Она садится ко мне на колени, а не на кровать рядом со мной, поднимает моё лицо, поднося к своему, улыбаясь. — Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Аарон. — Но… София качает головой, прикрывая мне рот рукой. — Я не верю ни единому её слову. Я бы удивилась, если бы ты поспорил с ней о том, что не почувствуешь ко мне никаких чувств, потому что ты проиграл это пари ещё в возрасте восьми лет. Мои руки обвиваются вокруг её талии, притягивая так близко к себе, что боюсь, что могу сжать слишком сильно. Но она не жалуется, поэтому я не утруждаю себя ослаблением объятий. В этот момент я действительно удивляюсь, как я жил без неё рядом. У нас всегда была связь, в этом я уверен. Я просто никогда не понимал, насколько глубокой она может быть, пока не оказался в её объятиях, испытывая облегчение оттого, что она не верит всему, что говорила моя сумасшедшая бывшая. Если бы я потерял Софию из-за лжи… Я не уверен, что смог бы когда-нибудь оправиться от такого. Я сломался, когда потерял её в первый раз. Если я потеряю её снова, то это уничтожит меня. — Ты, случайно, не захватил с собой немного шоколада? Глубоко вздохнув в притворном поражении, я засовываю руку в карман куртки и достаю такую же плитку шоколада, которую она хотела купить, когда впервые приехала в Нью-Сити в октябре. — Ты ведь уже знаешь, что я взял, мой маленький пакетик кетчупа. Передав его ей, я ещё раз лезу в карман и достаю упаковку тампонов. — Я подумал, что это тоже не помешает приобрести. София быстро превращает одну из своих рук в пальчиковый пистолет, приставляя его к моему виску. — Есть какие-нибудь последние слова, прежде чем я убью тебя? У меня слегка отвисает челюсть. — А я-то думал, что веду себя как отличный парень, а ты хочешь меня убить? – Девушек в эти дни… никогда нельзя сделать счастливыми. — У меня есть несколько последних слов. — Да? Лучше выплюнь их побыстрее. — Я лю… – она нажимает на воображаемый спусковой крючок. Ладно, я подыграю. Я падаю на её кровать, увлекая её за собой. Пакет в моей руке падает на пол, что приводит к очень драматичной смерти. Мои глаза закрываются, и я задерживаю дыхание на целых пять секунд, прежде чем снова открыть их, делая глубокий вдох, как будто я выплываю после того, как пробыл под водой целых две минуты. — Шучу, она меня не задела, – говорю я, обхватывая Софию руками, как какую-нибудь ракушку, не планируя больше никогда её отпускать. — У меня пуленепробиваемый мозг. Она сразу же отскочила. Она снова смеётся до такой степени, что начинают проступать эти милые пухлые щечки. Боже, пожалуйста, пусть это будет последним, что я увижу перед смертью. ГЛАВА 51 «Я всегда думала, что утону, поэтому никогда не плавала» – Malibu by Miley Cyrus София У меня дрожат руки, когда я стою перед домом. Перед тем самым, от которого я убежала много лет назад. Я пообещала себе, что встречусь лицом к лицу с моими страхами и моим прошлым. Я хочу того будущего, которое мне обещали. Я хочу состариться вместе с Аароном, выйти за него замуж через пару лет и создать семью. Я хочу всего этого, но я знаю, что у меня никогда этого не будет, если я не решу вопросы, от которых убежала. Легко оставаться в городе, в котором, кажется, рушатся только твои стены, по крайней мере, когда есть одна вещь, которая удерживает тебя там. Но я не хочу быть обузой для Аарона в будущем. На данный момент всё в порядке. Я могу дышать, не чувствуя, что задыхаюсь. Но что произойдёт через десять лет? Что произойдёт через несколько лет, когда я узнаю, что единственная бабушка, которая у меня осталась, скончалась? Как только она умрёт, я уже никогда не найду себе покоя. Я никогда не получу ответов на вопросы. Даже если на один вопрос, но даже он может изменить все взгляды человека на мир. Я отказываюсь обещать Аарону вечность, когда не могу пообещать даже себе не убегать, когда становится тяжело. Сделав глубокий вдох, я поднимаю кулак, чтобы постучать, но почему-то мои глупые костяшки пальцев не касаются дерева. И когда я пытаюсь позвонить в дверь, мой