– Шампанское, вино? – негромко предложил молодой парень лет двадцати пяти. Лиля улыбнулась ему в ответ и покачала головой: – Нет, спасибо, но, если вы раздобудете мне горячий чай, я буду очень благодарна. Парень, кивнув, испарился, а Лиля присела в любимое кресло у камина, находившееся в небольшом алькове между стеной и колонной (Кирюшина идея!), и засмотрелась на огонь. Она была отрезана от всего мира и с удовольствием погрузилась в собственные мысли, разнеженная теплом и легким треском горящих поленьев. Наверное, в этом огне и было все дело. Она не почувствовала, не услышала, не ощутила, как он появился в доме. Обратила внимание только на неожиданно возникшую суету и повышенные, нервозные голоса гостей, а затем рядом появился Кирилл и, схватив ее за руку, неожиданно вырвал из теплых объятий кресла. Привлек к себе и жестко приказал: – Хватай мальчиков и на улицу. – Что? – не поняла Лиля. – Что происходит, Кирюша?! Но муж уже поволок ее в сторону детской. Тут-то Лиля и заметила дым и едкий запах. Вскинула глаза к лестнице – пожар начался на втором этаже и был уже готов перекинуться на первый. Она с силой рванула руку, но Кирилл был к этому готов. Его лицо перекосилось, огромным усилием воли он постарался говорить спокойно. Сцепив зубы, жестко приказал: – Бери мальчиков и на улицу. Но Лиля не слышала. Ее охватили паника и смертельный ужас. Изо всех сил рванувшись из цепкой хватки Кирилла, она бросилась к лестнице: – Лиля, стой, стой, куда ты! Но Лиля не отвечала, да он и сам все понимал – на втором этаже, в очаге пожара, их новорожденная дочь. Кирилл рванул за женой, но та, хрупкая, слабенькая, неспортивная, вдруг проявила недюжую силу и скорость. Буквально взлетев по лестнице, она остановилась лишь на секунду – увидев пылающий дверной проем детской, – а затем кинулась прямо в огонь. Кирилл успел в последнюю секунду. Схватив Лилю за платье, он с силой рванул его на себя. Послышался треск рвущейся материи, и Лиля, не устояв на ногах, рухнула на пол, а затем завыла: – Пусти, там моя дочь! – Лиля, Лилечка, ей уже ничем не поможешь, ничем, родная, пожар начался у нее. Мы сами должны спастись, ради мальчиков. Но жена не слушала – вскочив, она снова попыталась прорваться в пылающую комнату дочери, и в этот раз ей это почти удалось. Она не чувствовала жалящих языков пламени, принявшихся терзать тонкую кожу, не чувствовала жара, плавившего ее новое платье, не слышала крика мужа. Не отрывая взгляда от детской кроватки, она сделала шаг вперед и потеряла сознание. * * * Он выбрался из дома последним, с трудом держа на руках обмякшую и потяжелевшую Лилю. Последние метры показались ему бесконечными, и, едва переступив порог, Кирилл рухнул на мягкий снег, не удержавшись на ногах. Лиля оказалась под ним, и это привело ее в чувство. Она тут же начала биться, попыталась оттолкнуть мужа, встать на ноги. Захлебнувшись от крика, она завыла: – Где моя дочь? Кто-то украл мою дочь! Верните ее немедленно! Вызовите полицию! Кирилл с трудом сел и прижал рыдающую жену к себе. Едва сдерживаясь от слез, он принялся гладить ее по голове и убаюкивать, как маленькую. – Лилечка, ну все-все, родная, тихо-тихо. Его бестолковые и бесполезные утешения уже заглушал вой приближающейся пожарной машины. Кому-то хватило хладнокровия набрать нужный номер. Многочисленные гости стояли чуть поодаль, невольно создавая вокруг Кирилла и Лили своеобразный круг отчуждения. Даже жена мэра, никогда не терявшаяся и всегда способная найти нужные слова, с ужасом смотрела на обнаженное горе, невольно прижимаясь к мужу, по-прежнему держащему на руках перепуганного Гошу и за руку – Матвея. Павел Петрович изо всех сил старался скрыть стоящие в глазах слезы. Матвей с удивлением и жалостью смотрел на маму. Неужели она, такая большая и сильная, тоже плачет? В отличие от брата он уже был способен осознать, что случилась беда, но, что именно произошло, еще не понимал. Его наивный вопрос, заданный звонким мальчишечьим голосом, заглушил даже вой сирены. – А где моя сестричка? – потребовал он. Павел Петрович прижал мальчика к себе, с ужасом наблюдая, как снова теряет сознание его мать, а отец, не выдержав, захлебывается слезами. * * * – Физически ваша жена в порядке, небольшие ожоги заживут, знаете, она, наверное, родилась в рубашке, раз вышла целой из огня. Но вот состояние психическое… – Лиля слышала, что говорил высокий мужской голос, но не понимала, что слова относятся к ней. Ей казалось, что в палате вещает радио. Как в далеком детстве, когда они с родителями ездили отдыхать на море и одним из немногих доступных развлечений было радио. Папа еще как-то очень смешно его называл. Радиоточка, кажется. Маленькой Лиле нравилось слушать спектакли, особенно она любила детективы. Там добро всегда побеждало зло, и Лиля была уверена, что так будет и в ее жизни. – Что вы имеете в виду? – нахмурился Кирилл. Слова Лили о том, что их дочери не было в комнате и ее украли, не давали ему покоя. Он изо всех сил цеплялся