Он вызвал звонком миссис Нэпп и, когда она появилась, повернулся вместе с креслом к ней. — Миссис Нэпп, это важно. Подготовьте список наших клиентов, прошлых и нынешних, которых можно считать знаменитостями. То есть всех, кого человек с улицы знает и о ком хочет читать. — Обратился к Скотту: — Надеюсь, вы не против, что я воспользовался вашим определением? Скотт был воплощением довольной любезности. — Ничуть. — Прекрасно. Потом, миссис Нэпп, если кто-то из наших людей захочет видеть досье, включенное в этот список, он должен будет письменно изложить причину и подписаться. Если сочтете, что причина хотя бы слегка подозрительна, немедленно сообщайте мне. Тогда я смогу… — Господи! — воскликнула миссис Нэпп, когда дверь за Скоттом хлопнула с грохотом взорвавшейся бомбы. — Что случилось? Этот человек, должно быть, не в своем уме. — Нет, он просто очень, очень расстроен. В общем, миссис Нэпп, принимайтесь за работу над этим списком. Или, лучше, поручите это кому-нибудь из стенографисток. Выберите самую глупую. Такие прекрасно разбираются в знаменитостях. Этот день, подумал Мюррей после обеда, который ему доставили на письменный стол чуть теплым и совершенно невкусным, отведен судьбой для множества мелких неприятностей. И убедился в этом, когда в два часа позвонил Бруно, сообщил, что их птичка улетела — Эдди Шрейд бесследно исчез из своего гнездышка на Кони-Айленде. — Как это исчез? — спросил Мюррей. — Ты расспрашивал соседей? Обошел всю округу? — Только этим и занимался. Единственный, кто вроде бы может что-то знать, это тип, которому принадлежит дом, где жил Шрейд, а он не хочет разговаривать. Черт возьми, в том районе никто не хочет разговаривать. Мюррей, видел бы ты это место зимой. Прямо-таки конец света. — Ну и что? Ты там не для осмотра достопримечательностей. Думаешь, это устроил Лоскальцо? — Возможно. Шрейд ему нужен, чтобы поддержать Миллера, иначе у него не получается дела. Может быть, именно о Шрейде он и беспокоится. Мюррей размышлял над этим, пока Бруно не застонал: — Говори со мной, приятель, говори со мной. Здесь холодно и одиноко. — Ты жалкий трус. Слушай, почтовое отделение от тебя далеко? — Было где-то поблизости. Мюррей, что у тебя на уме, игра в «Брата Фрэнка»? — Сделаем такую попытку, — сказал Мюррей. — Две открытки и два письма, только смотри, пиши адрес разборчиво, чтобы они не оказались в отделе невостребованных писем. — Все понял. Скажи, кто будет Братом Фрэнком? — Буду я, — ответил Керк, — поэтому пиши Брату Мюррею. — Ладно. Тогда до завтра. — Постой, постой. — Мюррей придвинул к себе блокнот и начал аккуратно выводить кружки. — Помнишь, Джек Коллинз, когда был здесь в прошлом году, что-то говорил о новом деле у него на Тихоокеанском побережье, но не захотел сказать, что оно представляет собой? — Помню. — И помнишь, я потом сказал тебе, что если его новое дело представляет собой продажу магнитофонных пленок и фотографий порнографическим журналам, нам нужно открыть другое агентство, чтобы работать по заданиям оттуда? Наступило молчание. — Понял, — сказал наконец Бруно. — Какого черта, — заговорил Мюррей. — Бруно, я знаю, как ты к нему относишься — вы всегда были друзьями, у него есть работа в Лос-Анджелесе, которую ты можешь получить в любое время, — но не могу допустить, чтобы мы с этим связывались. Если наши значительные клиенты узнают о такой связи, о них завтра же можно будет забыть. Понимаешь, так ведь? — Понимаю, конечно. Только, Мюррей, возможно, ты совершаешь ошибку. На Западе все агентства занимаются этим. Эта чертова Калифорния сплошь напичкана подслушивающими устройствами. Взять любую из голливудских красоток — если она не думает, что у нее под матрацем установлен микрофон, то не может спать по ночам. Раз там есть такой золотой прииск, то нельзя винить Джека за то, что он хочет поживиться, так ведь? — Я не виню его, — заметил Мюррей. — Я не имею с ним