Рухнув в мягкое кресло, Кирилл обхватил голову руками. Похоже, смерть дочери – это не самое страшное, что с ним случилось. * * * – Значит, вы утверждаете, что вашу дочь украли? – Следователь, мужчина средних лет, представившийся одной фамилией Колосов, задумчиво жевал кусок батона и запивал его свежим кефиром. Молодая женщина, сидящая перед ним, была сумасшедшей, в этом нет ни малейшего сомнения. Сколько таких он перевидал за годы работы! Но она не принадлежала к тому типу безобидных психов, которых излучают через розетки и над которыми они с коллегами привыкли беззлобно подшучивать во время редких минут отдыха. Нет, все гораздо хуже. Она из тех бедолаг, которых собственное безумие сжигает дотла. Нередко в этом костре сгорают и родные с близкими. – Да, именно это я утверждаю и хочу дать показания, – кивнула Лиля и требовательно протянула руку, очевидно ожидая, что он вложит в нее лист бумаги и ручку. – Какие основания у вас так считать? – Дожевав, Колосов с сожалением отставил в сторону стакан со свежим кефиром. Недавно желудок взбунтовался против постоянной растворимой вермишели и супа из пакетиков и отказался их переваривать. К сожалению, жена Колосова взбунтовалась десятью годами ранее, и теперь домашняя еда ему не светила. Сам он готовить так и не научился, поэтому приходилось идти вот на такие вот кефирные компромиссы. – Масса оснований! Во-первых, загорелся новенький обогреватель, немецкий, отличного качества, который никак не должен был загореться, – принялась перечислять Лиля, – я лично его проверила и поставила посреди комнаты, подальше от занавесок, пеленок и прочего. У меня трое детей, и, поверьте, я знаю все о правилах безопасности. В комнате не было потенциальных очагов возгорания. К тому же, когда начался пожар, я побежала в комнату к дочери и увидела, что ее нет в кроватке, та была пуста. В три дня от роду она не могла уйти самостоятельно. Это же очевидно, что девочку украли и устроили пожар, чтобы замести следы! Колосов кивнул, сплел пальцы перед носом и, немного помолчав, уточнил: – Вы видели заключение пожарных? – Нет и не собираюсь, в отличие от пожарных я была в комнате и видела все своими глазами, – жестко отрезала Лиля. – А, м-м-м, – невнятно промямлил Колосов, кладя подбородок на сплетенные пальцы и глядя куда-то в окно. Тошнило, надо бы врачу показаться, только когда? Едва соберешься, а тут на тебе, очередные охотники за приведениями. Хотя женщину было жаль, не дай бог кому-то пережить такое. Неудивительно, что у нее в голове произошла спасительная подмена. – Вы что, считаете меня сумасшедшей? – возмутилась Лиля, словно проследив за ходом его мыслей. – Нет, что вы, – вяло запротестовал Колосов, но прозвучало это настолько фальшиво, что Лиля даже рассмеялась. Наклонившись к столу, она оказалась так близко к лицу Колосова, что тот невольно отпрянул назад – вид у женщины был совершенно безумный. – Я была в комнате, я сама лично устанавливала этот долбаный обогреватель. Я предприняла все меры безопасности, и я видела, что моего ребенка не было в кроватке, когда разгорелся пожар. Вы обязаны взять у меня показания, не так ли? Вы же открыли дело по просьбе моего мужа, теперь вы обязаны всех опросить! Лиля отпрянула назад и, скрестив руки на груди, принялась сверлить взглядом Колосова, уже внутренне ощущая, что ей не повезло. Не повезло в том, что это произошло, не повезло, что следователь устал от работы, дел, пострадавших, бандитов и от жизни в целом. Заношенный костюм, словно с чужого плеча, поредевшие волосы, которые он не очень старательно зачесывал на лысину, желтые пятна на лице – все это подсказало Лиле, получившей в свое время медицинское образование, что у Колосова проблемы с печенью, а кефир с батоном вместо традиционного бутерброда с колбасой под чай прямо-таки