Кристофер ответил не сразу. – Клад ищу, – сказал он наконец. – Помочь? – предложил Мэтт. – Давай. Бери лопату. – Может, сперва переоденемся? Майку не надо знать, что я в штаны напрудил, понимаешь? Кристофер ответил улыбкой, и оба, наспех пошарив в рюкзаках, достали свежее белье и брюки. Мокрые трусы снялись легко, словно кожура с холодного банана. Ледяной воздух ударил им в бубенцы (словечко Мэтта), которые тут же втянулись куда-то внутрь, как головы напуганных черепашек. Оба быстро переоделись в мягкое, сухое, приятное к телу белье. Из ящика с инструментами Кристофер достал небольшую лопатку. И они начали охоту за сокровищами. Бок о бок. – А с кем ты разговаривал? – спросил Мэтт. – Сам с собой, – ответил Кристофер. – Поторапливайся. Ты же не хочешь, чтобы нас опередили? Копали они с полчаса. И при этом почти не разговаривали. Мэтт заметил, что Кристофер то и дело поглядывает на белый пакет, но не придал этому значения. Кристофер, по сведениям Мэтта, считал своим лучшим другом Тормоза Эда, но Мэтт втайне надеялся, что сам вправе считать своим лучшим другом Кристофера. Да и оказаться на втором месте после Эда он тоже не возражал. Ему было не привыкать. Всю жизнь он шел вторым после Майка. Но сейчас его неотступно преследовало другое. От чего он проснулся? Что это были за звуки? Вопрос крутился на языке. – Чего это вы тут делаете? – опередил Мэтта Тормоз Эд. Мэтт и Кристофер обернулись и увидели, что к ним, протирая спросонья глаза, направляются Тормоз Эд с Майком. У каждого дыхание вылетало облачком пара. – Клад ищем, – ответил Мэтт. – Помочь? – предложил Майк Кристоферу. – Давай, Майк. – А я завтрак организую. – Тормоз Эд нашел достойное применение своим талантам. Взявшись за лопату, Майк с силой вогнал лезвие в мерзлую землю. Мэтт косился на Кристофера, боясь, как бы тот не заложил его Майку. Кристофер только улыбнулся, словно говоря: «Молчок – зубы на крючок». * * * Позже ребята позавтракали колечками «Фрут-лупс» с холодным молоком, сохраненным в ручье. Кристофер ни словом не обмолвился про ночные ужасы. Про сторожа, который шепотом звал его по имени. Про детский плач, разбудивший Мэтта. Он знал, что Мэтт перепугается, узнав правду. И не хотел никого пугать – достаточно того, что ему самому было страшно. Умолчал Кристофер и насчет славного человека, и насчет его пророчества, которое сбудется, если вовремя не закончить домик на дереве. Меньше знаешь – крепче спишь. Да и надежнее как-то. Мальчишкам расскажешь – они того и гляди со страху разбегутся. А ему без их помощи никак. Когда «Фрут-лупс» были съедены подчистую, Кристофер проследил, чтобы сахарная пудра со дна коробки досталась Майку, а сюрприз – Мэтту. Затем он поблагодарил Тормоза Эда за отменный завтрак. Главное – чтобы личный состав был доволен. Когда совсем рассвело, солнце прогрело их озябшие кости. Работа велась посменно. Двое заняты строительством домика на дереве. Двое других – кладоискательством. Подкрепились мерзлым печеньем «Орео» и остатками молока, после чего настал черед Тормоза Эда долбить вместе с Кристофером стылую землю в поисках клада. Никаких сокровищ обнаружено не было. Зато примерно в семь часов шесть минут утра было найдено кое-что другое: детский скелет. Глава 27 Вызов поступил в полвосьмого утра. И пошла волна. В воскресенье утром дежуривший в ночь помощник шерифа отправился в церковь. Он поделился этой новостью с отцом Томом, который вместо запланированной проповеди поведал о том, что в Лесу Миссии найдены детские останки. Дитя, сказал он, теперь на небесах, и призвал перед лицом скорби, охватившей город, восславить всепрощение Иисуса Христа. Проповедь возымела такое мощное действие, что миссис Рэдклифф не сумела сдержаться. Во время Святого причастия она беспрерывно промокала уголки глаз платочком. Сколько раз они с