Мы следуем обратно к мотоциклу, и он снова надевает на меня шлем, с легкостью застегивая его. Я сажусь позади него, Аполлон опять похлопывает меня по ноге, а затем двигатель мотоцикла с ревом оживает. Когда Аполлон разворачивается, из-под заднего колеса вылетает грязь и трава, а я впиваюсь пальцами в его рубашку, чувствуя тошноту. Резко накренившись, мы несемся обратно вниз по склону. Я держусь изо всех сил и закрываю глаза, пока мы снова не оказываемся на твердой, ровной земле. Что такого хорошего в мотоциклах? В отличие от Вульфа, высадившего меня из машины на окраине кампуса СФУ, Аполлон отвозит меня прямиком к дому, где я снимаю квартиру. Причем делает это, не спрашивая дорогу. Конечно, я должна была удивиться, но я не удивлена. Наверное, я просто слишком сильно устала. Меня утомили солнце, общение с наглыми подружками Марли, еда и адреналин. Аполлон ничего не говорит, но слезает с мотоцикла вслед за мной и вытаскивает мою сумку. Он не уходит, когда я забираю у него свои вещи, а идет за мной в подъезд. Поднявшись, я останавливаюсь у двери своей квартиры и оглядываюсь на него, но он просто поднимает брови, будто бросая мне вызов. Тихо выдохнув, я отпираю дверь и распахиваю ее настежь. Аполлон проходит мимо, оглядываясь по сторонам, но его лицо не выражает никаких эмоций. Мне кажется, что его присутствие в моей квартире заставило меня оцепенеть: я не могу даже отпустить дверную ручку. Я остаюсь стоять на пороге, пока он внимательно осматривает мое жилье, в том числе шкафчики на кухне и холодильник. Его слова, сказанные сегодня днем, буквально выжжены в глубине моего сознания. Я знаю, на что это похоже. – Закончил? – наконец не выдерживаю я. – Пока что, – говорит Аполлон, выпрямляясь, и проходит мимо меня. Я приподнимаю голову – это единственный жест, которого он от меня добьется. Как только он уходит, я захлопываю дверь и скидываю босоножки. Пока я смотрю на потолок, из меня вырывается стон. Я не знаю, что такого я сделала в жизни, что попала в такое положение. Я постоянно голодна, я скрываю ото всех правду и умудрилась найти врага в лице главаря одной из банд Стерлинг Фолс. Добавьте к этому троих парней с неизвестными намерениями. Ведь я до сих пор не могу понять, хотят ли они меня убить. С такими мыслями я сажусь на диван, откинув голову назад, и час спустя все еще нахожусь в такой позе. Мне кажется, я задремала, и солнце, которое я могу видеть через окно, выходящее на запад, почти село, а мне же нужно выполнить домашнее задание. Внезапно входная дверь моей квартиры открывается, и я вскакиваю на ноги, не зная, что, черт возьми, я собираюсь делать против взломщика. Я хватаю свой телефон, раздумывая, должна ли я набрать 911 или закричать. Хотя мои соседи, даже если они дома, вероятно, ничего не предпримут. Ведь это кучка студентов из колледжа, которые придерживаются правила «Не суй нос не в свое дело». Пока в течение первой недели после приезда сюда все заводили новых друзей, я оставалась одиночкой. Конечно, я общаюсь с некоторыми соседями, но это продиктовано скорее необходимостью, ведь я не могу сказать им, что не хочу с ними дружить, потому что один психопат может использовать их против меня. Впрочем, мне не о чем беспокоиться, потому что в мою квартиру заходит Аполлон, только вот… Мои глаза прищуриваются при виде пакетов в его руках. – Что это? – спрашиваю я. Желудок снова скручивается в узел. Он ногой захлопывает входную дверь и буквально проносится мимо меня, ставя пакеты на кухонную столешницу. Он даже не обращает на меня внимания, продолжая методичными движениями раскладывать продукты. – Что ты делаешь? – спрашиваю я, смотря сначала на него, потом на еду. Он качает головой, и только тогда я понимаю, как он зол. Его челюсть сжата, а сухожилия на шее напряглись, будто он беззвучно кричит. Его движения не просто методичны – они резки. Поэтому я молча позволяю ему раскладывать продукты по шкафчикам и полкам холодильника. Даже несколько замороженных обедов и пакетов с овощами попадают в мою морозилку. На мои глаза наворачиваются слезы. – Я не могу принять это, – говорю я, стирая их со своих щек. – Серьезно. – Кора, – он предупреждающе смотрит на меня, – заткнись. – Я не принимаю благотворительность, – объясняю я. – Так же, как и подачки. Это уже слишком, даже от тебя. Даже несмотря на то, что из-за тебя я вляпалась в эту историю. Он морщится, и я понимаю, что должна принять его жест. Сейчас я веду себя абсолютно нелепо. Что у меня останется, если я поступлюсь своей гордостью? Явно не мое достоинство, ведь оно сгорело, когда раскаленные песочные часы оставили клеймо на моем запястье. Я чувствую свою уязвимость из-за того, что он находится в моей квартире, купил мне еду и знает о моем голоде. – Я верну тебе деньги, – обещаю я. Аполлон кивает и останавливается прямо передо мной. Я придаю своему лицу невозмутимое выражение, встречаясь с ним взглядом. Вульф был прав. Именно маски, которые мы носим в «Олимпе», позволяют нам быть самими собой. Но, не считая этих масок, мы носим воображаемые каждый гребаный момент каждого дня. Сейчас твоя маска – безразличие, Кора. Именно так я пережила ситуацию с Кроносом, именно