-разному: кто-то ответил почти сразу, после второго гудка, порой звучали сонные ответы, а те, кто не успевал поднять трубку с первого раза — мгновенно перезванивали. Для всех звучала примерно одна и та же фраза — «Ворон срочно собирает группу. Все подробности на месте». Никто не задавал лишних вопросов — просто так подъем в три часа ночи не бывает. А Москва встречала бывалого оперативника ночными огнями и бурлящей жизнью. Город, который никогда не спит. Да и вряд ли когда-нибудь уснет. Третий Рим величаво стоит назло всем временам и эпохам. Молодежь гуляла по освещенным улицам столицы, веселилась и наслаждалась спокойной жизнью. Особо азартные молодые люди проводили время в клубах, влюблялись и шли на авантюры. Как же многого они не знают. Да и не стоит им знать. Как говорится — меньше знаешь, крепче спишь. Проехав через вечно бурлящий от ночных движений центр, Юра свернул к зданию Управления и остановился напротив закрытых ворот, заехав в «кармашек». К нему навстречу вышел дежурный, поправив оружие на плече в виде какого-то пистолета-пулемета (в темноте не было видно модели, да и не особо хотелось разглядывать), и, когда поравнялся с водительской дверью, лишь кивнул с легкой улыбкой на опустившееся стекло. Под светом КПП можно было разглядеть серую форму СБ [1] Управления. На узких плечах расположились темные фальш-погоны с одной лычкой, а кепи с общепринятой кокардой была натянута почти на глаза. — Доброй ночи, товарищ майор… — протянул молодой ефрейтор с искренней радостной ноткой в голосе, выполнив воинское приветствие. — Что в такое позднее время? — Приспичило тут одному госбезопасность проверить на прочность! — Юра попытался отшутиться, протягивая необходимые документы. — Вот и приехал усмирять. Дежурный усмехнулся и, приподняв козырек с глаз указательным пальцем, взглянул на предоставленные бумажки. Юру (среди своих просто Док) многие знали — майора, заместителя командира группы Сил специальных операций «Волчья стая» уважали от рядового до высших офицерских чинов. Говоря о высоком отношении, было б не очень прилично упоминать только об офицерском составе группы — равное уважение получал каждый боец стаи. Сказывался еще и тот факт, что вокруг подразделения ходили разного рода слухи и домыслы: ГССО «Волчья стая» создавалась по особому распоряжению Министерства для выполнения особо важных и опасных заданий практически в любой точке мира (на формулировках в документе не скупились). Для чего на самом деле их создавали — никто не знал. Их работа постоянно скрывалась под грифом «Особой важности», и можно только гадать, какую охоту ведут «волки», а уж тем более — на кого. Но, несмотря на всю эту таинственность и (для молодых курсантов и рядовых) военную романтику, людей Феникса уважали вне звезд и должностей, поскольку сами они оставались эталоном воинской службы, офицерских принципов и морали. Ефрейтор сверил документы несколько раз, после чего закрыл удостоверение, вложив все бумаги, и, протянув обратно весь комплект майору, задорно проговорил: — Как всегда, товарищ майор, все в порядке. Простите, сами понимаете, инструкции. — Конечно! Зато всегда на стреме! — Юра улыбнулся и убрал бумаги в козырек, а удостоверение — в карман. — Могу проезжать? Кивок, потом дежурный повернулся к будке и махнул рукой. Над воротами замигала оранжевая лампочка, а сама конструкция начала медленно двигаться в сторону. Ефрейтор повернулся к майору и тихо, осторожно спросил: — Товарищ майор, у вас сигаретки не найдется? Мужчина с легкой усмешкой повернулся к нему: — Прости, нету. Я бросил, когда вернулся с Ближнего Востока. Уже года три не курю. И тебе не советую. Молодой сотрудник безопасности улыбнулся, с пониманием закивав, и сделал шаг от машины. — Проезжайте, товарищ майор. Оперативник, приложив два пальца к виску, неспешно проехал на территорию Управления и припарковал транспорт у входа в здание. Наверное, самое приятное в ночных вызовах — это возможность поставить автомобиль у самых дверей и подобно королю войти в холл. Никто не пытается пролезть, отпихнуть или подрезать. Юра заглушил мотор, вытащил ключ из зажигания и подобрал телефон с панели. Три часа двадцать четыре минуты. Маша