мистером Рэдклиффом молили Бога о ребеночке? Сколько раз у нее случались выкидыши? Сколько раз твердил ей мистер Рэдклифф, что тело ее не сокрушено? Что оно прекрасно. Мэри Кэтрин молилась за упокой души этого ребенка, но через несколько минут ее семнадцатилетний рассудок начал перепрыгивать с одного на другое. Несчастное дитя. Оно было лишено возможности повзрослеть, как повзрослела она сама, и поступить в колледж. В такой, как «Нотр-Дам». Она жестко отчитала себя за мысли о собственной жизни. Но ей было страшно не пройти в «Нотр-Дам» по конкурсу. Это могло стать ударом для отца. Она пообещала Господу молиться за погибшего ребенка и сосредоточиться на своем служении в доме престарелых. Но миссис Коллинз позволяла себе всякие низости, а ее мамаша совсем выжила из ума. Эта старуха все выходные кричала на Мэри Кэтрин и твердила, что «их» не проведешь. Мыслимо ли такое выдерживать в течение месяца? Тем более что Даг уже перестал выходить на дежурства, сказав, что никакой университет, даже Корнелл, не стоит таких мучений. Мэри Кэтрин в очередной раз велела себе прекратить всяческое самолюбование и думать о погибшем ребенке. Ты же не хочешь сбить оленя, правда? После мессы прихожане бросились обзванивать родных, и в первую очередь – детей, уехавших на учебу в другие города. Мамочки стали чуть крепче прижимать к сердцу ребятишек и планировать для них дополнительные радости на День благодарения. Папаши решили сократить просмотр футбольных матчей до одного (вместо привычных трех), чтобы уделять больше времени семьям, а не своим придуманным футбольным лигам. А дети обнаружили, что им не возбраняется целый день поглощать любые сласти. Особо совестливые понимали, что этого не заслуживают, но… сладкое есть сладкое. И только одна персона хранила невозмутимость: миссис Коллинз. Во время службы Кэтлин Коллинз сидела в переднем ряду со своим сыном Брэйди. Естественно, речь пастора не стала для нее сенсацией. Ее супруг, владелец земельного участка, получил жуткое известие вторым, сразу после шерифа, и немедленно помчался туда. В строительство квартала «Лес Миссии» он уже инвестировал столько средств, что не мог отдать его на откуп каким-то бюрократам. Миссис Коллинз была куда больше озабочена возможным банкротством своей семьи, нежели судьбами родных погибшего в лесу ребенка. В конце-то концов, у всех подобных трагедий причина одна. Пренебрежение родительским долгом. Все очень просто. Хорошие родители не спускают глаз со своих детей. Ограждают их от любых опасностей. Если ты не справляешься со своими служебными обязанностями, ты же не перекладываешь вину на некие внешние силы. Ты смотришь в зеркало и видишь, на ком лежит ответственность. В чем главная проблема этого мира? В том, что никто не хочет брать ответственность на себя. В свой срок полицейские задержат психопата, который совершил это страшное преступление. И тогда (она слышала о таких случаях не раз) это чудовище будет лить крокодиловы слезы и рассказывать, как в детстве над ним измывались родители. Вот такая – ничего, если она полностью перейдет на французский? – хренотень. Одно дело – когда человек не в себе. И совсем другое, когда он – воплощенное зло. Не задумываясь, что было раньше, курица или яйцо, миссис Коллинз рассуждала так: если родители измываются над своими детьми, это вовсе не значит, что они сами в детстве подвергались таким же издевательствам. Она готова была поспорить на миллион долларов, что одно не обязательно влечет за собой другое. И если найдется человек, который это докажет хотя бы на одном примере, она сможет умереть спокойно. Супруг ее, мистер Коллинз, все воскресенье препирался с шерифом. Строительство квартала «Лес Миссии» превращалось из грандиозной мечты в сущий кошмар. Вначале там несколько дней пропадал этот сопляк Кристофер