— Остальные документы я изучу после, одна. Ирк, ты и твои люди можете быть свободны, на сегодня вылазки закончены, отдохните. Люди в диковинной военной форме вышли. Последним был Ирк, и перед тем как закрыть дверь, он с подозрением и, похоже, с сожалением взглянул на Яна. — Я не знаю, что вы сейчас чувствуете… — помолчав, сказала Анна. Она сняла очки, протерла глаза. Её губы силой сжались, доктор пыталась сдержать слезы. Она говорила что-то ещё, но Ян её не слышал. Он превратился в холодный камень, сидя на кушетке, и смотрел в никуда. Из уголков глаз медленно рождались на свет капельки слез, образуя ручейки — холодные и безотчетные. Этого не может быть. Что за нелепая шутка? Или, точно, наверное, это сон! Да-да, это сон, теперь можно проснуться! Но Ян не просыпался. Он не просыпался неделю-две, ни с кем не разговаривая. Он плыл по коридорам станции подобно призраку, считая происходящее сновидением, и загадочно улыбался встречным людям. Карие глаза Адель, мягкие и добрые. Свадебная регистрация в лучах осеннего солнца, желтого и нежного. Всплески воды в фонтане переливаются золотом, а красные клиновые листья опадают с деревьев, ненадолго задерживаясь на белоснежном платье невесты. Ян вспомнил пожелание одного из родственников Адель: «Держи её руку, что бы ни случилось, и вы всегда будете счастливы». Выпив шампанского и поцеловав своего жениха, она берет его за руку. И Ян сжимал её ладонь, когда засыпал, каждую ночь, боясь потерять. Его любовь была настоящей, сильной, поэтому жила бок о бок со страхом потери. Теперь этот страх ушёл навсегда, но забрал с собой всё, что было у Яна. *** Спустя две недели, прекрасным утром, открыв глаза в одной из палат комплекса, Ян понял — это не сон. Понимание пришло как-то неожиданно и болезненно. Последняя надежда рухнула. Это не сон, это не сон… Командир разведотряда Ираклий, или, как его называли все, кроме матери — Ирк, на третий день счел объект № 3 обезумевшим и запросил разрешение на его изоляцию. Но доктор не дала своего согласия, поскольку была убеждена: это пройдёт, нужно лишь немного времени. И это прошло. — Как вы себя чувствуете, Ян? Если не хотите разговаривать, я тут же уйду, — тем утром, с теплом вспоминая прошлый вечер, Анна посмотрела на спящего Ирка, выходя из его каюты. Ночник на тумбочке загораживала бутылка из-под красного вина. В неясном зеленом свете, лицо Ирка казалось печальным. Анна вдруг ощутила необходимость зайти в палату Яна. — Нет, останьтесь, — Ян помолчал, собираясь с силами, чтобы поднять взгляд. — Странно… Словно всё это было в прошлой жизни и теперь не имеет значения. Ян отвернулся — сочувствующий взгляд Анны ему не выдержать. Снова помолчали. Каждое мгновение тишины сопровождалось глухими ударами, где-то вдалеке. Анна прервала паузу: — Ян, я не понимаю, почему вы живы, — Ян поднял взгляд на Анну в вопросительном недоумении. — Не думаю, что такой разговор сейчас к месту: вы ещё приходите в себя, а я хотела рассказать вам немного истории… — Прошу вас, расскажите. Похоже, я начинаю сходить с ума. Мне нужно отвлечься, — прервал её Ян. — Хорошо, я понимаю, — сказала Анна и, пододвинув к кровати черный стул, грациозно присела на его краешек. Ян прижимался спиной к холодной стене, надеясь ощутить хоть что-то, но все чувства покинули его. Палата была совсем небольшой, но при этом весьма уютной: кровать с черной спинкой и фиолетовым покрывалом, черные столик и два стула, прямо под круглым иллюминатором, и панель на стене, которая транслировала лучшие произведения художников прошлого. Ещё не в силах выдерживать чужой взгляд, Ян изучал канделябр, что красовался на столе благодаря задумке неизвестного дизайнера. Анна ещё какое-то время изучала Яна взглядом, обдумывая свои слова, затем начала: — В 1949 году началась война — Война четырех континентов. Артур Клинк — лидер Гвиеры, если вы помните, — не объясняя причины, взвинтил цены на экспортные нефть и газ. Переговоры длились три года, но не привели к желаемому результату. Создавалось впечатление, что Клинк намеренно пытается развязать войну. Двадцать четвертого сентября 1959 года, без объявления войны Гвиера ударила ядерными боеголовками по остальным трем материкам. Системы ПРО сбили две ракеты, но одна все же долетела до Лионы. Оправившись от удара Лиона ответила Гвиере