уже уснула в гордом одиночестве, но не написать ей было нельзя. Волнуется же. Быстрым движением пальцев оперативник разблокировал экран и, выведя на дисплей диалог с женой, шустро набрал ответ: «Любимая, я добрался. Все в порядке, не переживай. Как все узнаю — отпишусь. Люблю». Далее поставил пару «целующих» смайликов. Из динамика вырвался короткий звук об отправке адресату. Майор убрал телефон в карман, подобрал лежащую на соседнем сидении сумку и покинул транспорт. Приятный теплый летний ветерок прошелся по волосам и коже на лице. Ночь хорошая, чистая. В последнее время в Москве были проливные дожди, а сейчас небо покрылось белыми звездами, луна полностью завладела престолом темного купола. Само здание Управления было освещено, как и многие административные и исторические строения города, а вот свет горел уже не везде. Единичные «огонечки» отмечали особых трудоголиков, стоящих на страже безопасности страны, даже не думая о сне и личной жизни. Правда, вся эта «романтика» немного наскучила Юре: да, он был патриотом своего отечества, но не слепым. Его частенько называли «думающий патриот», а сам Ворон всегда добавлял весьма значимую оговорку — «в этом его главная опасность». В холле, практически у самого входа, стояли рамки металлоискателей, а напротив — сидели трое дежурных. Один за стойкой, уткнувшись, судя по его взгляду, в экран компьютера, а остальные стояли позади него и что-то обсуждали. Громкий звук гула толпы (который Юра мог отличить всегда) навел на мысль, что эти трое в свободное от обхода время смотрели футбольный матч. Когда майор переступил порог, все трое одновременно подняли глаза. В них было искреннее удивление прибытию офицера такого ранга глубокой ночью. Один из постовых обогнул стойку и стремительно направился навстречу Юре. Док уже достал свое удостоверение с легкой улыбкой на лице. Дежурный кивнул, натянув неестественную ухмылку, и мимолетно пальцем показал на сумку. Порой выполнение всех пунктов инструкции по безопасности очень бесило, а если их исполнял какой-нибудь упертый баран в форме — рука автоматически тянулась к пистолету. Нередко тот факт, что пистолета не было на поясе, огорчал. Юра положил сумку, телефон, ключи от дома и машины в глубокой лоток. Но как только мобильный агрегат оказался на дне, то издал мелодичный звук и подсветил экран. Мельком взглянув на него, проходя через рамку, майор заметил только имя отправителя — «Любимая жена». Это подстегнуло мужчину пройти немного быстрее осмотр, после которого он сразу же взял телефон. На заблокированном дисплее высвечивалась пара строк: «Хорошо. Аккуратно. Люблю и скучаю». И пара поцелуев. От этого на лице бывалого оперативника до самых ушей растянулась улыбка. Любил он ее безумно. С рождением Оли ему хотелось окончательно забросить воинскую службу и полностью посвятить себя дочери и семье. Но это были только мечты: чем это обусловлено? Неизвестно. Может, диким желанием вкушать вновь и вновь дары войны, а может, и знание того, кто стоит за их группой. Дурацкие игры… В один миг Юра прогнал мысли о приятном, переведя улыбку в дежурную сухую ухмылку. Лишняя настоящая эмоция может стать хорошей зацепкой для противника, благодаря которой он будет играть на чувствах и манипулировать. Дурная привычка — всегда быть настороже. Но благодаря этому майор был профессионалом и все еще оставался в живых. Закончив процедуру досмотра и проверки документов, Юра разложил все обратно по карманам, надел через плечо сумку и направился дальше по пустому коридору. Его шаги были едва-едва слышны. Затем свернул на лестницу направо и буквально рысью добрался до третьего этажа. На входе майор аккуратно выглянул из прохода, изучил обе стороны и только потом свернул налево. Хорошая привычка, но порой Юра считал, что это плавно перерастает в профессиональную паранойю. Несмотря на достаточно тихий шаг, еле уловимые звуки придавали пустому коридору нотку какой-то жизни. Мужчина знал этот маршрут уже как свои пять пальцев: от лестницы налево, двадцать шагов до перекрестка, а там — направо и всего лишь пять шагов. И все — вот заветный кабинет. Ну как заветный — особый кабинет. И каково было удивление майора, когда у дверей