– Извините, Степан Платонович, не ждали. – «Бульдог» покраснел и начал подниматься. – Ничего, сиди, сиди! – Старик милостиво кивнул, прошел в угол кабинета и остановился перед глубоким кожаным креслом с подлокотниками в форме львиных лап. – Я пока здесь посижу. Разговор у нас будет недолгий. Он расправил плечи и бросил, ни к кому конкретно не обращаясь: – Одеться! Все трое присутствующих вскочили со своих мест и, обгоняя друг друга, бросились к стенному шкафу. Буквально через секунду старик был облачен в длинную мантию из черного бархата, отделанную серебряным шитьем. На серебряных волосах красовался венок из омелы. Он восседал в кресле, как на королевском троне, опираясь на свою трость. – Музыку потише! – распорядился величественный старец. Кто-то приглушил музыку. – Итак, – старец оглядел присутствующих, – все, кроме Сильвии, здесь. – Она на складе, – подсказал Варавва. – Знаю. – Степан Платонович небрежно махнул рукой. – Обойдемся. Проинформируете в рабочем порядке. Я пришел, чтобы сообщить вам важную новость. Старик сделал паузу – и в комнате наступила напряженная тишина, нарушаемая только едва слышным голосом оперной дивы. – Они появились! – торжественно провозгласил Степан Платонович. Остальные заговорили одновременно. – Вы уверены? – проговорил Варавва и ослабил воротничок рубашки – должно быть, ему стало трудно дышать. – Как давно мы этого ждали! – воскликнула брюнетка, и ее красивое лицо порозовело. – Что нужно делать? – осведомился угловатый мужчина и невольно прикоснулся к пиджаку, под которым просматривался пистолет. Старик ответил всем троим: – Я не говорю того, в чем не уверен. Если я сказал, что они появились, – значит, так и есть. Мне сообщили об этом те, кто не ошибается. Да, ждали мы очень давно. Очевидно, что делать – взять то, что наше по праву. Взять, чего бы это ни стоило. Ответив своим собеседникам, он снова сделал значительную паузу, после чего добавил: – И вы знаете, что времени у нас очень мало. Мы непременно должны управиться до летнего солнцестояния, чтобы провести церемонию по всем правилам. Он замолчал, затем вскинул голову и приказал, ни к кому конкретно не обращаясь: – Музыку погромче! Кто-то прибавил звук, и помещение наполнилось божественным голосом Марии Каллас. Владимир Михайлович доехал до Исаакиевской площади, припарковал машину, подошел к мрачному зданию из серого камня. Над входом висела табличка: «Всероссийский институт археологии». Владимир Михайлович вошел в холл института. Впрочем, холл – это громко сказано: за дверью был маленький пятачок перед лестницей, из которого еще выгородили деревянным барьером крошечный закуток для охранника. Охранник этот был пожилым мужчиной с квадратной фигурой, квадратным лицом и серыми зализанными волосами. В нем было что-то от состарившегося старшины-сверхсрочника. При виде Владимира Михайловича этот состарившийся сверхсрочник лязгнул стальными зубами и проговорил: – Кто – куда – зачем – на каком основании? От неожиданности Владимир Михайлович, человек сугубо штатский, невольно вздрогнул и вытянулся по стойке «смирно». В следующий момент он осознал, что находится не в казарме и не на плацу, а в серьезном академическом институте. Расслабившись, он примирительным тоном проговорил: – Я к профессору Цапелю, на консультацию. Охранник взглянул на посетителя неодобрительно, выразив в этом взгляде все, что он думает о штатских. Однако возражать он не стал, сделал какую-то пометку в толстом журнале и строго проговорил: – Цапель – второй этаж, комната номер двести пять! Владимир Михайлович поблагодарил и направился к лестнице. Коридор второго этажа был отгорожен от лестничной площадки стеклянной дверью, на которой красовалась табличка: «Отдел поздней античности и раннего Средневековья». Владимир Михайлович толкнул эту дверь и пошел по коридору, читая номера и таблички на дверях: «Северное Причерноморье», «Печенеги и половцы», «Гиперборея»… Наконец он подошел к двери с номером двести пять. На этой двери было сразу две таблички: «Скифы и сарматы» и «Начальник отдела профессор Б. И. Цапель». Владимир Михайлович толкнул дверь и вошел в большое полутемное помещение. И испуганно попятился. Прямо напротив двери стоял рослый бородатый воин в кованом шлеме и кожаном панцире, в руках у него был короткий лук, наложенная на тетиву стрела смотрела прямо в грудь посетителя. Лицо этого дикаря искажала свирепая усмешка. Дверь за спиной Владимира Михайловича с громким стуком захлопнулась. Этот звук привел реставратора в чувство, он понял, что перед ним – искусно выполненный манекен, одетый в доспехи средневекового кочевника. Владимир Михайлович перевел дыхание и крикнул в глубину помещения: – Цапля, ты здесь? – Смотря кто меня спрашивает! – отозвались из дальнего конца комнаты. – Это я! Ты что, не узнаешь? – Ты, что ли, Воробей? – Он самый! А ты ждал кого-то другого? Из-за спины кочевника выглянул худощавый, очень загорелый человек удивительно маленького роста. Седые волосы на его голове были забраны в длинный конский хвост, на носу криво сидели круглые очки в металлической оправе. – Правда, ты! – проговорил он, разглядев посетителя. – А что ты у дверей топчешься? – Да больно у тебя привратник строгий! – Это ты о Егидее? – Хозяин кабинета похлопал кочевника по плечу. – Это он только с виду такой суровый, а на деле – милейший парень! И выпить не дурак… – Зачем ты его поставил перед самой дверью? – спросил Владимир Михайлович, опасливо обходя кочевника. – Чтобы отпугивать нежелательных посетителей. На прошлой неделе к нам в институт нагрянула комиссия из министерства, так представляешь – увидели его и обошли мой отдел стороной. Кроме того, Егидей помогает мне проверять студентов на профпригодность. Если будущий археолог испугается простого скифского воина – он категорически не годится для своей профессии! – Да, значит, я не гожусь в археологи, – вздохнул реставратор. – Ничего не поделаешь! – Брось дурачиться, Воробей! Рассказывай, зачем пришел. Не затем же, чтобы обсуждать Егидея. – Нет конечно. Я хочу показать тебе один занятный артефакт. Меня интересует твое мнение… – Артефакт? Что за артефакт? – Наконечник стрелы. – Ты же знаешь, такие наконечники в причерноморских степях находят сотнями. – Подожди с суровым приговором, сначала взгляни! За разговором приятели прошли в дальний конец комнаты. Вся эта комната была заставлена застекленными витринами, внутри которых лежали старинные монеты, миниатюрные фигурки из металла и слоновой кости, заржавленные застежки, наконечники копий и стрел и прочие изделия наших отдаленных предков. Наконец профессор остановился перед рабочим столом, включил над ним яркую люминесцентную лампу и проговорил, потирая руки: – Показывай, что принес! Владимир Михайлович достал из кармана маленький сверток, положил его на стол, осторожно развернул. Профессор наклонился над столом, часто-часто заморгал, ловко поймал соскользнувшие очки, полез в карман, достал оттуда лупу в старинной серебряной оправе и стал внимательно и подробно разглядывать металлическую пластинку. Наконец он оторвался от нее и повернулся к реставратору: – Где ты это взял? – Ты же знаешь, Цапля, при моей работе что только не попадает в руки. – Нет, говори честно, Воробей, где ты это взял?