дел, пока он работает с этими журналами. Он хороший человек, Бруно, но сейчас не нужен мне. Говорю прямо, чтобы ты знал — здесь нет ничего личного. — Черт возьми, — сказал Бруно, — мне ты ничего не должен. Тут вмешался голос телефонистки, далекий и мелодичный: — Пожалуйста, опустите пять центов для разговора в течение следующих пяти минут. — Вымани у кого-нибудь другого, сестричка, — сказал Бруно и повесил трубку. Мюррей медленно положил свою, а потом сквозь темную путаницу мыслей осознал, что мисс Уайтсайд со странным выражением лица смотрит на него от двери. «Что там еще?» — подумал он. — Мистер Керк, вас хочет видеть девочка, — сказала мисс Уайтсайд. Голос ее был таким же странным. — Молодая девушка? — Девочка, — холодно подчеркнула мисс Уайтсайд. — Маленькая, с большим ртом. Описание было исчерпывающим. Еще до того, как гостья переступила порог, Мюррей понял, что это Меган Харлинген. Глава 10 Выход — единственное слово, каким это можно было назвать. Ни одна трагическая актриса, выходящая на сцену для своего коронного эпизода — тем более способная сникнуть от таких проблем, как нос, покрасневший от холода, бросающаяся в глаза грязь на руках, перекошенные швы чулок и шаткая походка на высоких каблуках, — не могла бы сделать его эффектнее. К таким мелочам Меган была равнодушна. Пальто ее было небрежно наброшено на плечи. Юбка широкого розового кружевного платья раздувалась над кринолином и вяло раскачивалась при ходьбе. Надменность ее была потрясающей. — Очень рада, что мне наконец позволили видеть вас, — сказала она Мюррею. — Кое-кто… — Она сказала, ей нужны деньги на проезд, чтобы вернуться в школу, — вмешалась мисс Уайтсайд. — Я ответила, что вы заняты и я буду рада помочь ей. И тут… удивляюсь, что вы не слышали шума сквозь дверь, мистер Керк. Губы Меган искривились. — Я не поднимала шума. Просто ясно дала понять, что никак не могу брать деньги у незнакомых. — Вот уж точно! — возмущенно заявила мисс Уайтсайд, и дверь кабинета второй раз за день захлопнулась с грохотом взорвавшейся бомбы. Это как будто ошеломило Меган. Она попыталась улыбнуться, но потом, при холодном молчании Мюррея, оставила эту попытку. — Извините, — сказала она слабым голосом. — Я вовсе не хотела ее сердить. — Нет? — Правда не хотела. Мюррей вздохнул. — В таком случае, Меган, позволь открыть тебе глубокий, мрачный секрет. Мисс Уайтсайд из тех эксцентриков, которые непременно сердятся, когда им кто-то грубит. Если вдуматься, — добавил он с суровой многозначительностью, — в этом отношении она очень похожа на миссис Дональдсон. — Миссис Дональдсон? О, это вы о Диди. — Это я о Диди. — Странное прозвище, правда? — бойко сказала Меган. — Мюррей, откуда оно у нее? Он ласково взглянул на нее и промолчал. Меган принялась рассеянно грызть ноготь большого пальца. — Насколько я понимаю, она доложила вам, что произошло, правда? О том, что я сказала ей? Он кивнул. — Так вот, делать этого не следовало. Она рассказала только затем, чтобы выглядеть невыразимо героичной и вызвать сочувствие. Будь вы женщиной, сразу бы это поняли. — Не думаю, Меган. У нее был выбор либо дать тебе пощечину перед всем обществом, либо отвести душу со мной, и, на мой взгляд, она приняла правильное решение. Только я не пойму, с какой стати ты сделала ей замечание. Какая у тебя была цель? — Прошу прощения, но я не скажу. Уверена, что вы не поймете. — Не третируй меня, сестренка. Отвечай на вопрос. — Ну ладно же! — с отчаянием сказала Меган. — Я только хотела… Она ваша подруга? — Нет, и не увиливай от ответа. — Тогда, наверное, любовница, так ведь? — Меган! — произнес он возмущенно, так как решил, что нужно повысить голос, хотя бы из приличия. Собственно, впервые с тех пор, как заставил себя подняться с постели, он почувствовал, что день насыщен перспективами и жизнь полна приятных маленьких неожиданностей. Меган, казалось, не разделяла этого чувства.