– В гостином дворе Любочады живёт Фитела, сегванский купец, – сказал он старшине. – Его люди тебе растолкуют, кто я такой. – Сходи, – кивнул тот одному из своих молодцов. И сам заступил его место, следя, чтобы Волкодав не вздумал броситься в дверь. – Не бойся, не побегу, – сказал Волкодав. – Пускай тать бегает! Он ждал, что занятый делами купец пришлёт самое большее Авдику. Если, конечно, стражнику вообще повезёт застать кого-нибудь в гостином дворе. К его искреннему изумлению, Фитела пожаловал сам, да ещё с Аптахаром… и с Ниилит. Девчонка тут же кинулась к Волкодаву. Стражники дёрнулись перехватить её, но гибкая Ниилит вывернулась из-под рук и оказалась рядом с венном. – Ещё и потаскушку свою… – плюнул старик. – А вот за это, дед, я тебе бороду выдеру, – пообещал Волкодав. – Не посмотрю, что седая. – И зарычал на Ниилит: – Я тебе что сказал – дома сидеть!.. А про себя подумал, что так и не купил ей синие бусы. Себя небось не забыл, бегом побежал заказывать ножны… – Здравствуй, почтенный Бравлин, – обратился между тем Фитела к старшине, и Волкодав сперва удивился, но потом рассудил, что купец был здесь не впервые и наверняка знал полгорода. – Что это здесь произошло с моим человеком? – И ты здравствуй, Фитела, богатый гость, – ответил Бравлин. – И ты, Аптахар. Случиться-то ничего пока не случилось. Только вот мастер Варох признал его меч и говорит, что это – Жадоба. – Во дела! – восхитился Аптахар и звонко хлопнул себя по бедру ладонью: – Нет, дружище Бравлин. Жадобу словить, конечно, дело доброе, но нынче ты промахнулся. – Пожалуй, – согласился купец. – Что вы можете сказать об этом человеке? – кивнув на Волкодава, поинтересовался Бравлин. – Ничего, кроме хорошего, – ответил Фитела без раздумий. Аптахар же добавил: – Он венн, мы зовём его Волкодавом. Бравлин с сожалением посмотрел на налившегося багровой краской Вароха. Он спросил: – А давно ли вы его знаете? Аптахар принялся загибать пальцы и ответил: – Четырнадцать дней. Фитела согласно кивнул. – Так-так! – встрепенулся старик. Бравлин со вздохом развёл руками: – Ничего не поделаешь. В кром надо идти, пускай кнесинка судит. – Кнесинка? – переспросил Аптахар. – Ну да, кнесинка Елень. Кнес-то нынче в отъезде, – кивнул Бравлин. И повернулся к Волкодаву: – Ты, парень, давай-ка сюда меч. Выйдешь чист перед государыней – получишь назад. – Не дам! – сказал Волкодав. Бравлин покосился на своих молодцов, но Аптахар перехватил взгляд старшины. – Не советую, Бравлин, – сказал он спокойно. – Я видел его в деле… ребят погубишь и его живым не возьмёшь. Давай лучше я буду ручателем, что он не сбежит по дороге. Ведь не сбежишь, Волкодав? – Пусть тать бегает! – повторил Волкодав. – Мой человек хочет сказать, – вмешался Фитела, – что, пока он не назван преступником, ему нет нужды ни убегать, ни отдавать оружие. Он рад будет предстать перед кнесинкой и не сомневается в её мудрости и справедливости, но до тех пор в его свободе не властен никто. Так, Волкодав? Тот кивнул. А про себя в который уже раз поразился способности учёных людей облекать складными словами всё то, над чем сам он размышлял бы полдня. * * * Кром зовётся так оттого, что, во-первых, отгораживает самую укромную часть поселения, а во-вторых, строят его из кремённо-твёрдого камня и самого лучшего, кремлёвого леса. Галирадский кром стоял на неприступном скалистом холме под защитой знатного рва и крутого вала, над которым высились бревенчатые стены. Если какой-нибудь ворог надумает взять Галирад и проломит внешние укрепления, обширный кром примет защитников города и, чего доброго, позволит им отсидеться, пока гонцы летят за подмогой. Волкодав отметил про себя, что ров был ухожен, а земляной вал покрыт глиной и обожжён. Видно, кнеса не зря прозывали Глуздом, то есть Разумником. Посмотрим, в отца ли удалась дочь… Если бы суд судить предстояло, скажем, кнесичу – какому-нибудь безусому юнцу, годящемуся Волкодаву в молодшие братья, – он не ждал бы для себя добра. Юнец поверит наговору, прельстится честью схватить Жадобу… Иное дело кнесинка. Суд женщины – священный суд Хозяйки