термоядерным оружием. Гвиера была уничтожена, а часть территорий Норсора и Сансора, ушли под воду. — Анна остановилась, чтобы дать Яну возможность немного переварить услышанное; промочив горло водой из принесённой с собой пластиковой бутылочки, она продолжила: — Сейчас 5 августа 2030 года. Мы с вами находимся в исследовательском лабораторном комплексе-станции «Пионер». Сейчас мы исследуем затопленную часть Сансора. Южнее на материке расположены подземные поселения — Община. Остальная часть континента непригодна для жизни, как на земле, так и под ней, — Ян запустил пальцы в волосы и уставился в пол, но Анна понимала, что ей можно продолжать: — Несколько недель назад наш разведотряд обнаружил действующий кабель, который привел солдат в затонувшую лабораторию. Кабель был поврежден и все установки обесточены давным-давно. В 24-х крио-капсулах нашли разложившиеся тела. Но из одной, судя по всему, выбрались вы. При переходных процессах во время разморозки погибли все, кроме вас, Ян. Это чудо, а иначе его не назвать, — Доктор закончила свое эпичное повествование о прошлом и настоящем, а нашатырь в её руке был наготове, как и пистолет с транквилизатором в кармане. Ян не мог поверить в сказанное, его сознание бунтовало. Ведь, казалось, только вчера он слушал очередные терзания Адель по поводу выбора штор в спальню: персиковые или золотистые, мучился от похмелья и попивал пиво. А сейчас ему объясняют, что её давно нет в живых, и что мир невообразимо изменился. У него была дочь! Опасное безразличие пыталось заглушить собою боль, но он не позволил ему. Ян должен увидеть всё своими глазами, иначе никак. Резкая боль пронзила затылок. Ян крепко зажмурился. Тогда он первый раз услышал два разных голоса в своей голове. Первый злобно прокричал: Она врёт! Эта дрянь тебе врёт! Ему ответил второй, спокойный и доброжелательный: Зачем ей лгать? Возможно, это я сошёл с ума. Такое часто показывали в кино. — Анна, могу я увидеть свой дом — свой прежний дом? — спросил Ян, смирив голоса в голове. Доктор взглянула на него с удивлением. Затем застыла на мгновение, задумавшись. Вынула из кармана рацию и вышла на связь: — Ирк, это Анна. Приём, — шипение. — Слушаю, Анна. Приём. — Ян пришел в себя. Мне нужна твоя помощь. Проводите его в Просвет. Прием, — Ирк взял паузу для размышлений. — У нас кончается «коктейль». Новые баллоны еще не подвезли. Но если прикажешь, то отправимся. Я не сразу понял, о чём ты. Просвет — это тот, что Падший? Приём. — Он самый. О дефиците «коктейля» мне известно. Даю добро, отправляйтесь на рассвете. Через час пришлю Яна к тебе на инструктаж. Конец связи. — Понял, выполняем. Конец связи. Рация замолкла, Анна вопросительно взглянула на Яна. — Ян, на фотографии в деле у вас голубые глаза. У вас прежде не было гетерохромии? То есть, глаза были одинакового цвета? — Да. Когда я заглянул в зеркало, то испугался. Один глаз голубой, другой черный. В волосах появилась седина. Это из-за заморозки? — Скорее всего, без исследований наверняка не скажешь. Помолчали. Затем Ян спросил: — Как вы думаете, доктор, прошлое — оно похоже на морскую глубину, а настоящее на водную гладь? Или что-то в этом роде. — Всё зависит от вашего восприятия, Ян. — Спасибо, Анна… за всё. Можно на ты? — Он улыбнулся, настолько искренне, насколько ему позволяла пустота и боль внутри. — Конечно, — Анна улыбнулась в ответ. — Я и вправду как терминатор. Они рассмеялись, сначала неуверенно, затем громче. Доктор подбирала нужные слова, а её пациент позволял себя обманывать. Этот тандем помогал противостоять безумию Яна. В холодной палате внезапно стало теплее, а за круглым и запотевшим иллюминатором притаилось темное ничто. * * * Ян проснулся слишком рано. Ещё лежа в кровати, он прикоснулся к простреленному плечу, странно: за неделю рана полностью затянулась, и сейчас почти не болела. Позавтракав овсяной кашей и кофе, которые выдавал автомат в хорошо прибранной и светлой столовой, Ян прогуливался по станции. До этого дня он выходил из своей палаты, лишь чувствуя голод, боясь встреч с живыми людьми, а ещё больше — их сочувствующих глаз, и вопросов. Станция была огромна, интерьером напоминая старый, повидавший всё на свете, круизный лайнер. На стенах виднелись ещё не истертые полностью репродукции картин и гобелены, резное