палец отказывается нажимать на кнопку. Через два часа я должна быть на хоккейном матче со своим парнем. Если я продолжу стоять здесь и ничего не сделаю, то не смогу вовремя прийти к его игре. Смирись с этим, София. — Легче сказать, чем сделать. Отлично, теперь я разговариваю сама с собой. Не успела я постучать, как у меня перехватывает дыхание, когда входная дверь внезапно открывается и на меня смотрит пожилая женщина с седыми волосами. Она выглядит немного растерянной, её глаза бегают слева направо, вверх и вниз, пытаясь найти прежнюю меня хоть в чём-то. — София… –моя бабушка подносит дрожащую руку ко рту, прикрывая его. — О, дорогая. Её глаза начинают слезиться, и при виде этого незнакомая боль пронзает меня в самое сердце. — Прошу, входи, дорогая, – она отходит в сторону, немного пошатываясь на ногах. Она всегда была такой, сколько я себя помню. Я автоматически покачала головой. Стоять снаружи дома, где всё это произошло – это одно, но войти внутрь – совсем другое. — Я бы предпочла этого не делать. Не слишком ли это грубо с моей стороны? Я надеюсь, что нет. Моя бабушка должна понимать, что стоять здесь, вероятно, самое трудное, что я делала почти за десять лет. Кроме, знаете ли, убийства моего деда. Хотя, возможно, это было не так сложно, поскольку я не собиралась его убивать. — Ты проделала длинный путь, София, – более или менее, учитывая, что в настоящее время я учусь в Университете Сент-Тревери, но она этого не знает. — Пожалуйста, проходи внутрь. Я не кусаюсь, дорогая. Я имею в виду, все ещё есть шанс, что она ненавидит меня и хочет, чтобы я вошла внутрь только для того, чтобы отравить меня и посмотреть, как я умираю. Она бы так не поступила бы, верно? Она всё ещё моя бабушка, даже после того, что я сделала. — Хорошо. Шажок за шажком я вхожу в дом, вдыхая знакомый запах дома и любви, с которым я встречалась всякий раз, когда мы приезжали в гости, когда я была маленькая. Дом почти не изменился. На половине шкафа в коридоре всё та же вмятина, что и была всегда. Не всегда, но с тех пор, как мне исполнилось шесть лет и мы с братом решили поиграть в прятки в темноте. В конце концов я наткнулась на вешалку для одежды, которая затем упала и оставила вмятину на деревянной половинке шкафа. У меня не было из-за этого неприятностей, несмотря на то что я думала, что мне достанется. Стены увешаны фотографиями: меня, моих братьев и сестёр, моих двоюродных братьев, тёти и дяди, даже фотографиями моего отца, когда он был моложе, или фотографиями со дня свадьбы моих родителей. А ещё есть несколько семейных фотографий с моим дедушкой. Как бы мне ни хотелось посмотреть на них, я не могу заставить себя сделать это, поэтому прохожу мимо них немного быстрее. Я следую за бабушкой в гостиную, закрывая глаза, когда мне приходится проходить мимо лестницы. Она, должно быть, заметила, потому что, когда я снова открываю глаза, она слегка улыбается мне, но никак это не комментирует. Как только бабушка садится, то жестом предлагает мне сделать то же самое. В кои-то веки я поступаю без колебаний. То, что я нахожусь поодаль от лестницы даёт мне немного покоя. Не много, но чуть-чуть. Возможно это удержит меня от того, чтобы не разрыдаться в любую секунду. А может, и нет, посмотрим. — Могу я принести тебе стакан воды, София, дорогая? – я качаю головой, сомневаясь, что смогу что-то сказать прямо сейчас. — Хорошо. Так расскажи мне, как у тебя дела? Ты не часто навещала меня в последние пару лет, и мне было интересно, когда я увижу тебя снова. Не навещала её? Я даже не разговаривала с ней много лет, и всё из-за того, что чувствовала себя слишком виноватой. Даже сейчас я не уверена, стоит ли мне рассказывать своей бабушке всё о себе, хоть я и приехала сюда, чтобы покончить с этим. Или пытаюсь понять, почему моя семья до сих пор не бросила меня. Вместо того, чтобы ответить на заданный вопрос, я спрашиваю: — Ты совсем не злишься на меня? ГЛАВА 52 «Не говори мне, что окончена книга о тебе и обо мне» – The Book of You & I by Alec Benjamin Аарон