– Как это низко, – задумчиво сказала Лили. Доктор хмыкнул. Он взял ручку со стола и наклонился. – Наверное, ты слишком молода, чтобы понять мой порыв. – Взглянув на стакан виски в его руке, Лили ощутила укол стыда. – В последнее время я стал считать, что репродуктивная система человека, – он очертил круг в воздухе, указывая ручкой на низ ее живота, – это машина разрушения, а не созидания. Она прижала колени к животу и поставила ступни на край стула. – Значит, в вас нет ни капли сожаления? – Что у меня есть, так это алиби. Если, конечно, тебя еще интересует разгадка убийства. Она пожала плечами, парируя упрек. – И кто же может подтвердить ваше алиби? Если никто, смысла в нем немного. – А ты спрашивала об этом тетю Лорен? Лили поджала губы. – Простите, я думала, вы знаете. Она умерла в прошлом году. – Лили вспомнила тело Лорен в гробу с распухшей шеей и налитыми кровью глазами. – От вирусной инфекции. Жуткое дело. Доктор побледнел. – Я не знал. Он замолчал и задумался. Как ни потряс его образ Лорен, корчащейся на холодном полу, он не мог не торжествовать. Она была его грехом из числа прочих, а он ее пережил. Может, и остальные переживет. – Мои соболезнования, – сказал он. – Что и говорить, на долю вашей семьи выпало немало невзгод. Лили уставилась в пол, размышляя, не вложил ли он в свою фразу уничижительный смысл. – Хорошо, – сказала она, словно заканчивая с формальностями, – можете ли что-то добавить про тот день? Доктор поднялся. – Вообще-то могу. – Он снова наполнил стакан. – После ухода ты, возможно, задумаешься, почему мы с Лорен были уверены в безопасности нашего свидания, да еще в доме у Мэтью в его нерабочий день? Так вот, он собирался на станцию встретить Доротею. По крайней мере, так он сказал. Это двадцать пять минут пешком в каждую сторону. Но он же ее не встретил, верно? Она сама пришла. Что заставляет задуматься: а где же он был на самом деле? Давайте оставим доктора Лэмба на полпути между его кабинетом и смертным ложем и взглянем на картину в целом. Сейчас мой долг как автора – уверить читателей, что им представлены все факты, требуемые для разгадки убийства. Самые амбициозные представители читательской аудитории могут на минуту прерваться и попытаться самостоятельно найти ответ. И вот прошло пять лет. Сквозь два оконных прямоугольника были видны сумерки. Доктор Лэмб вглядывался в них через очки. На листе бумаги было написано лишь «Моя дорогая Лили». Грусть затопила его. Его проступки, казалось, было невозможно оправдать – теперь, когда его жизнь подошла к концу и стало ясно, как мало они изменили. По той же причине о них было трудно сожалеть. «Пять лет назад ты приехала расспросить меня об убийстве бабушки. Тогда я рассказал тебе не все, что знал, и сейчас станет ясно почему. Больше того, моя последняя подсказка уводила в сторону: на самом деле твой дядя ходил на станцию, он только перепутал время прибытия поезда. Наверное, ты догадалась, но воспитание не позволило тебе спросить напрямую? Уже в то время ты была удивительной девушкой, и я думаю, в последующие годы ты стала еще лучше. Доротея гордилась бы тобой». Доктор Лэмб глубоко вздохнул. Он понимал, что оттягивает момент признания. «В тот раз я исповедался тебе в одном из своих грехов – связи с твоей тетей Лорен. Но в другом я не признался – в моей роли в убийстве Агнес. Все началось с Бена Крейка». Однажды в конце лета доктор шел мимо военного мемориала, и его окликнул молодой человек. – Прошу прощения. – Привет, Бен. Как дела? Бен встал. – Вы только из усадьбы, доктор? Не против, если я с вами прогуляюсь? – Да, оттуда, и нет, не против, пойдем. Хочешь узнать, как Вайолет? – Не сегодня, – ответил Бен. – Хочу спросить вас о бриллиантах. «Тогда я впервые о них услышал, – писал доктор Лэмб. – Бен был настойчив. Агнес просила его отца помочь с их продажей: когда-то, недолго, она рассматривала такой вариант, а он был в этом деле сведущ, занимался антиквариатом. Затем она передумала продавать и взяла с него клятву молчать. Но, разумеется, он все рассказал сыну. Бен знал, что я часто бываю в спальне Агнес, и спросил меня, видел ли я бриллианты. Я ничего не заметил и спросил у Лорен. Она рассказала, что муж Агнес покупал ей по украшению на каждую годовщину свадьбы, когда он был жив и будущее казалось светлым. Еще до войны. Но она считала, что Агнес продала их много лет назад». Сумерки сгущались. Он прищурился, глядя на листок. «Я сказал ей, что Бен уверил меня в обратном. Вместе мы составили план. По счастливой случайности Агнес только недавно перенесла удар, и я много времени проводил у нее. Я пообещал придумать способ дать ей снотворное во время одного из посещений, чтобы Лорен смогла обыскать комнату. Мы не собирались забирать все бриллианты, только чтобы в достатке хватило на троих, включая Бена, но Лорен не смогла их отыскать. Целый час она обшаривала комнату, но их нигде не было. Мы не знали, что Агнес проснулась, еще чувствуя действие снотворного, и заподозрила неладное. Поэтому через несколько дней мы решились на вторую попытку. В этот раз я собирался прийти с Лорен и помочь в поисках». Бен обвел биноклем все укромные уголки и местечки в саду – идущего к станции Мэтью он уже видел – и наконец заметил Лорен и доктора Лэмба через прореху в листве. – Надо бы им поостеречься, – сказал он себе. Он перехватил их в начале дорожки, подальше обойдя садовника, собирающего листья с другой стороны дома, и младшую сестру Вайолет, которая читала под деревом. – Я иду с вами, – заявил Бен, шагнув им навстречу. Они резко остановились. Лорен посмотрела на Бена с подозрением. – Зачем? Ты что, нам не веришь? – Мы хотим увеличить наши шансы на успех, разве нет? Доктор покачал головой. – Если тебя заметят, как мы объясним твое присутствие? – До этого не дойдет, – сказала Лорен. – Вайолет спит в гостиной. Мы можем подняться по другой лестнице, и она нас не услышит. – Ладно. – Доктор развел руками, затем повернулся к Лорен. – Ты дала ей снотворное? Лорен кивнула. – Добавила в молоко. – Тогда давайте постараемся в этот раз их найти. – Я за ней наблюдал, – сказал Бен, показывая бинокль, – но не видел, где она их хранит. – Вы их не найдете, – раздался из-за деревьев тонкий голосок. – Она никогда не достает их при свете. Послышался шорох листьев, и чья-то фигура вылезла из соседнего куста бузины. Это был Уильям, его руки чернели от раздавленных ягод. – Я знаю, где они. Они очень надежно спрятаны. – Где они? – спросил Бен. Лорен опустилась на колени рядом с мальчиком. – Уильям, откуда ты знаешь, где они спрятаны? – Однажды она вышла из спальни. Я залез к ней под кровать, хотел застать ее врасплох. Но, вернувшись, она захлопнула дверь, и я очень испугался. Я сидел там всю ночь. Она достает их ночью. Доктор с трудом подавил улыбку. – Так ты скажешь нам, где они? Мальчик покачал головой. – Я покажу, – сказал он важным тоном. Лорен посмотрела на доктора, ненадолго перевела взгляд на Бена. Затем она повернулась к ребенку.