— Свет снаружи? Внутри? — И там, и там. — Что вы сделали, подойдя к дому? — Направился к парадной двери и позвонил. — Ваш отец ответил на звонок? — Нет. Морин ответила. — Что она сказала? — Она удивилась, увидев меня. Наступила полночь, наверное, было поздновато для визита. — Она сказала что-нибудь по этому поводу? — Нет. — Вообще ничего? — Она просто сказала, что отца нет дома. — Вам известно, где он находился прошлой ночью, мистер Парчейз? — Нет, сэр. — Когда шли к дому, вы знали, что его могло не оказаться дома? — Ну… нет. Я ожидал, что он там. — Вы не знали, что по воскресеньям вечером он играет в покер? — Нет, я думал, что он дома. — Но теперь, когда я вам напомнил об этом, вы припоминаете, что отец играет в покер каждое воскресенье? — Да, наверное. Не раз мне хотелось вмешаться в допрос, но я молчал. Нет, Эренберг не старался заманить Майкла в ловушку, равно как не пытался и вложить в его уста нужные слова. Его работа заключалась в собирании фактов, и он просто выполнял ее. Но Эренберг понимал, что как только этот процесс будет закончен, полиция должна будет предъявить обвинение Майклу. И то, что Майкл скажет в следующее мгновение, сильно повлияет на характер обвинения. Я не заглядывал в уголовный кодекс штата с тех пор, как готовился к сдаче экзамена по адвокатуре во Флориде, но мне было хорошо известно, что для обвинения Майкла в убийстве первой степени нужно принятие на себя ответственности за «предумышленный план». Эренберг хотел выяснить, шел ли Майкл в тот дом с явной целью убить Морин и двух девочек. Он подтвердил, что вспомнил, что его отец играл в покер вечерами через воскресенье. Я знал, каким будет следующий вопрос Эренберга, и мне хотелось остановить его, прежде чем вопрос прозвучит. Но я боялся, что Майкл потребует, чтобы меня немедленно выставили за дверь. В общем, я находился в затруднительном положении. Ждал, надеясь, что Эренберг не задаст вопроса, который так легко предвидеть: — Мистер Парчейз, вы действительно знали, что вашего отца не должно быть дома прошлой ночью, когда отправились… — Майкл, — сказал я, — как твой адвокат хочу посоветовать тебе перестать отвечать на вопросы по данному пункту. Мистер Эренберг, мне кажется, вы понимаете положение… — Я хочу ответить на вопросы, — заявил Майкл. — Тебя предупредили, что все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. Задача адвоката… — Я хочу отвечать, — перебил меня Майкл, а затем ответил таким образом, что вопрос о «предумышленности» остался нерешенным: — Я не знал, где он находился. Не знал, был он дома или нет. Это правда. — Но когда вы пришли туда… — Он отсутствовал. — Это было без четверти двенадцать? — Примерно. — Нельзя ли поточнее вспомнить, в котором часу? Эренберг снова добивался фактов. Аутопсия была необходимым условием в случае убийства. И если он еще не имел в своем распоряжении результатов, то вскоре должен был получить от коронера приблизительное время смерти. Если коронер сказал, что Морин и девочек убили примерно между одиннадцатью и полночью, например, а Майкл сейчас утверждал, будто пришел… — Наверное, без четверти двенадцать. Может, немного позднее, — сказал он. — Я же говорил вам: у меня нет часов. — Итак, без четверти двенадцать вы позвонили в дверной звонок. — Да. — Мачеха открыла вам дверь? — Да, сэр. — Во что она была одета? — В ночную рубашку. — Только рубашку? — Да, розовая рубашка. — Она открыла дверь в одной рубашке? — Да. — Длинной рубашке или короткой? — Длинной. — С рукавами? — Нет, без рукавов. — Можете рассказать мне что-нибудь еще о ночной рубашке? — На ней было нечто вроде маленького бутончика розы. Вот тут… где… шея. В этой части рубашки. — Вы показываете на место у себя посередине груди. — Да. — И вы говорите, что там был… бутончик розы, так вы это назвали? — Не знаю, как это называется, это такой маленький… Ну, материя собрана. Выглядит как цветок. — Вы имеете в виду розетку? — Да, правильно, розетка. — Какого цвета? — Розового, такого же, как рубашка. — Что еще было на вашей мачехе? — Вроде все. — Тапочки? — Нет. — Украшения? — Обручальное кольцо. — Что-нибудь в волосах? — Нет. Только что он подробно описал, во что была одета Морин. Я слышал это описание два часа назад от Джейми. Когда он рассказывал нам о том, как вошел в спальню и обнаружил свою жену в гардеробной. Даже розетка. Майкл как раз описал ту самую розетку. Я должен был сделать еще одну попытку и обратился с заявлением к Эренбергу: — Мистер Эренберг, в интересах своего клиента я категорически возражаю против продолжения допроса до тех пор, пока я не посоветую ему… — Слышите, вы, — сказал Майкл, повысив голос, — заткнитесь уже, черт бы вас побрал! — Все, что ты говоришь, записывается на пленку… — Знаю.