– Она узкая. Сейчас пройдем, а там подсолнухи начнутся. Ты сам поберегись, мне-то без разницы, а вот у тебя глаза на ветках останутся. – Вижу я эти подсолнухи. За ними что-то непонятное, не могу разглядеть. На пожарище похоже. Сгорело поле, только та часть, которая вдоль лесополосы, нетронута. – Никакое это не пожарище. – А что это? – Не видел никогда? – Ты о чем? – Сейчас ты станешь сильно удивленным. Приготовься. То, что Читер во всей красе разглядел спустя пару минут, действительно не оставило его равнодушным. Нет, он и до этого, пробираясь через подсолнухи, видел, что пожарище, начинающееся дальше, выглядит как-то странно, если не сказать больше. Но действительность превзошла самые невероятные предположения. Март был прав, это не пожарище. Это, вообще, непонятно что. По некоторым признакам можно предположить, что поле подсолнухов здесь заканчивается не просто так. Его будто обрезали исполинским ножом, что обычное дело на границах кластеров. Дальше, по законам Континента, должен начинаться новый, в той или иной мере отличающийся. Но этот отличался до такой степени, что его кластером называть язык не поворачивался. Да это хрен знает что. Дальше начиналась чернота. Абсолютная чернота. Вначале тянулось ровное поле, засеянное какими-то низкими злаками. И стебли, и колоски выглядели так, будто их с идеальной точностью вырезали из цельных кусков самого отборного угля-антрацита. В просветах между побегами просматривалась земля, такого же траурного цвета. И за полем, вдали, гамма аналогичная – ни одного радужного или хотя бы серого пятна. Черные деревья с черной листвой, черные столбы линии электропередач и даже черный экскаватор, стоявший возле огромной кучи земли. Тоже черной. – Ну как тебе картинка? – усмехнувшись, спросил Март. – Мрачновато... – Я даже рад, что нихрена не вижу. Лишний раз неохота на такое смотреть. – Что это, вообще? – Это? Это, Читер, черный кластер. Некоторые называют их мертвыми. – А что с ним не так? – Разве не видишь? С ним все не так. Он, Чит, черный и мертвый. На нем даже микробы не живут. Все, что туда попадает, подыхает. Давай, шагни вперед, попробуй. – Хороший совет после того, как сам сказал, что там все умирает. – Да это я не все сказал. Жить на нем можно, но недолго и без удовольствия. На высоких уровнях получится протянуть, чуть ли не сутки, на твоем, нубском, час-два, свободно, а там или сразу скопытишься, или начнешь страдать по-настоящему. Ну, чего встал, будто робкий суслик перед норой? Смелее уже, сделай пару шагов, ощути, каково это. Тебе по этой черноте придется не один километр отмахать. – Зачем? – Затем, что это самая короткая дорога к стабу, куда тебе так сильно надо. И затем, что на черноте мертвякам тоже несладко, без уважительной причины они на нее не забираются. Понял, к чему я веду? – Там безопасно? – Безопасных месте на Континенте не существует. Риск нарваться на проблемы меньше, но он есть. Шагай давай. И Читер шагнул. Он планировал сделать три шага, но уже на втором черным стала не только земля, колоски и прочее, а вообще все. Включая небо, на которое он, заваливаясь, уставился. Вырубило жестко и быстро, будто топором по голове. * * * – Ну что, очухался? Вставай давай, тебе сейчас шевелиться надо, а не валяться овощем. Читер, с трудом продрав глаза, заворочался. При этом послышался необычный звук, будто кто-то давит стекляшки от разбитых елочных украшений. Зрение сфокусировалось. Нет, никакие это не стекляшки. Это с хрустом рассыпаются злаковые стебли, которые он задевает. Они, оказывается, очень хрупкие, непонятно, как, вообще, стоят, ведь должны гибнуть под собственным весом. Гибнуть? Да они уже насквозь дохлые, чему там еще погибать. – Что со мной? – спросил не своим голосом. – А хрен его знает, – беспечно ответил Март. – Да ты не грузись, такое с каждым случается, кто первый раз на черноте оказывается. Но на второй уже почти нормально будет. Считай, ты только что потерял девственность, вот только не жди, что дальше начнется сплошное удовольствие. Не начнется оно никогда, сколько бы ты по этой мерзости не шастал, это никогда тебе не понравится. Прислушайся к ощущениям. Подташнивает? – Есть немного. – Без тошноты здесь никак. Всех донимает. А еще башка может закружиться в любой момент. Слабость в ногах, боли в суставах, сухость в горле и глазах, судороги и онемения. Короче, не жди ничего хорошего, удовольствия не будет, как ни старайся. Шагнув на эту землю, ты начинаешь умирать. Шаг за шагом, пока чернота не выпьет тебя досуха. Спасение только одно, надо успеть выбраться из нее, пока не стало слишком поздно. Так что, завязывай уже валяться, поднимайся. И мне понадобится твоя помощь, на черноте толку от моего умения почти нет, здесь я по-настоящему слеп. Если хочешь мне отомстить за что-нибудь, просто заведи на километр от границы и брось. Уж поверь, это один из самых неприятных видов смерти. Мучение будет отборным, спасения от него всего одно, но, сам понимаешь, слепому выбраться отсюда непросто. – И сколько нам так страдать? – Около пяти километров. А дальше будет остров, заночуем на нем. Если получится, конечно. – Остров? Там что, море? Озеро? – Там настоящий остров. Шагай давай, скоро сам все увидишь. Глава 14 Жизнь шестая. Озеро и туристы И здесь Март тоже оказался прав. Спустя час или около того мучительного пути, с усиливающейся тошнотой и все более и более затяжными приступами головокружения, Читер, наконец, разглядел остров и был вынужден признать, что да, он настоящий. Настоящее не бывает. Дальше начинался некрутой, но затяжной спуск. Приблизительно через километр его чуть наискосок перерезала линия границы кластера. За ней, наконец, просматривались самые разные краски, а не только траурно-черная. Земля, трава, зелень листвы на деревьях и темная, но никак не угольная поверхность небольшого, почти идеально круглого озера, к которому, через редкий лесок тянулась извилистая полоска грунтовой дороги. А за леском вновь начиналась чернота. Так же резко и беспросветно. На глаз, "живой кластер" в длину не больше полутора километров, а в ширину и километра нет. Совсем крохотный. Март, остановившись, уточнил: — Ну что, увидел остров? – Да, вижу. — И как оно тебе? Красиво? – Симпатично. Не знал, что кластеры бывают такими маленькими. — Этот еще не маленький. Маленький, это треугольник в пять или даже поменьше шагов. Встречаются такие в точках, где сходятся границы тройки кластеров. Нормальных кластеров, конечно, а не таких вот огрызков забавных. – Со всех сторон чернота, а твари по ней не ходят. Это получается, что можно здесь спокойно поселиться, никто не тронет? – Да нихрена подобного. Не забывай, что это обычный кластер, стандарт. Значит, он не вечный, он тоже грузится. – Перезагрузку можно переждать на черноте. — Можно. Только не держи Систему за смешную дуру, она не любит, когда кто-то на одном месте прочно оседает, по всякому старается с этого места сковырнуть. Иногда поступает конкретно жестко, всякие способы есть для любителей поменьше шевелиться. Помнишь, я говорил, что на черноте никто не живет? — Помню. – Я тебе слегка наврал. Есть кое-кто. — Кто? -- Не к ночи такое поминать. Да самый тупой дурак согласен с голой жопой на нолда сходить, чем повстречать некоторых местных обитателей. Ладно, много букв, а толку нет. Поговорим о важном. Видишь озеро внизу? – Вижу.