кричал о проблемах с желудком. Наверное, в другой жизни Лиля бы покорно сдалась. Если бы речь шла об обиде, ограблении, даже о нанесении физического ущерба ей самой – забыла бы, утерлась, перешагнула и продолжила бы жить дальше. Но речь шла о ее ребенке, поэтому она не могла позволить себе опустить руки. У малышки никого нет, кроме матери, и она обязана ее спасти. Ведь с ней может произойти что угодно. Ее могут продать за границу, и это далеко не самый худший вариант. Лиля раньше читала леденящие душу и сердце истории, как дети исчезают, матерям говорят, что ребенок родился мертвым, а бедные крохи отправляются на органы, в рабство, к незаконным усыновителям или к извращенцам. Лиля почувствовала, как земля уплывает из-под ног. Изо всех сил вцепилась в стул, чтобы не упасть. – Вы себя хорошо чувствуете, Лилия Витальевна? – вздохнув, поинтересовался Колосов и извлек откуда-то из недр стола помятый лист бумаги и видавшую виды ручку. Протянул Лиле. – Пишите заявление. Бедолагу было жаль. Наверное, даже неплохо, что он так и не обзавелся собственными детьми, зато не придется переживать такое горе, случись что. Если это хоть как-то ей поможет, он попытается что-нибудь предпринять по этому делу. Опросит свидетелей, успокоит собственную совесть. Пока Лиля писала, Колосов смотрел в окно, а она с легкостью считывала его мысли – избавится от сумасшедшей и засунет ее показания куда подальше. Потом отпишется, что сведения были приняты, по делу была произведена проверка, но ничего не нашли. Но все же она написала и отдала. Он бросил беглый взгляд на написанное и покачал головой: – Да нет же, это не свидетельские показания, нужно писать заявление, чтобы дело открыть. – Как это открыть? – удивилась Лиля. – Мой муж уже был у вас, и вы открыли дело. – Никого у меня не было, Лилия Витальевна, – усмехнулся Колосов. – Ладно, идите, я сам исправлю. – Не глядя на нее, он положил заявление на пухлую кучу документов и кивнул. – Я свяжусь, если что-нибудь будет. Лиля кивнула, с трудом удерживая горькую усмешку. Нещадно кружилась голова, желудок сводила судорога, а во рту пересохло. Может, ей действительно рано совершать такие геройства? Не прощаясь, она вышла из кабинета. С трудом добрела до машины, дрожащими руками отыскала ключи (для этого ей, педантке и аккуратистке, пришлось вывалить все из сумки на капот, потому что в привычном месте ключей не оказалось), открыла дверь и рухнула на сиденье без сил. До дома она не доедет, это очевидно. Убьется по дороге. И хотя с того момента, как сознание к ней вернулось, она время от времени думала, что смерть была бы лучшим выходом, Лиля заставила себя откинуть подобные мысли. Она нужна своей дочери. Точка. Про предательство и ложь мужа она старалась не думать, иначе не хватит никаких душевных сил. Лиля достала телефон и набрала номер единственного человека, на которого могла положиться. – Вика, ты можешь меня забрать? Спустя полчаса они сидели в небольшом кафе, затерявшемся на крошечной улочке в старом центре. Вика насильно впихнула в Лилю латте и кусок морковного торта и теперь смотрела на лучшую подругу с выражением, в котором смешались и гнев, и жалость, и страх, и сочувствие. – Ты понимаешь, он мне соврал! – в пятый раз повторила Лиля. – Сказал, что был в полиции и открыл дело, а сам даже там не показывался. – Лиля, Кирилл действительно собирался в полицию, я это точно знаю. Но затем он увидел заключение пожарных… Для открытия дела оснований нет, – настолько мягко, насколько жгучая Вика умела, возразила она подруге. – Как это нет? А мои слова? Я же видела, что кроватка пуста, – искренне возмутилась Лиля и уставилась на подругу. Она что, тоже ей не верит? – Лиля… – снова начала Вика, но Лиля не дала ей договорить, перебив: – Ты думаешь, что я сошла с ума? Что это