дерево пока не отжило свой век, но кое-где деревянные панели уступили место стальным заплаткам. На втором этаже, помимо стальных дверей во множество комнат, красовалась барная стойка, которую использовали теперь в качестве стеллажа для коробок и ящиков. Поднимаясь по лестнице, Ян обнаружил фрагмент роскошной ковровой дорожки прибитой к полу, а огромные механические часы, встроенные в стену холла на третьем этаже и поддерживающие их снизу потертые резные львы совершенно обескуражили его. В одном из холлов четвертого этажа Ян наткнулся на любопытный стенд с историческими сведениями о Пионере и Общине. Он представлял собой терминал, высотой чуть выше пояса, у которого не было ни экрана, ни клавиатуры. Ян прикоснулся к нему, и внезапно, прямо перед глазами парня, сформировалось голографическое изображение карты современной Акрии, оно «шумело», как старый телевизор, но в целом можно было разобрать масштаб военной трагедии. Подняв руку, Ян увидел, как изображение поплыло вверх. Карта двигалась вслед за взмахами его ладони. Сердце Яна запрыгало в груди. Вопреки обрушившимся на него кошмарам, сейчас, прикасаясь к будущему, он почувствовал ребяческую радость. Ниже, под картой, содержалась информация о Пионере. Подводный лабораторно-исследовательский комплекс «Пионер» последние несколько лет располагался на глубине 8 тысяч метров Большого океана, на территории бывшей Люксарры. Судя по описанию и схематическим изображениям, здание представляло собой подводную лодку, но больше походило на инопланетную летающую тарелку. Овальный обвод корпуса с тремя этажами и множеством иллюминаторов, ряд мощных реактивных электродвигателей в хвостовой части — размеры комплекса впечатляли, Яну хотелось взглянуть на посудину со стороны. Ему не показалось: в качестве основы для строительства использованы три круизных лайнера; это оправдывалось их качеством, так как при жизни они предназначались для людей состоятельных. Первый голос: Не верь своим глазам. Здесь все лгут, даже они. Второй голос: Всё вокруг доказывает слова Анны. Мы и вправду провели всю свою жизнь в коме. Станция была необходима для уцелевшего в ядерном катаклизме населения Норсора и Сансора. Сразу после войны самопровозглашенная федерация Лиона закрыла свои территории и впускала лишь тех беженцев, которые могли быть полезны для нового общества. Когда же собрали все «сливки», и многотысячные орды голодающих, измученных антисанитарией и голодом людей, начали докучать новым владыкам планеты, то в ход пошло оружие. В сложившейся в мире послевоенной ситуации истребление нескольких сотен тысяч бесполезных голодных ртов не сильно трогало правительство Лионы. Они считали это оправданной необходимостью. Между абзацами вклинились несколько видеозаписей. Над ними содержалось предупреждение: «Запрещено к просмотру лицам, не достигшим 18 лет!» Ян все же рискнул — жестом ткнул в картинку. Оператор трясущейся камерой запечатлел страшные кадры. Беженцы обреченно смотрели, как от ярких ревущих лучей гибнут их близкие и друзья: люди загорались, словно чучела на языческих кострах, а некоторые внезапно разрывались на куски. Лучи проникали в многотысячную толпу точно раскаленный нож в кусок льда. Смертоносное оружие палило из башен, которые возвышались над непреодолимой стеной, вдали от места съемки. Обугленные части тел, крики и страшная паника в глазах людей на видео, заставили Яна содрогнуться. Ведь это не просто фильм, все это происходило на самом деле. Другие видеофайлы он открывать не стал, и продолжил чтение. Преодолевая топи безграничного отчаяния, выжившие в жутком холокосте неугодные сбивались в кучки, и искали приют. Одним лишь чудом, детали которого не описаны в хрониках, половине удалось перебраться на другой материк. Когда поток беженцев остановился, и люди понемногу приспособились к суровым жизненным условиям, обжитые земли стали называть Общиной. Изначально Община находилась на поверхности, но со временем, еще до возведения противоядерного барьера над Мертвыми землями, радиация начала распространяться по Сансору. Люди предприняли отчаянную попытку выжить, и с тех пор Община существовала во мраке подземелий. Ян чувствовал, что он слишком много времени провел за стендом и хотел посмотреть на часы в дальнем углу коридора, но не мог оторваться — от