Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 26 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Сколько вы получаете? Десять процентов? Тот не ответил: он почти навалился на меня грудью, дышал и дергался, дышал и дергался. – Я перебью вам комиссию, Эксар. Знаете, сколько я вам дам? Пятнадцать процентов! Такой уж я человек, у меня просто душа болит при виде того, как кто-то горбатится за десять тухлых процентов. – А как насчет этической стороны? – хрипло возразил он. – У меня ведь клиент есть. – Смотрите-ка, он про этику вспомнил! Вы – тип, вознамерившийся купить всю эту чертову Землю за две семьсот! И это вы называете этичным? Тут он, похоже, разозлился. Он сжал руку в кулак и двинул им по ладони. – Нет, я называю это бизнесом. Сделкой. Я предлагаю цену, вы соглашаетесь. И ведь ушли от меня довольный, с прибылью, разве не так? А теперь вдруг врываетесь обратно и хнычете, что вы этого не хотели, что продали слишком много за такие деньги. Срам какой! А вот у меня есть свои принципы: я не подведу своего клиента из-за какого-то плаксы. – Я не плакса, – обиделся я. – Я обычный бедный проныра, пытающийся заработать на кусок хлеба. Но сам-то вы кто? Воротила из другого мира, в распоряжении у которого все штучки-дрючки, все кнопки, на которые только можно нажать, все средства, представить которые у меня даже фантазии не хватит. – А вы – вы разве не прибегаете ко всяким-разным штучкам? – Есть вещи, до которых я никогда не опущусь. Ни за что. И не смейтесь, Эксар, я это серьезно. Ну, скажем, ни за что не стал бы обманывать калеку, каких барышей бы мне это ни обещало. И бедного проныру из кабинета размером с чулан не стал бы обманывать – ни за что не оставил бы его в убеждении, будто он продал свою планету. – Почему «будто»? – удивился он. – Расписка, которую вы мне выдали, имеет законную силу во всей Вселенной. Наша юридическая система это подтвердит. А еще у нас есть и другие системы – планетарного масштаба. Стоит моему клиенту вступить в свои права собственника, как вашей цивилизации кранты. Полнейшие кранты, про нее можно будет забыть и больше не вспоминать. И про вас тоже, мистер Плакса. В номере стояла жара, и я взмок как мышь. Но все же мне сделалось полегче. Сначала апелляция к этике, теперь все эти попытки напугать меня до чертиков. Может, условия контракта с клиентом не слишком его устраивали, а может, что еще – но одно я знал наверняка: Эксар был не прочь со мной поторговаться. Я ухмыльнулся ему в лицо. Он понял – даже цвет его лица под слоем грязи чуть изменился. – И что вы предлагаете? – спросил он и зашелся в новом приступе кашля. – Называйте цену. – Ну, я полагаю, вы вправе рассчитывать на прибыль. Что ж, справедливо. Пусть будет, скажем, три тысячи сто пять. Те две тысячи семьсот, что вы мне заплатили, плюс полновесные пятнадцать процентов. Что, по рукам? – Нет, черт возьми! – взвизгнул он. – Я купил у вас три объекта, вы получили от меня три тысячи двести тридцать долларов – и предлагаете мне три сто пятьдесят? Вам бы поднимать цену, приятель, а вы ее сбиваете! И дайте мне выйти – мне некогда! – Он чуть повернулся и оттолкнул меня, да так, что я врезался в противоположную сторону коридора. Черт, и откуда у него столько сил! Он пошел к лифту, а я бросился за ним бегом: моя расписка-то все еще оставалась у него в кармане. – Сколько вы хотите, Эксар? – спросил я его, когда мы уже спускались в кабине на первый этаж. Пусть назовет свою цену, решил я, а там можно и поторговаться. Тот пожал плечами. – У меня есть планета и есть покупатель на нее. А вы, приятель, остались на бобах. Снявши голову, по волосам не плачут. Вот ведь гад! На каждый мой шаг у него находилось чем ответить. Он выписался, и я следом за ним вышел на улицу. Мы шли по Бродвею, а прохожие оглядывались на нас: с чего бы это вполне себе пристойный господин вроде меня прогуливается рядышком с совершеннейшим бомжом. Я воздел руки к небу и предложил ему три триста тридцать, которые получил от него. Он ответил, что не заработает на кусок хлеба, если целый день будет прокручивать вхолостую одну и ту же сумму. – Может, три четыреста? Ну, то есть, я хотел сказать, три пятьсот? Он не отвечал, просто шагал дальше. – Хотите все и сразу? – горячился я. – Ладно, получите сразу – три семьсот. Все до последнего цента. Ваша взяла. Он продолжал молчать. Я начал беспокоиться. Мне надо было заставить его назвать свою цену – во что бы то ни стало, иначе мне крышка. – Слушайте, Эксар, давайте не будем дурить друг другу голову. Если бы вы не хотели моих денег, вы вообще не говорили бы со мной. Называйте