все – игры моего разума? – Нет, – ответила Вика вполне правдиво, – нет, я так не думаю. Но я уверена, что сейчас у тебя стресс, который грозит перейти в депрессию, и тебе нужна помощь специалистов, а не игра в частного детектива. – Я в порядке, – наклонив голову вперед и поджав губы, заявила Лиля. – Нет, ты не в порядке, – возразила Вика. Она всегда говорила подруге правду и не собиралась начинать лгать в тот момент, когда той так остро была нужна помощь. – Когда у тебя аппендицит или перелом, ты что, бегаешь по дворам, опрашивая всех, может, кто-то знает, что у тебя? Нет же, ты идешь к врачам, потому что есть случаи, когда помочь могут только они. – И если я уверена, что у меня украли ребенка, я тоже должна пойти к врачам, а не искать свою девочку по цыганам и рабовладельцам? – горько подытожила Лиля. Неверие лучшей подруги даже не ранило. Наверное, эти недели напрочь убили в ней все чувства. – Именно, – кивнула Вика, но не успела продолжить, как Лиля встала и, кинув на столик деньги, направилась к выходу. – Лиля, стой! – Подруга бросилась за ней, немедленно привлекая внимание окружающих. Крупная, фигуристая, с тонкой талией, женственными бедрами и красивой грудью, она неизменно приковывала взгляды в отличие от тощей и призрачной Лили. Вот только толку от этого внимания особо не было. Ее рассматривали как постельную принадлежность, яркую игрушку, аксессуар для выхода, но жениться желающих не было. Отпугивал и по-мужски сильный характер, и независимость – такую не посадишь дома борщи варить да детей нянчить. Впрочем, Леонид, с которым она познакомилась в тот роковой вечер, вполне годился на роль укротителя строптивой и, кажется, собирался серьезно в нее вжиться. Вике хотелось поговорить об этом с подругой, поделиться нечаянной радостью и поздним счастьем, но сейчас это было бы слишком жестоко и эгоистично. Надо убедить ее показаться врачу, пока дров не наломала. Вика поймала Лилю на выходе из кафе и схватила за руку. Та попыталась освободиться. – Вика, мне нужно домой. – Лилька, конечно же, в глаза смотреть избегала, но Вика была уверена – подруга готова разреветься. – Лиля, поклянись мне, что обратишься за помощью… – Вика, мне пора. – Лиля, я… я уезжаю из города. Переезжаю. Лиля остановилась и взглянула в родное лицо. Эта новость была как гром среди ясного неба. Нет, только не еще одна потеря! Краткое охлаждение в отношениях – так уже бывало, они это пережили, и все снова стало как прежде, а теперь Вика уезжает в тот момент, когда она больше всего нужна! Лиля в непонимании уставилась на подругу. – Переезжаешь? – тупо переспросила она. – Куда? – В столицу. Понимаешь, я встретила одного человека, а его переводят туда на работу, вот он и предложил мне поехать с ним. Все развивается слишком быстро, но я чувствую, что это мой мужчина, я не могу его упустить, – замямлила Вика, стараясь спрятать бесстыдно счастливые глаза. Она понимала, что причиняет подруге страшную боль, но надеялась, что та когда-нибудь сумеет ее простить. – Но как же твоя карьера, квартира, друзья? – опешила Лиля. Вика всегда была карьеристкой, использующей мужские трупы по пути к карьерным вершинам. И тут вдруг бросает все, чтобы последовать за мужчиной? Как такое могло случиться? – Лилюша… я… это сложно объяснить, но я поняла, что не в карьере счастье, не принесла она мне никакой радости, ну разве что кратковременной, да деньги. Но когда любимый в доме и он сам покупает тебе красивые платья – это ведь намного лучше, ты-то должна меня понять! Сама не захотела врачом работать, за Кирилла выскочила, – не выдержав, перешла в оборону Вика. – Как это не захотела?.. – замотала головой Лиля, еще больше изумляясь. Что это Вика такое говорит? Она же как никто другой знает ее историю. Лиля окончила медицинский, между прочим, с