– Ну мааам… – я скривила лицо. – Тут слишком много! – Ешь! Тощая как велосипед! – Неправда! – Вон щёки впали. – Это макияж, мам. Она строго посмотрела на меня, и я со вздохом принялась за еду. – Но глазки горят, – оттаяв, она улыбнулась и присела рядом. – Неужели кто-то на горизонте появился? Ой, правда появился? – Нет, – но я уже чувствовала, как предательский румянец атаковал мои щёки. – Никто нигде не появился. – А чего ж ты вся пунцовая? – рассмеялась мама. – Котлеты острые, – буркнула ей в ответ с набитым ртом. – Не болтай ерунду! Он красивый? Я с иронией подумала, что действительно было бы проще позвать Демида на ужин, чем выдерживать в одиночку допрос мамы. – Красивый. Но всё пока что непонятно. Не уверена, что сложится. – А ты поувереннее! И сложится, – шепнула она с надеждой и включила чайник. – Ну расскажи хоть что-нибудь! – Нечего рассказывать. Всего пара свиданий. Ему тридцать два, и он работает с финансами. – А вы ещё не…? – мама сама зарумянилась, а я чуть не поперхнулась. – Вот это у тебя вопросики! – попыталась изобразить негодование, но, кажется, покраснела ещё сильнее. – Мало ли… Ты с этим не затягивай! А то подумает, что ты старая дева, и свинтит. – Мама! – Только обязательно предохраняйтесь! – Господи, мама! Эта невозможная женщина, продолжая хихикать, разрезала пирог на кусочки и плеснула мне в кружку ароматный чай. Если бы она только знала… А на душе становилось всё тоскливее. Отчаявшись удержаться на плаву, я медленно тонула в своих чувствах. Ненавидела Демида со всем его цинизмом. И как последняя безмозглая дура, наивным мотыльком трепетала от каждого его сообщения, звонка. От случайного взгляда. От любого прикосновения. И каких титанических трудов мне стоило удержаться и не поехать к нему этим вечером… Заметив на себе довольный мамин взгляд, я выпрямилась и негодующе цокнула языком. Но да. Я никогда не умела врать. Всё всегда прекрасно читалось на моём лице. * * * Демид После целого дня в офисах банка и плотных переговоров на английском я ощущал, как мозг потихоньку вытекал из ушей. Мой клиент был доволен итогами сделки, поэтому потащил меня в какой-то безумно дорогущий ресторан. Неспешно поедая шикарный ужин, я отвечал на его вопросы уже практически на автомате, когда телефон на столе мягко завибрировал. Я заметил, что отправителем сообщения была Олеся, но из вежливости продолжил диалог. Через пять минут от неё пришло ещё одно сообщение. И почти сразу ещё парочка. Я извинился и, встав из-за стола, направился в сторону туалета. Зашёл внутрь и разблокировал телефон… «Надеюсь, ты не задержишься там дольше, чем планировал…» От удивления чуть не выронил гаджет из рук. Олеся прислала фото из моей квартиры: в джакузи, в душевой, посреди кровати, на кухне у панорамного окна… Везде полуобнажённая. Но всё так интригующе прикрыто. Пеной. Полотенцем. Простынёй. Полумраком. Я сначала даже подумал, что это какая-то фотосессия. Но, присмотревшись, понял, что зеленоглазка просто неплохо орудовала камерой телефона и таймером. Снова перелистал фото. Увеличил масштаб. Напряжённо выдохнул. От неё за это время прилетела ещё парочка вкусных снимков. Я обречённо привалился спиной к стене, ощущая жуткое возбуждение: – Бесстыдница. – Тебе не нравится? – Я хочу ещё. – Прилетай. – Завтра. – Печально. – Пришли мне ещё несколько фото. – Больше нет. – Сделай. Только без всего. Я не выдержал и набрал её номер: – Олеся Викторовна, вы полнейшая беспредельщица. – У меня отличный учитель, – хихикнула она. – Что-то я не припомню, чтобы отправлял тебе эротические фото. – И это вдвойне удивительно. – Вернусь