кабинета он увидел молодого парня. Ростом он не дотягивал до Юры, хотя всегда старался нагнать легким преимуществом в виде пучка светлых волос на затылке. Но, несмотря на это, телосложение ближе к атлетическому, хотя в мечтах у сержанта Дениса Быкова (больше известного как «Шут») было набрать мышечную массу до уровня Стального Арни. Округленная форма лица как-то вытягивалась из-за прически, а нижняя часть подбородка оформлена в красивой вариации козлиной бородки. Светло-зеленые глаза то взирали на закрытую дверь кабинета, то быстро отводились в глубину пустого освещенного коридора этажа, как будто он чего-то ждал или пытался решиться зайти внутрь. Присутствия одного из офицеров он не заметил, пока тот тактично не кашлянул — Денис прокрутился вокруг оси, пробежался глазами по начальству с ног до головы и, сделав навстречу три широких шага, растянул улыбку, по-братски крепко обняв Дока. — Юранчик! Ты пришел! — Ага! — Тот тоже его крепко обнял, после чего отпрянул и продолжил: — А ты что тут шляешься? Зашел бы внутрь, там кресла очень удобные. — Да как-то страшно туда заходить… — с некоторой опаской озираясь на закрытую дверь кабинета, сразу ответил Денис. — Вдобавок я ведь первый пришел. Самое ироничное — Шут практически всегда приходил первым. Его дом находился на соседней с Управлением улице. Порой на вопрос «зачем ты пошел сюда служить?» с легкой ноткой сарказма и прямиком в глаза он заявлял: «Просто работа рядом с домом». Только сильно погоды это не делало — командировки могли затянуться и на полгода в других странах и дальних регионах России. — Ну что, тогда вместе пойдем, раз боишься! — Юра по-доброму усмехнулся, хлопнув молодого человека по плечу, и, обойдя его, встал перед кабинетом. Дверь была без таблички. Только номер. Нужные люди знали, что в этом помещении находилось рабочее место Ворона — куратора группы. Майор осознавал чувство страха сержанта. Стоит отметить, что это был не страх в первоначальном его значении. Ворон сам по себе «тяжелый» человек: он мог молча изучать собеседника долгое время, анализируя, кто находится перед ним, чем может помочь ему в деле или наоборот — где может проколоться или же провалить задание. Это был чистейший аналитик, но самое страшное — Ворон был боевым аналитиком. Мужчина выезжал на многие «нужные места» и решал проблемы непосредственно в режиме реального времени. Немного пробыв в раздумьях, Юра выпрямился, выдохнул и, тактично постучав три раза, открыл дверь, сделав уверенный шаг внутрь. Помещение было оформлено в классическом стиле кабинетов руководства: все предметы интерьера строго отображали цвет и гамму. Сама мебель была отделана шпоном красного дерева, сочетаясь с угловыми пилястрами на светло-бежевом фоне стен. Вдоль правой стены находились шкафы с книгами и папками, гардероб. С левой стороны — модульные шкафы с непрозрачными стеклянными дверцами, а по центру — небольшое ниша, в котором стоял телевизор на комоде. Был и маленький уголок для отдыха слева от входа. Стеклянный журнальный столик прямоугольной формы был окружен диванами и двумя кожаными креслами, цвет которых гармонировал с интерьером кабинета. Напротив входа, у самой стенки, стоял стол руководителя, с брифинг-приставкой (немного больше, чем обычная вариация) для проведения оперативных совещаний со своими подчиненными, вокруг которого были расставлены кожаные стулья. Справа от рабочего места стояли напольные флагштоки с флагами страны, Управления и подразделения специального назначения. За столом сидел коренастый мужчина в черном костюме. На левой стороне лацкана пиджака виднелся позолоченный двуглавый орел небольшого размера, выделявшийся на темном фоне ткани. Шею закрывал ворот аккуратной белой сорочки, стянутый черным галстуком. Едкий и спокойный взгляд карих глаз шустро бегал по документам, а крупная рука порой с тяжелым нажимом что-то вычеркивала или подписывала. Лицо мужчины было грубоватым, с очерченными скулами. Легкая худощавость щек придавала их владельцу строгий и холодный вид, от которого бросало в дрожь самого прожженного офицера. Аккуратная короткая борода с усами отливали сединой, в то время как короткие волосы уже были полностью седыми.