Риз. А теперь обнаружился скелет? Зараза. В этом лесу ступить некуда – попадешь либо в собачье дерьмо, либо в медвежий капкан. Защитники дикой природы талдычат, что олени лишаются естественной среды обитания. Краеведческие организации талдычат, что город теряет «доминанту». Даже общества охраны памятников – и те талдычат, что этот старый загаженный тоннель необходимо превратить в музей горной промышленности. Что ж, это понятно. Население их поддерживает. Чтоб им всем пусто было. На их стороне симпатии населения. Мистер Коллинз знал, что строительство нужно начать до Рождества, тогда займы поступят в срок. Но много ли смыслит в этом шериф (на минуточку – «госслужащий»)? Да ни фига не смыслит. Шериф твердил, что лес является местом преступления, а потому его придется оцепить. – Когда вы дадите разрешение на земляные работы в котлованах? Когда нас на полметра занесет снегом? Большое спасибо, шериф, кушайте сами. Создается впечатление, что вы плетете вселенский заговор, чтобы помешать мне закончить эту долбаную стройку! Что же касается матушки миссис Коллинз, та сидела в гостиной дома престарелых. Каким ветром ее туда занесло, она не помнила. Как не помнила себя. И родную дочь. И богатого зятька. На мгновение ей показалось, будто в новостях рассказывают о смерти ее родной дочери, но почему-то без подробностей. Потом в гостиную притащился некий горлопан по имени Эмброуз и объяснил, что это не ее ребенок. Дескать, ее дочь жива-здорова и только ждет возможности прямо сегодня напиться крови волонтеров-школьников. А затем велел всем заткнуться. Ему, видите ли, приспичило послушать новости. Мать миссис Коллинз не переваривала Эмброуза. Ее не трогало, что он слепнет. Сквернослов – он и есть сквернослов. Она вернулась к телевизору и попыталась вспомнить кое-что важное. Но не сумела. А когда новости закончились и начался футбол – вспомнила. В скором времени все умрут. Да. Именно так. Все умрут. Смерть уж близко. Все мертво. Мы умрем на Рождество! Глава 28 Полицейскую парковку заполонили операторские фургоны и передвижные телевизионные станции: вскоре ожидалось прибытие детей. Всего сорок пять минут назад мальчишки прибежали к сторожу, охранявшему строительную площадку Коллинза, и попросили вызвать полицейских, но скелет уже успел произвести сенсацию местного масштаба. Тормоз Эд просиял, издалека завидев такое скопление техники. – Во дают! Мы теперь прославимся! Затем он повернулся к помощнику шерифа, сидящему за рулем. – А можете показать ваш винчестер? – Нет, – отрезал помощник шерифа. – А вы знали, что словом «винчестер» раньше называлось переднее сиденье в дилижансе, рядом с возницей, потому как тут сидел стрелок с винчестером, чтобы охранять пассажиров и грузы? – Нет, не знал, – процедил помощник шерифа, сожалея, что к нему на «винчестер» не попросился любой из трех других мальчишек. – Ну хотя бы рацию дадите подержать? Мой папа возит с собой в «Хаммере» радар-детектор против камер, чтоб не нарываться на штраф. Я, кстати, все ваши коды знаю. Вот, например, «один ноль шесть» означает «схожу отлить», так ведь? Без каких-либо комментариев для СМИ мальчиков провели в здание полицейского управления. Впрочем, Тормоз Эд и здесь отличился, радостно выкрикнув: «Это мы скелет нашли!» Некоторые местные издания успели заручиться парой снимков для первых полос. Телевизионщики обеспечили сюжеты для семнадцатичасовых новостей. «Четверка детей нашла в лесу скелет». Получилась настоящая «бомба». – Главный интерес – там, где кровь, – задумчиво произнес Тормоз Эд. – Так моя мама говорит. В кабинете шерифа ожидали родители. По выражению их лиц мальчишки поняли, что афера с ночевкой провалилась. Взрослые, как видно, в три секунды сообразили, что купились на серию эсэмэсок и позволили своим отпрыскам всю ночь болтаться без присмотра.