Впрочем, оторваться от Крюкова было не так просто. Он не бросился преследовать друга детства, а просто проводил его цепким взглядом сыщика. Осталось "связать два и два". Информацию покойного Чугункина и явно не случайное появление старого друга. Которого, ясное дело, и собираются замочить в ближайшее время. Крюков отметил яркую вывеску в том месте, где последний раз мелькнула голова Ляха, и взялся за манипулятор оперативной рации. Он наклонил голову к микрофону, скрытому под воротником куртки. — "Педик", "Педик", на связь! Ответь "Насильнику"! — нарушил Крюков молчание эфира. — "Сто двадцать первый" слушает, — проскрежетало в ответ из динамика. — Что там, "Сто семнадцатый"? Номера позывных соответствовали статьям старого уголовного кодекса, сто двадцать первая — "Мужеложству", а сто семнадцатая — "Изнасилованию". Старший опер Вася Волков, владелец позывного "сто двадцать первый", ужасно злился, когда Крюков называл его таким образом. В свою очередь Крюков ужасно любил злить Васю. Особенно с тех пор, как сравнялся с ним в должности, ибо чужие успехи Вася воспринимал как тяжелую личную утрату. Вот и сейчас Вася не мог смириться с мыслью, что операцией руководит не он, а кто-то другой. — Стрелка будет происходить в шашлычной "Сакля", — проговорил Крюков. — Повторяю, всем подтянуться к "Сакле". Всем на исходную, ждать сигнала. Как поняли? Все стянутые на рынок опергруппы доложили о готовности. — Понял тебя, — позже других, неохотно, со скрежетом отозвался и Вася. Крюков догадался, что рация не виновата. Это скрежетали Васины зубы. — Мы немного задержимся, — добавил Вася. — Тут к северному входу крутая тачка подкатила. Надо ее проколоть. — Не забудь подстраховаться, — отозвался Крюков. — Я иду к вам. Конец связи. Сейчас самодеятельность Волкова была очень некстати, но теперь Крюков просто обязан был подстраховать товарищей. Его все время раздражала манера некоторых коллег с пренебрежением относиться к задержанным. Приходившую в отдел молодежь он неустанно учил: "Если даже ты остановил кого-то, чтобы просто проверить документы или стрельнуть сигарету, будь готов к тому, что в тебя начнут шмалять или полоснут ножичком. Каждый второй мент погибает по собственной неосторожности". Вот и сейчас Крюков не удержался и выругался. От черного навороченного джипа, вероятно той самой машины, о которой говорил Волков, в направлении административного корпуса следовала процессия. Впереди Вася с опером Клячко и патрульным сержантом в форме и при автомате, за ними двое задержанных. Шествие замыкал младший инспектор Олег Рокотов. Идет, крутит головой, на девок любуется. Задержанных, практически, никто не контролирует. А если у них стволы или перья на кармане? Хорошо, если просто сбросят. А если начнут играть в ковбоев? А что, если Вася и вправду задержал киллеров? Он же их, похоже, даже не обыскал. Крюков видел их сзади, но один из задержанных, невысокий, плечистый, показался ему знакомым. Неожиданно второй, щуплый лопоухий пацан, нервно оглянулся и что-то сказал напарнику. Затем как в замедленной съемке Крюков увидел как лопоухий выхватил из-под куртки компактный предмет и… Этот стрекот Крюков узнал сразу. Благодаря этому звуку пистолет-пулемет "узи" называют "швейной машинкой". Магазин опустошается в мгновение ока. Пару лет назад Крюков сам чудом остался жив после обработки таким прибором. Длинная очередь лопоухого срезала всех троих — Волкова, Клячко и патрульного с автоматом. В тот же момент плечистый обернулся и всадил в Рокотова три пули из пистолета. "Глок", — автоматически отметил про себя Крюков. Толпа метнулась в стороны. Плечистый с лопоухим бросились к своему джипу. Клячко, видимо, был только ранен. Он приподнялся на локте, поднял свой табельный "макаров" и выстрелил в убегавших. Лопоухий споткнулся, словно его пнули в зад, но тут же выпрямился и продолжил бег. Не иначе как в бронежилете. Да, "макаров" незаменим, если вам нужно застрелиться. Но только стрелять нужно не в лоб, от кости может срикошетить, а в рот. И то, если во рту нет металлических зубов. Для убийства же ближнего своего, а тем более дальнего, этот пистолет явно не приспособлен. В армии другое дело. Офицеру "макаров" нужен для того, чтобы в бою в упор расстреливать бегущих от врага трусов и паникеров. А вот менты сорок лет мучаются. Правда пиво открыть или орешки поколоть — здесь "макарову" нет равных. По этой причине табельный "макаров" Крюкова лежал в сейфе дежурного в управлении. Сыщик предпочитал более простые и надежные кострукции. Крюков оказался возле джипа раньше убийц. Для бандитов его появление было неожиданностью, но среагировали они молниеносно. Лопоухий вскинул автомат. Но вместо