за этот призрачный шанс: а вдруг все действительно так? Сам он, к сожалению, ничего не сумел разглядеть в пламени и дыму. Но, отвезя жену в больницу, он сразу же вернулся в дом и поговорил с начальником пожарного звена, допросил его с пристрастием – нашли ли они в доме что-то? Или кого-то? Назвать дочь «останками» или «скелетом» у него язык не повернулся. И похож ли пожар на поджог? Начальник, хоть и похожий на одну из статуй Стоунхенджа, оказался на редкость понятливым и сочувствующим. Покачал головой, сказал, что еще проведут экспертизу, выдадут заключение и там все напишут. Но пока похоже на неисправность обогревателя. На всякий случай принес свои соболезнования. Он позвонит. Теперь же Кириллу хотелось знать мнение психиатра: могло ли это Лиле привидеться и почудиться? – Понимаете, ваша жена пережила страшную трагедию. Пока сложно сказать, как отреагирует психика, в таких случаях часто включается механизм защиты. Из того, что я услышал, могу предварительно заключить, что сейчас она проходит стадию отрицания – не верит, что это могло произойти с ней и ее ребенком. Вполне возможно, что бессознательное подсовывает ей другие версии событий. Например, то, что ее дочь украли, она об этом твердит, когда приходит в себя. – Но можно ли быть уверенным, что это действительно только плод ее воображения? – настойчиво поинтересовался Кирилл, в душе понимая, что ответа на этот вопрос доктор ему не даст. Тот и правда пожал плечами: – Я же не уголовный розыск, что я могу вам сказать? Если вы на сто процентов уверены, что кражи быть не могло, то тогда я могу объяснить это защитными механизмами психики. – Понятно. Я что-то могу сделать, чтобы ей помочь, доктор? – Лиля услышала голос мужа совсем рядом. Она с трудом приоткрыла глаза и тут же зажмурилась. Свет в палате был слишком ярким. Кирилл заметил взмах ресниц и тут же схватил жену за руку: – Лилечка, Лилюша, ты как, родная? Лиля попробовала еще раз открыть глаза и собраться. Она что, в больнице? Что она здесь делает? Роды, да, она же родила ребенка, но почему она только пришла в себя? У нее что, был наркоз? – Что… – Она пыталась спросить, что случилось, но губы пересохли, горло было сухим, как наждак, а по телу вдруг пробежала крупная дрожь. Яркими картинками, словно слайды на старом проекторе, к ней начало возвращаться все, что произошло накануне. Роды, ее малышка, возвращение домой, праздник и пожар… Лиля хотела сесть, но едва смогла пошевелить рукой. Рукав казенной рубашки откинулся, обнажив родимое пятно в форме нечеткого круга. Пожалуй, единственное, что сохранило цвет на бледном теле. – Малышка… – наконец прошептала она. Врач, стоящий возле Кирилла, смущенно и виновато посмотрел на нее, затем на мужчину и деликатно предложил: – Я могу кого-нибудь попросить помочь. – Нет, – покачал головой Кирилл, – я сам. Как показалось Лиле, врач выдохнул с облегчением и, отведя глаза, выскользнул из палаты. Кирилл попытался взять Лилю за руку, но та, собрав оставшиеся силы, с трудом выдернула ее, понимая, что это прелюдия к страшному известию. Кирилл попытался спрятать слезы. – Лиля… – комок в горле мешал говорить, поэтому он просто обнял жену и дал волю слезам, – Лилечка… – Она жива, Кирюша, ее украли, – хрупкая, робкая Лиля с неожиданной силой оттолкнула мужа и попыталась поймать его взгляд, – ее кроватка была пуста, я сама видела. Кто-то украл нашу девочку и устроил пожар. Почему ты здесь? – не сдержавшись, выкрикнула она. – Потому что я должен быть рядом с тобой, – вытирая льющиеся слезы, с трудом проговорил Кирилл. – Ты не должен быть рядом со мной, черт побери, – вдруг заорала Лиля, и муж в неверии уставился на нее. Его всегда покладистая жена, нежный цветок, от которой он за всю совместную жизнь не слышал и слова возражения и ругани, действительно обезумела. – Ты должен быть в полиции, писать заявление, подавать в розыск, пока не стало слишком поздно, – принялась твердить она. – Лиля… – Кирилл поднес руку к ее лицу, чтобы погладить, но Лиля ударила его. Она слишком резко вскочила с кровати, откинула одеяло, но не смогла сделать и шага, как ноги подкосились. Упав на пол, она зарыдала. – Кирилл, ты должен ее найти, должен, пожалуйста, иди… Лиля не успела договорить, двери палаты хлопнули, и в них показались обеспокоенные лица – медсестричка, что ухаживала за ней с утра, незнакомый мужчина в белом халате и Вика. – Вика, слава богу, – выдохнул Кирилл. Лучшая подруга жены всегда была сообразительной, может, на чисто женском уровне поймет и подскажет, что нужно делать. – Давайте я помогу вам встать. – Медсестра быстро подошла к Лиле и попыталась взять ее под руку, но та сделала резкое движение, вырываясь. – Оставьте меня в покое, – сквозь зубы процедила Лиля. Вытирая слезы и держась за кровать, она попыталась подняться самостоятельно. – Вам показан покой, – веско вступил доктор, но Лиля его проигнорировала, обращаясь к медсестре: – Где моя одежда и мобильный телефон? Мне нужно идти, я отказываюсь от лечения.