— У нас свадьба, — заявил Быча. Я тамада, а ты гость. Что будешь пить — вино, водку, пиво или шампанское? Имей в виду, отказываться нельзя. Ботаник выбрал вино. Когда он опустошил кружку, ему наполнили ее снова. Теперь он согласился на водку. За ней последовали пиво и шампанское. Ботаник по наивности думал, что этим дело и ограничится, но ему снова поднесли полную кружку и быча обратился с тем же вопросом. Ботаник пошевелил мозгами и принял нестандартное решение. — Коньяк, — попросил он. — Эй, налейте гостю коньяк, — ухмыльнулся Быча. Шестерки вылили воду из кружки, наполнили ее по новой и опять протянули несчастному. Казалось, он скоро лопнет. Камера покатывалась со смеху. Наконец Быче надоело потешаться над Ботаником и он протянул кружку Сильверу с тем же предложением. — А тебе чего налить? — Налей то же, что и себе, — отозвался тот под одобрительные выкрики. Сразу ясно — не новичок, Тертый пацан, хоть и первоход. Но проверка продолжалась. Быча снова щелкнул пальцами и шестерки повесили на стену картинку из журнала с изображением быка. — С каким бычей бодаться будешь? — спросил он одуревшего от выпитой воды Ботаника. — Со мной или с тем, что на картинке? Ботаник, естественно, выбрал нарисованного. — Тогда с разбегу головой вперед, — скомандовал Быча. Ботанику нахлобучили на голову какую-то замасленную кепку и толкнули к стене. — Давай! Он приблизился к стене и не очень сильно ткнул лбом в картинку с быком. Штукатурка на стене была шершавой и сырой. — Молодец! Давай сильнее! — заорали вокруг. — С разбегу бей! Ботаник отошел на несколько шагов и снова бросился на стену. На этот раз удар получился сильнее, а в голове у него зазвенело. — Дай ему, дай еще! — веселились малолетние арестанты. После пятой стыковки с покрывающей стену шершавой "шубой" Ботаник рухнул на пол с разбитым лбом. Снова настала очередь Сильвера. — Ну а ты с каким Бычей подерешься? Судя по голосу, Быча всерьез опасался, что Сильвер выберет его в качестве поединщика. Но тот указал на картинку. — Вот с этим. Только пусть он первый нападает. И снова камера одобрительно зашумела. — Лады, — хлопнул его по плечу Быча. — Прописку ты, считай, прошел. Только надо определиться. У нас самые авторитетные масти — летчик и машинист. Тебе какая больше нравится? Про такую проверку Сильвер от воров не слышал, видно что-то новенькое. Он прикинул, что где машинист, там и поезд, а поезд идет на вокзал. Вокзалом же в камере называлось пространство под шконками, где обитала "обиженка". — По мне лучше летчиком быть, — заявил Сильвер. — Тогда лезь на "пальму", — предложил Быча. Сильвер забрался на третью, самую верхнюю шконку. Здесь двое сокамерников плотно завязали ему платком глаза. — Если ты летчик, лети. Падай головой вниз, — распорядился Быча. Сильвер понятия не имел, что с ним должно произойти. Но знал одно — разбиться ему не дадут. Так и получилось. Как только он устремился вниз, в проход между шконками, его подхватил десяток рук и бережно опустил на землю. — Молодец пацан, духовитый, — одобрил его поведение Быча. — Осталось последнее — дубаку в репу дать. Не зассышь? Сильвер презрительно скривил губу. — Зови его. Хоть сейчас врежу. — Айда к "кормяку", — махнул рукой Быча и все отправились к кормушке. Отверстие, закрытое металлической дверкой, располагалось низко. Чтобы увидеть лицо "дубака", то есть коридорного надзирателя, нужно было чуть ли не встать на колени. — Давай, — дал отмашку Быча и один из его помощников, длинноносый лопоухий паренек, застучал в дверь. — Гражданин начальник! За дверью не обнаружилось никакого движения. — Тихо! — зашипел Быча. — Они, суки, неслышно ходят. Как он и предупредил, окно кормушки распахнулось внезапно и в нем появилось недовольное лицо контролера. — Ну что опять за базар? Дубинала прописать? Быча хлопнул Сильвера по плечу. — Давай! И Сильвер, размахнувшись, запустил кулак снизу вверх, прямо в сонную рожу надзирателя. Ударить ему не дали. Опять несколько рук вцепились в него и рывком оттащили от кормушки. Вместо Сильвера перед