Судеб. Им пришлось довольно долго ждать во дворе, но наконец Бравлин разыскал старшего витязя и, почтительно сняв шапку, изложил ему происшедшее. Могучий седой боярин выслушал и скрылся за дверью, и Волкодав обратил внимание, что у ворот сразу прибавилось отроков. Если кнесинка признает в нём Жадобу… Потом слуги расстелили у крыльца пушистый ковёр и утвердили на нём резное деревянное кресло-столец. Волкодав предпочёл бы, чтобы его судили так, как было принято дома, – под праведным деревом или на берегу чтимой реки. Он нахмурился. Сольвенны с их Правдой большого доверия ему не внушали. Но тут на крыльце появилась кнесинка Елень, и он мигом обо всём позабыл. Кнесинка была прекрасна. Дочери вождей всегда бывают прекрасными. Это так же верно, как и то, что большуха всегда разумна и справедлива, а муж её – первый охотник и храбрейший воин в роду. Вожди – лучшее, что есть у народа, ими он и Богам предстоит… Кнесинка выглядела едва ли не ровесницей Ниилит. У неё была русая коса толщиной в руку и серые глаза, как два лесных родника. На чистом лбу красовался серебряный венчик, усыпанный зелёными, в цвет клеток понёвы, камнями. Дивное диво, девичья красота!.. Ниилит легко было обхватить в поясе пальцами; кнесинка была полнотела. Ниилит была диким котёнком, стремительным и пугливым. Кнесинка, привыкшая к почтению и любви, выступала белой лебедью… – Гой еси, государыня, – в пояс поклонились пришедшие. – И вам поздорову, добрые люди, – приветливо ответила она, усаживаясь в кресло. Её взгляд задержался на лице Волкодава. – Боярин Крут Милованыч мне сказывает, – она кивнула на рослого седоголового воина, стоявшего по правую руку, – что здесь человек, которого другой посчитал за Жадобу? – Истинно, государыня, – тотчас ответил Варох. – Вот он, Жадоба! – И вытянул узловатую руку, указывая на Волкодава. – Я узнал его по мечу! – Покажите мне этот меч, – сказала кнесинка Елень. Волкодав молча размотал тряпицу и подошёл к девушке, держа меч на ладонях. Он заметил, как поползла к ножнам рука красивого молодого боярина, стоявшего слева от кресла. Волкодав не удостоил его даже взглядом и отступил, сложив узорчатый клинок к ногам кнесинки на ковёр. – Он пришёл ко мне заказывать ножны, – продолжал старый мастер. – Думал небось – коли я не бойко торгую, так нечего и бояться! А я его сразу признал!.. Волкодав угрюмо смотрел на свой меч, поблёскивавший на ковре. – А что скажут очистники? – кнесинка Елень повернулась к Фителе. – Молви слово, почтенный гость. Фитела с поклоном вышел вперёд. – Этого человека, – начал он, – я впервые увидел в Большом Погосте, в корчме Айр-Донна, две седмицы назад. Он пришёл наниматься в охранники… – Он был один? – быстро спросила кнесинка. – Нет, госпожа, он сразу предупредил меня, что с ним ещё двое: девушка, которую ты здесь видишь, и больной друг – слепой, весь в язвах. Я нанял его и… – В Большом Погосте? Так близко от Галирада? – Я и не хотел нанимать его, госпожа, но он сумел доказать, что лишним не будет. – Накостылял мне по шее, – хмыкнул Аптахар. – Прости, государыня кнесинка. – При нём уже был тогда этот меч? – продолжала расспрос кнесинка Елень. – Нет, он добыл его через два дня, когда на нас напали люди Жадобы. – Ещё бы!.. – перебил старый Варох. – Сам и навёл!.. – Нет, – сказал Фитела. – Наоборот, он нас предупредил. – Каким образом? – наклонила голову правительница. – Он держит ручную летучую мышь – вон она сидит у него на плече. Эта мышь начала беспокоиться, и он сказал нам, что, верно, в лесу недобрые люди. Я велел надеть кольчуги, и только поэтому разбойники не перестреляли нас, как зайцев… Сам Волкодав уложил троих в рукопашной и ещё одного – из лука. – Волкодав? – переспросила кнесинка. – Да, так мы его называем… Вот после того боя, госпожа, и появился у него добрый меч. Вокруг тем часом собрался любопытствующий народ: витязи из дружины, городские стражники, просто жители и купцы, пришедшие в кром по делам. – Кто видел, как он добыл меч? – спросила кнесинка. – Встретился со своими, они ему и передали, – сказал Варох. – Я не видел, – развёл руками Фитела.