в номер – отомщу тебе. – Буду ждать… Я снова открыл диалог и ещё раз полистал снимки. Почему-то был уверен, что Олеся до меня никому ничего подобного не отправляла. Хотя… У неё ведь был муж. «Нет. Вряд ли. Интересно, из-за чего они развелись? Но какое мне до этого дело?» Я смотрел на её соблазнительную улыбку, и до меня постепенно доходил один простой факт: Олеся, столкнувшаяся со мной почти год назад в резиденции, и Олеся, сделавшая эти фото, – два разных человека. «Неужели я правда так на тебя влияю?.. Или ты просто отрабатываешь кэш?» – но я сразу же отмёл последнюю догадку. Нет, по ней всегда всё видно… На снимках она выглядела совершенно непринуждённо, будто сама кайфовала от процесса. Без смущения и стеснения… «Кому же ты такая потом достанешься?..» – от этой мысли я разозлился. Правда, не понял, на кого злился сильнее: на себя, внезапно павшего жертвой собственнических чувств, или на неё, так ловко принявшую мои правила игры, и, кажется, решившую оставить меня в дураках… * * * Июнь Олеся Спустя полтора месяца я, кажется, окончательно свыклась с тем, что днём была строгой ответственной учительницей, но почти каждую ночь окуналась в омут самых бесстыдных соблазнов. Хуже всего мне давалась роль лгуньи. И если держать в неведении маму было половиной беды, то изображать перед Макаровым прагматично настроенную любовницу и врать самой себе, будто я в порядке, становилось всё сложнее. На каждую нашу встречу я собиралась с мыслью смертника: думала признаться ему, сказать, что для меня его игры уже совсем не игры… Но раз за разом по-мазохистски оттягивала этот момент. Ведь это значило бы конец всему. Демид рассмеётся. Или разозлится. Скажет что-то едкое или обидное. Или просто предложит поставить точку. А может…? Меня убивало его поведение. В разговорах, на встречах, за едой он стабильно вёл себя как истинный циник. Его рассуждения и взгляды на жизнь обрубали на корню все мои наивные мечты и фантазии о чём-то большем. Но стоило нам оказаться в постели, как это всё снова расцветало пышным цветом. Как можно быть одновременно таким неприступным на людях и таким бешено пылающим наедине в полутьме комнаты? Каждое наше совместное утро я просыпалась крепко зажатая в кольцо его рук. А утренний секс в его исполнении был ничуть не менее откровенным, чем признание в любви. Потому что я отказывалась верить, что ничего не чувствующий мужчина будет настолько пылким в постели с безразличной ему женщиной. «Июль. Я всё скажу ему в июле… Пора поставить себе дэдлайн. Иначе я свихнусь…» Собственно, свихнуться я уже была готова и сейчас, пока мы всей школой ждали результатов ЕГЭ. Но впереди было несколько дней, и Демид, узнав об этом, предложил слетать с ним в Сочи. – В понедельник мне нужно быть в Москве, – я выставила условие. – Если нужно, то будешь. Собирай чемодан, зеленоглазка. Хоть разок окуну тебя в море! Несмотря на жизнерадостный игривый тон, я каким-то шестым чувством ощущала напряжение в голосе Макарова. Как будто мы планировали устроить не пляжные выходные, а пир во время чумы. Демид был на редкость задумчивым и каким-то расфокусированным. На мои вопросы отмахивался, списывая всё на усталость. Но я заметила, что последние пару недель он с завидным постоянством хмурился, читая что-то в телефоне, а потом звонил кому-то и подолгу говорил, закрывшись от меня в ванной. * * * Демид Приближался день «икс», когда Элла должна была рассказать отцу о беременности. И чем меньше оставалось времени, тем чаще она звонила мне и тихо истерила. Меня это уже откровенно подбешивало, но я продолжал её успокаивать.