очереди раздался лишь сухой щелчок. Он выпустил все до последнего патрона. Сменить магазин он не успел. Крюков вскинул свой старый добрый обрез двустволки-вертикалки двенадцатого калибра. Тяжелая свинцовая пуля весом в тридцать граммов отшвырнула киллера под колеса джипа. Позади Крюков услышал топот подмоги — к месту перестрелки спешили опера и охранники рынка. Но второй, плечистый киллер в надвинутой на глаза кепке, уже прицелился из своего "глока". Крюков понял, что не успеет опередить его. Но киллер не стрелял. "Тоже патроны кончились"? — предположил Крюков. Но тут киллер перевел ствол чуть правее и с поразительной скоростью выпустил четыре пули. За спиной послышался стон и ругательства. Крюков шарахнул в бандита из второго ствола. Сгоряча он завысил. Жакан просвистел в миллиметре от головы киллера, зацепил и сорвал его кепку. И тут Крюков узнал его. Это был Сильвер. Третий из друзей-флибустьеров. — Аделанте, флибустьеры! — пробормотал сыщик давний боевой клич отряда "Бригантина". Ситуация — смешнее некуда. Выходит, Сильвер шел мочить Ляха, а Крюков — вешать им обоим хомут! Ирония судьбы. Сильвер лавировал между машин на стоянке. Он убегал все дальше и почти не стрелял. Берег патроны. К Крюкову подбежали товарищи. Обступили со всех сторон. — Ты как, живой? Тебя не зацепило? — Я целый, — он был как в тумане. — Ребят, гады, побили. Кляча, вроде, жив. Давайте его в "скорую"! Прибывшие силы разделились. На площадке перед административным корпусом лежали убитые и раненые. И один из них — убийца. Преследователи бросились в трех направлениях. Крюков рванулся напрямик через забор, чтобы перехватить уходящего киллера, если он постарается скрыться за железнодорожными путями. Следом за опером поспевал молодой накачанный охранник рынка с помповым ружьем. "Дурилка, а ты-то куда? Тебе ведь за это денег не платят"! — подумал Крюков, но промолчал. Они бегом пересекли насыпь и продрались через кусты. Справа послышались выстрелы. Крюкова передернуло. Он уже понял, что друг детства не промахивается. Значит еще кого-то из товарищей… Эх, Сильвер! Крюков сжал зубы. Будь что будет, но Сильвера он должен остановить. Они столкнулись на узком пустыре между рельсами и гаражами. И снова Сильвер оказался быстрее. Выскочив из-за угла, Крюков увидел направленный на него ствол. Он ярко, до галлюцинации представил себе тупую, сверкающую золотом пулю "глока", готовую вылететь из его дульного среза. Но Сильвер снова не выстрелил. Он промедлил секунду. Этого времени хватило молодому охраннику. Он выскочил сбоку из кустов и шарахнул из своего помповика с расстояния каких-нибудь десяти метров. Сильвера швырнуло на релься с такой же силой, как до этого его лопоухого напарника после выстрела Крюкова. Охранник осторожно приблизился к упавшему. Крюков почувствовал, что не может сделать ни шагу. Его колотило и он старался этого не показать. Дважды за пять минут побывать на мушке, пусть и у старого друга — удовольствие на любителя. Охранник наклонился, отбросил ногой пистолет Сильвера и ощупал его. — Как он? — спросил Крюков, сумевший понемногу обрести способность к передвижению. Живой, но в отрубе. Я ему точно в бочину засадил. Бронежилет не пробит, но от такого удара всю требуху запросто отбить может. А то и хребет переломить. По рации опер сориентировал своих коллег. Не прошло и минуты, как они вынырнули из кустов. Крюков почувствовал себя совершенно раздавленным. Он вернулся на площадь у рынка. Здесь было не протолкнуться от медицинских и милицейских машин. Со стороны шашлычной "Сакля" послышался шум и пронзительный вой сирены. Пробежали бойцы в масках с автоматами. Они возвратились не одни. С собой они волокли с десяток человек. Среди захваченных Крюков заметил Ляха. Вот так. Теперь это называется повидаться со старыми друзьями. ГЛАВА 1. ДРУЗЬЯ — ФЛИБУСТЬЕРЫ Свирепый норд-ост развел сильную волну. Но юные капитаны упрямо гнали свои маленькие одноместные яхты и швертботы наперекор стихии к отмечавшему финиш гоночной дистанции брандвахтенному катеру. Смена галса. Крюков пригнулся, пропуская над головой гик, и перебрался на наветренный борт. Над гладью водохранилища пронесся металлический голос мегафона. — Спортсменам "Трудовых резервов" закончить гонку! "Бригантина" и "Водник" продолжают. Крюкову стало жаль соперников. Он вспомнил, с какой гордостью ПТУшники из "Трудовых резервов" оглаживали сверкающие борта своих новеньких "кадетов" и свысока поглядывали на пеструю самодельную флотилию отряда "Бригантина". И вот облом. Но против решения тренера не попрешь. И осуждать его нельзя. На такой волне и кильнуться, в смысле опрокинуться, недолго. Ты-то утонешь и тебе будет все равно, а тренеру