надзирателем появился лопоухий пацан и принялся втирать что-то про больной зуб. Коридорный не стал его выслушивать и захлопнул кормушку. Сильвер снова не знал, чем закончится и это испытание, но опять действовал интуитивно. Для этого замахивался и бил не спеша. Если бы он врезал как умел, без замаха, по-боксерски, то вряд ли ему сумели бы помешать. Да и сама жертва, скорее всего, просто не успела бы понять, что с ней произошло. Но, как бы то ни было, испытание он выдержал с честью и по всем понятиям теперь считался правильным арестантом. — А что ты на Кота взъелся? — спросил Сильвер Бычу, когда они устроились на соседних шконках. — Я его, суку, еще поймаю! Я когда первую ходку делал, он у меня в отряде "рогом" был, бугром то есть. Мусорам жопу лизал, а пацанов щемил, шакалья морда! Если бы он из хаты не выломился, я бы ему швабру в задницу загнал. Теперь в камере Сильвер был самым авторитетным лицом после Бычи. Правда формально старшим в камере был поставленный администрацией "батя" — толстый мужик лет сорока по кличке Бобер. Но поскольку сидел он за спекуляцию и считался "барыгой", то, зашуганный Бычей, никаким авторитетом не пользовался, в дела камеры не лез и только втихаря жрал свои передачи и радовался, что его не трогают. Время от времени Сильвера вытягивали на допрос. Это разнообразило жизнь, но в основном время тянулось невыносимо медленно. Сокамерники развлекались как могли. В основном подшучивали над новичками. — Хочешь узнать, какой тебе срок влепят? — спрашивал лопоухий у Ботаника. — А вот гляди, — лопоухий бросал в кружку игральные кости, называемые "мандавошками". — Дунь в кружку изо всей силы. Сколько очков выпадет, такой и срок будет. Пока Ботаник набирал в легкие воздуха, лопоухий подменял кружку на другую, в которой был насыпан зубной порошок. Ботаник дул изо всей силы и оказывался весь обсыпанным белой пудрой. Или предлагалось перетягивать палку. Новичку при этом сзади незаметно подставляли таз с водой. Его соперник выпускал палку и новичок обрушивался задом таз. С таким же финалом — падением в таз с водой — новичку предлагали "половить рыбку". Игра "Пропади копеечка" была менее безобидной. В ней жертве розыгрыша незаметно мочились на ноги, а это была прямая дорога в обиженку. — Эй, чушок, сегодня ночью будешь просить у тюрьмы кликуху, — велел Быча Хрюне. Засыпая, Сильвер с раздражением слушал как Хрюня орет в щели решетки: — Тюрьма-тюрьма, дай мне кликуху! Ему что-то кричали в ответ из других камер. — Ну что, дала тюрьма кликуху? — спросил наутро Быча. — Дала, — ответил Хрюня. — Только какую-то странную. Нерусскую. Сародип. Все слышавшие снова радостно загалдели. — Эх ты, — отвесил Хрюне леща лопоухий. — "Сародип" — это пидорас наоборот. От скуки юные зэки изобретали сложности там, где можно было сделать все гораздо проще. Однажды с помощью веревки, "коня", они протащили через канализацию посланный соседями огромный кусок сала, запакованного в целлофан. — На фига такой гимор? Попросили бы дубака, он бы принес, — удивленно проговорил Сильвер. — Нет базара, ноги зарядить проще, — согласился Быча. — Зато через говно интереснее! Описывая "малолетку", Яхонт и Писарь оказались правы во всем кроме одного. Мастей тут было не двадцать и не сорок, а более шестидесяти. По числу арестантов. И все они постоянно менялись. Каждый стремился подняться в камерной иерархии как можно выше и при этом шел по головам других. Несмотря на завоеванный авторитет, Сильверу пару раз пришлось продемонстрировать свое профессиональное боксерское мастерство на особенно борзых и непонятливых. Только после этого его окончательно оставили в покое. Так тянулся срок его следствия. Суд учел все смягчающие и отягчающие вину обстоятельства. Разбой был переквалифицирован на грабеж и Сильвер получил три года лишения свободы с отбыванием в воспитательно-трудовой колонии под Можайском. Бычу осудили еще раньше. Когда его переводили в камеру — "осужденку", он на прощанье успел крикнуть: — Все ништяк, Сильвер! Не на волю, так на зону! Может там свидимся?