красным дипломом. Устроилась на работу, о которой всегда мечтала – педиатром, – и тут произошло несчастье с родителями… Похоронив папу, она вынуждена была бросить работу, чтобы заботиться о маме. Кирилл все это время был рядом и, когда мамы не стало, предложил ей руку и сердце. Лиля согласилась. Щемящая пустота, образовавшаяся после смерти родителей, требовала заполнения. Ей понадобился год, чтобы прийти в себя и встать на ноги. Она собралась было возвращаться на работу, когда обнаружила, что беременна Матвеем. И стоило сыну родиться, как Лиля осознала, что, обремененная медицинским образованием, она ни за что не доверит крохотного сына чужому человеку. Поэтому от работы она отказалась, взвалив все заботы о младенце на себя. А едва Матвей оперился и был готов отправиться в детский сад, как тест снова показал две полоски, и спустя девять месяцев на свет появился Гоша. Вика все это прекрасно знает, зачем же утверждает, что Лиля бросила профессию из-за состоятельного мужа? Лиля продолжила таращиться на подругу, ожидая ответа. – Лиль, ну давай честно, – скривилась Вика, – было бы желание, побежала бы на работу, но ты выбрала дом и семью. И правильно сделала, – поспешила прибавить она. – Вика, извини, мне правда пора. – Лиля не могла поверить во все происходящее. В один момент, словно луковица шелуху, слой за слоем, она сбрасывала то, что казалось ей приросшим навсегда. Развернувшись, Лиля направилась к своей машине. Первым порывом Вики было кинуться за ней, но она сдержалась. Наверное, так будет лучше. Только вот позвонит Кириллу и расскажет, что делает его жена. Ему необходимо вмешаться и остановить ее. Отправить к специалистам. Заставить принять горькую правду – ее дочь умерла. * * * Лиля видела, как подруга с кем-то разговаривала по телефону и как села в новенький блестящий джип, попутно поймав восхищенные взгляды двух мужчин, пивших кофе на веранде новомодного ресторана. Затем резко сдала с места и уехала. Лиля продолжала сидеть в машине. Несмотря на то что мартовское солнце впервые пригрело по-настоящему и весну обещали раннюю, ей было холодно. Била дрожь. Лиля поглубже закуталась в мягкую шубку, которую муж подарил ей, узнав о третьей беременности, но та совсем не грела. Казалось, холод сковал все тело и мысли, ей было тяжело собраться и решить, что делать дальше. Лиля завела двигатель и включила подогрев сиденья. Спустя несколько минут стало легче. Вместе с теплом в тело вернулась способность думать. Итак, в этом деле она совсем одна. Кирилл считает, что она сошла с ума. Вика, по всей видимости, тоже. Полиция не будет взваливать на себя лишнюю работу, когда у них есть такое удобное заключение пожарных. У ее девочки никого нет, кроме мамы. И мама ее не бросит, будет действовать. Но с чего начать? Когда-то в юности Лиля обожала детективы, предпочитала старые, американские, где лихой, дерзкий, одинокий сыщик и его прекрасная помощница щелкают сложные дела как орешки. Но, к сожалению, на лихого и дерзкого сыщика Лиля походила меньше всего. Прекрасная помощница из нее тоже так себе. Что же она может сделать? Начать обзванивать гостей с вопросом: никто из них случайно ли не видел, как забирали ее дочь? Или, может быть, они сами ее забрали? Проследить за всеми, опросить соседей, не появлялся ли у кого-нибудь неожиданно новорожденный ребенок? Но стоит об этом кому-нибудь узнать, как ее точно отправят в психушку. Слухи моментально донесутся до Кирилла, и тот сошлет ее на лечение в какой-нибудь санаторий, из которого не будет выхода. Нет, ей нужно действовать очень осторожно. И начать с опроса тех, кто не имеет к Кириллу никакого отношения. Например, с кейтеринговой компании. На официантов никто никогда не обращает внимания, а вот они частенько замечают вещи, не предназначенные для чужих глаз.