отвечать. Крюков опасливо посмотрел на брандвахтенный катер, где обосновался с биноклем их Командор. Он представил себе, как тот волнуется. "Нет, — подумал Крюков, — Командор ни за что не снимет нас с гонки". Многие яхты сходили с дистанции сами, не дожидаясь особых распоряжений. Соперники из общества "Водник" безнадежно отстали. Впереди основной группы гонщиков шли три лидирующих яхты. Все они принадлежали пионерскому флибустьерскому отряду "Бригантина". И впереди всех короткими галсами резал встречную волну швертбот Крюкова "Каракатица". Крюков вел "Каракатицу" в крутой бейдевинд короткими галсами. Перед соревнованиями он продал коллекцию марок и купил лавсан для парусов. Лучший друг Лешка Воронцов помогал ему их кроить. И теперь новые паруса проявили себя в полной мере. Лешкин "Атос" отставал от "Каракатицы" на каких-нибудь пару корпусов. Но и Лешка не терял надежды на победу. Немного отстав от них, в кильватере "Атоса" упрямо держался Генка Сиверчук по прозвищу Сильвер на "Веселом Роджере". Генка был парнем с трудным характером. Мог неожиданно выкинуть какой-нибудь фортель и всегда боролся до конца. Каждый из лидирующей тройки рвался к финишу на пределе всех своих сил. Каждый из них знал, что победитель гонки, помимо основного приза, получит поистине бесценную награду пионерско-флибустьерского отряда "Бригантина" — звание шкипера и право носить на форменном черном берете большую капитанскую звезду. На очередном вираже Лешка на секунду перекрыл ветер Крюкову. "Атос" сумел обойти "Каракатицу" и вырвался вперед. Лешка мельком взглянул на Крюкова. Тот грозил ему кулаком и кричал страшные пиратские проклятья. Крюков на них был мастер. Но Лешка лишь усмехнулся в ответ. Дружба дружбой, а капитанская звезда одна и на двоих не делится. Неожиданно, срывая пену с волн, по взбаламученной глади водохранилища пронесся резкий шквал. Порыв ветра с силой ударил в паруса, опасно накренив яхты. Лешка стремительно наклонился и вырвал узкий киль-шверт из швертового колодца, проходящего через дно лодки. Лишенную бокового сопротивления яхту протащило бортом вперед. "Атос" не опрокинулся, но потерял скорость и сбился с курса. Крюков не стал выдергивать шверт. Его лодку опасно накренило. На миг показалось, что она вот-вот опрокинется, но "Каракатица" выпрямилась и устремилась вперед. Теперь, благодаря резкому порыву ветра и рискованному маневру, Крюков снова возглавил гонку. В это же время "Атос" беспомощно дрейфовал. Чтобы вернуться на прежний курс и разогнать яхту, Лешке пришлось выполнить сложный маневр. Он "свалился под ветер" и, набрав ход, поворотом через фордевинд восстановил прежний курс. Он ожидал увидеть перед собой паруса "Каракатицы", но с изумлением обнаружил, что прямо по курсу горизонт совершенно чист. Впереди маячил только брандвахтенный катер и причал с транспарантом "Привет юным участникам соревнований!" Оглядевшись, Лешка обнаружил, что "Каракатица" все же легла парусами на воду. Ее капитан-авантюрист Крюков барахтался в воде, накрытый новым лавсановым гротом. Лешка не раздумывал ни секунды. Он снова переложил руль и бросился на помощь другу. Неожиданно прямо перед носом, перерезая курс, возник "Веселый Роджер". Лешка решил было, что Сильвер тоже идет на помощь Крюкову, но тот рванулся к близкому финишу. Что же, капитанская звезда только одна. Лешка подошел к терпящему бедствие судну. Убрав в сторону мешавший парус, он ухватил Крюкова за воротник спасательного жилета. С большим трудом, рискуя опрокинуться и самому оказаться в воде, Лешка затащил его в свою крошечную лодку. Вдвоем с мокрым Крюковым они взяли "Каракатицу" на буксир и, ковыляя по волнам, двинулись к подветренному берегу. Их, одна за другой, обходили яхты соперников. Когда Крюков с Лешкой вытащили свои плавсредства из воды и посуху добрались до причала, там уже собрались все, участники гонки и зрители. Победитель — Сильвер — принимал поздравления. Командор был хмур. Он дал команду "строиться". Дежурный выстроил "Бригантину". Впереди стояли самые младшие, за ними флибустьеры постарше, в заднем ряду закаленные штормами пятнадцатилетние ветераны с обветренными лицами. Все в черных рубашках, символизирующих траур по морякам, не вернувшимся из плаванья и в черных беретах. И у каждого на пузе сияет надраенная до блеска пряжка настоящего флотского ремня со звездой и якорем. Предмет зависти окрестной шпаны. Из-за этих ремней бригантиновцам часто приходилось принимать бой с любителями поживиться за чужой счет или унизить более слабого. Ибо главное правило "Бригантины" гласило: "До последнего отстаивать свое и чужое достоинство". Дежурный построил отряд и скомандовал: — Тамбурильерос, аделанте!