этой информации могла зависеть его дальнейшая жизнь. К тому же читать оставалось не так много. Уцелевшей в войне тепловой электростанции было достаточно для Общины, но топливо быстро заканчивалось. Нехватка энергии могла разрушить хрупкий оплот отбросов общества. Её отсутствие лишило бы людей пресной воды, которую добывали из морской с помощью мощных установок. Благо, Лиону — единственный уцелевший материк на планете, мучили схожие проблемы. Континент был лишён полезных ископаемых, основная добыча которых велась на канувшей в Лету Гвиере. Ученые Котласа, что находился на юго-востоке Лионы, в очередной раз спасли мир (хотя они же способствовали его разрушению термоядерным оружием). Великие умы создали установки для получения свободной энергии, буквально из воздуха, для работы которых использовалась небольшая часть вырабатываемого ими же электричества. Многим людям, которые подошли на роль жителей Федерации, не нравилась политика их государства. Наиболее альтруистичные медики, ученые, инженеры последовали за беженцами в Общину. Поначалу их удерживали, но, побоявшись митингов и беспорядков, правительство пошло на уступки. На плечах этих самоотверженных людей было построено подземное государство, и их заслуги не давали ему погибнуть. Электростанцию модернизировали. Многие проблемы удалось решить, но только не наладить производство материалов, оборудования и медикаментов. Пытаясь выжить, лидеры Общины создали программу «Пионер», которая состояла из нескольких цехов: станция-добытчик и исследовательский комплекс — совмещенные в подводном аппарате, — цех безопасности и цех фасовки. Разведотряды станции рисковали жизнями, чтобы подобрать сохранившиеся артефакты прошлого, подъедая тем самым объедки федерации. Стенд надолго захватил Яна. Все же он не мог поверить в происходящее до конца. Его восприятие отказывалось принять будущее. Первый голос: Это ложь. Простые спецэффекты. Не вздумай поверить! Второй голос: Верить или нет, решать тебе. Но ничего уже не вернуть. Внутренний голос самого Яна: Заткнитесь! Вы оба! Спохватившись, Ян направился прямиком к шлюзовому мостику, который располагался на нулевом этаже. Помещение было большим и сырым. Ян содрогнулся от холода. Мощные прожекторы били белым светом, от которого становилось ещё холоднее. Ирк и его команда уже ожидали Яна на платформе перед шлюзовым отсеком. Каждый разведчик был одет в серый водолазный костюм, поверх которого красовались элементы доспеха, или, другими словами, брони, черного цвета (именно такой костюм Ян принял за военную форму в затонувшей лаборатории). В руках каждого было оружие, на первый взгляд похожее на обычный автомат. Сообразив, что Яну ещё предстоит надеть снаряжение, члены команды недовольно опустили автоматы и взялись за нехитрый солдатский быт. — Это снаряжение, о котором мы с тобой говорили, — Ирк указал на кучу вещей в открытом ящике перед Яном. Инструктаж был пройден вечером, но многие детали ускользнули от его внимания, к тому же на утро многое забылось. — Я оставлю с тобой Младшего, он любит рассказывать новичкам про игрушки. Младший шагнул вперед, а остальные — недовольно вздыхая при наклоне — подобрали автоматы и спустились по лестнице к люку шлюзового отсека. Невысокий белобрысый парень подошел ближе к Яну, на вид ему было не больше двадцати. Его одежда издавала легкий шелест, когда броня терлась о нательный костюм. — Привет, я М-ма-младший. Вообще меня з-з-зовут Франси, но здесь я М-м-младший, — парень заикался, но это вовсе не раздражало, его добрый взгляд и по-детски наивное выражение лица располагало. — Приятно, меня Ян. — П-приятно познакомиться, Я-ян! — Младший засиял улыбкой, в которой два передних зуба поблескивали золотом. — Я сейчас расскажу тебе всё п-пр-про эти штуки! Ян понял, что рассказ будет долгим, и не только благодаря заиканиям Младшего — по его взгляду было видно, что он буквально влюблен в снаряжение. Так мальчишки смотрят на крутой автомобиль, и готовы говорить о нём весь день напролёт. — Ты в-ведь недавно у на-нас в будущем? Здесь мы живём, чем придется: наладить па-па-производство под землей не так просто. Не все могут жить в Лионе — федерация не резиновая, поэтому часть остатков че-че-человечества ютится здесь, в основном те, кто ра-раньше были нищими и ни-н-неблагополучными.