так я выйду из ситуации с ними – с Аполлоном, Вульфом и Джейсом. Аполлон кладет палец мне под подбородок и поднимает мою голову. Его взгляд скользит вниз, вдоль темной бретельки бикини, а затем возвращается наверх. – Не беспокойся об этом долге, Кора. Ты и так уже у нас в долгу, – тихо говорит он, проводя пальцем по моему лицу, от подбородка до уха. – Хочешь понять, что это значит? Ты наше ценное имущество, а мы защищаем свои активы. Я сглатываю, пытаясь понять смысл его слов. То есть, как только я заплачу свой долг, я больше не буду их проблемой и вернусь к исходной точке? Глава 8 Кора i_002.png Мое время вышло. С самого утра, пока я принимаю душ и одеваюсь, под моей кожей пульсирует страх. Мой телефон звонит, но я не обращаю на это внимания, потому что очень нервничаю. Хлопья, которые я заставляю себя съесть на завтрак, тяжелым грузом оседают у меня в желудке, словно каждый кусочек еды подобен камням. Я выливаю сладковатое молоко в раковину и ополаскиваю миску. Мне придется… не знаю… притвориться, что сегодня обычный день. Я пойду на учебу, буду делать домашнее задание в библиотеке и благодаря собственному здравомыслию вернусь домой до захода солнца. Подойдя к своему шкафу, я вдруг вспоминаю о папином подарке и о том, что в момент его вручения я подумала, что это шутка. Но если удастся его найти, то сегодня он может мне пригодиться. Когда я нахожу в коробке под моими ботинками маленькую бутылочку, то издаю победный клич. Перцовый баллончик, возможно, не спасет меня, но он может дать мне шанс. Поэтому я кладу его в свою сумочку и тороплюсь выйти из дома, потому что такими темпами я опоздаю на занятия. Всю дорогу до кампуса СФУ я ощущаю, что мои чувства обострены. Если это действительно нейтральная территория, то я должна быть в безопасности, верно? Я цепляюсь за эту мысль, пока сижу сначала на одной паре, потом на другой, а когда мы с Марли проходим мимо друг друга в коридоре, она пристально смотрит на меня, прищуривая глаза, будто знает, что что-то не так. К счастью, ни у кого из нас нет времени, чтобы остановиться и поболтать. В списке моих планов на день я почти дошла до пункта «пойти домой», как вдруг библиотечное кресло напротив занимает мужчина. – Девочка-невидимка. Я убираю свой блокнот в сумку и замираю. Мои пальцы задерживаются на молнии, и я быстро узнаю в этом мужчине охранника, который обычно стоит у дверей в офис Кроноса в баре. Он ухмыляется мне, откидываясь в кресле назад и кладя ноги на стол. – Ты закончила? – Не совсем, – уклоняюсь я от ответа. – У меня еще есть дела в кампусе. – Тогда это будет захватывающий вечер, – он задирает рубашку, демонстрируя мне пистолет, заткнутый за пояс. Когда он снова опускает ее, его улыбка становится шире. – Ты привязана к этой библиотеке или к людям в ней? – Ты о чем? – сглатываю я. – Ты будешь стрелять в них, если я не пойду с тобой? – Босс дал добро на любые средства. Ты стала практически примером для подражания остальным должникам. Прямо-таки мученицей. – Что он… – я не могу выдавить из себя этот вопрос. – Что он собирается делать? – Да все что захочет. Возможно, он подвесит тебя за лодыжки где-то на задворках бара или поставит клеймо в более заметном месте, – его взгляд задерживается на моем горле, и я содрогаюсь. – Что-то у тебя плохо выходит убедить меня пойти с тобой. – А как насчет того, что я просто перестреляю здесь всех? – он кладет локти на стол. – Будет грязно. Прямо-таки кровавая баня. Копы, вероятно, станут рассматривать тебя в качестве главной подозреваемой. Девушка увязла в таких огромных долбаных долгах, что решилась на убийство. – Я этого не хочу! – я резко встаю со своего кресла, и к моему горлу подкатывает тошнота. – Знаю, знаю, девочка-невидимка. Он тоже встает, берет мой кошелек, запихивает его в мою сумку, а затем бросает ее под стол. – Эй… – Бесполезно пытаться звать на помощь. Или на что ты там рассчитываешь, что может тебе помочь выпутаться из этого. Никто не обращает на нас внимания, когда он провожает меня к выходу, в то время как его рука лежит на моей пояснице, побуждая меня двигаться быстрее. Мы пересекаем парковку и подходим к его машине. Он открывает заднюю дверь за водительским сиденьем и после некоторого колебания я сажусь в машину – а что мне еще остается делать? Если бы у меня был в руке мой перцовый баллончик… Черт возьми, я первый раз взяла его с собой, и у меня нет возможности им воспользоваться. Или мой телефон, который лежит в сумочке, оставленной под библиотечным столом. Мужчина захлопывает за мной дверь, и я передвигаюсь на другую сторону сиденья, проверяя противоположную, но она не открывается, несмотря на то, что язычок блокировки поднят. Он садится на водительское сиденье и, оглядываясь назад, смеется: – В моей машине установлена защита от детей. Я хмурюсь и скрещиваю руки на груди, надеясь, что это по крайней мере скроет мою дрожь. Но когда ужасные сценарии, куда хлеще по красочности, чем примеры, которыми поделился лакей Кроноса, проносятся в моей голове, у меня начинают дергаться ноги. Может, Кронос собирается вырезать долг из моей плоти? Например, вырвет мои ногти, сломает или отрежет руку? Меня сейчас стошнит.