цену, и я заплачу, сколько бы вы там ни назвали. Это возымело действие. – Вы серьезно? Без подвоха? – Какой, к черту, подвох? Я у вас на крючке. – Ну что ж. Мне предстоит долгий, долгий путь обратно к моему клиенту. Не вижу, почему бы мне не задержаться на пару минут, чтобы помочь кому-то, попавшему в беду. Дайте подумать… нужно ведь назвать цену, которая была бы справедливой и для вас, и для меня, и вообще для всех. И это… скажем, пусть будет шестнадцать тысяч. Вот так. И ведь я сам напросился. Эксар посмотрел на мое лицо и засмеялся. Он смеялся так долго, что закашлялся. Чтоб тебе, ублюдок, подумал я. Чтоб тебе до смерти отравиться нашим земным воздухом. Чтоб твои легкие гангрена сгноила. Шестнадцать тысяч – это ровно вдвое больше, чем лежало на моем банковском счету. Этот гад точно знал мой счет – до самой последней декларации. И мысли мои он тоже знал – стопудово. – Когда собираешься вести дела с кем-то, – произнес он, давясь кашлем, – надо сперва хоть немного о нем разузнать. – А точнее? – как мог язвительнее сказал я. – Легко, – кивнул он, продолжая кашлять. – На основном счету у вас семь тысяч восемьсот с мелочью. Еще две на других, доступных вам счетах. Остальное можете занять. – Вот только этого мне не хватало – погрязнуть из-за вас в долгах. – Но уж немного-то занять вы можете, – прокашлял он. – Человеку вроде вас – с вашим положением, с вашими связями – ничего не стоит занять небольшую сумму. Я согласен на двенадцать тысяч. Я сегодня добрый. Ну что, двенадцать тысяч? – Не несите вздор, Эксар. Вы ведь обо мне все знаете, значит, знаете, что я не могу занимать. Он отвернулся к побелевшей от голубиного помета статуе Отца Даффи перед театром «Палас».
– Беда в том, – скорбно произнес он, – что было бы неправильно возвращаться к клиенту, оставив вас в таком неприятном положении. Это противоречило бы моим принципам. – Он расправил свои содрогающиеся от кашля плечи, словно приготовившись грудью встать на защиту лучшего друга, и ведь он этим гордился! – Что ж, пусть будет так. Я возьму только те восемь тысяч, что у вас есть, и будем в расчете. – Ага, добренький какой нашелся, натуральная Флоренс, мать ее, Найтингейл! Позвольте-ка вам по-простому все объяснить. Не получите вы от меня восьми тысяч. Какой-нибудь навар – это ладно… я понимаю, тут придется уступить. Но ни цента из моих кровных, ни за что – ни ради вас, ни ради Земли, фигушки! – Я уже почти орал, так что проходивший мимо коп даже свернул поближе к нам, проверить, что за шум. Я подумал, не позвать ли полицию на помощь, мол, нас грабят инопланетные пришельцы, но понимал, что полагаться придется только на себя самого, замолчал и подождал, пока он отойдет, недоуменно качая головой. И все же мы стояли на Бродвее – что я за маклер, если не уломаю Эксара вернуть расписки? – Послушайте, Эксар, если ваш клиент завладеет Землей с помощью моей расписки, меня вздернут на первом же столбе. Но жизнь-то у меня одна, и жизнь эта заключается в купле-продаже. И ни купить, ни продать ничего я не смогу без капитала. Отнимите у меня этот капитал, и мне не будет никакой разницы, кто владеет Землей, а кто нет. – Кому вы, черт подери, лапшу на уши вешаете? – вскинулся он. – Какая уж тут лапша. Чистая правда. Отнимите у меня капитал, и никакой разницы не будет, жив я или мертв. Мой последний аргумент его, похоже, пробрал. Нет, правда, когда я дошел до этого места, у меня самого слезы на глаза навернулись. Он поинтересовался, сколько капитала мне нужно – пятисот хватит? Я заверил его, что ни дня не протяну, если у меня не будет в семь раз больше. Он спросил, правда ли я хочу выкупить мою занюханную планетку или у меня день рождения и я жду от него подарка? – Мне от вас подарков не надо, – буркнул я. – Оставьте свои подарки толстякам – им полезно посидеть на диете. Ну, и так далее. Мы оба врали на голубом глазу, изворачивались, клялись всем святым, сбивали и набавляли. Даже интересно стало, кто из нас первым пойдет на попятную. Но никто не уступал. Оба держались до тех пор, пока я не почувствовал, что все, сейчас оба выдохнемся, и подержался еще чуть-чуть. Шесть тысяч сто пятьдесят баксов. Это, конечно, было заметно больше того, что я получил от Эксара. Но на этом мы сошлись. Что ж, могло обернуться и хуже. Впрочем, даже так мы едва не расплевались, обсуждая форму оплаты. – Ваш банк совсем недалеко отсюда. Мы успеем до закрытия. – Кой черт бежать, рискуя здоровьем? Мой чек надежен, как золото. – Кому нужен клочок бумажки? Мне нужны наличные. И только наличные. В конце концов я все-таки уговорил его взять чек. Я выписал его, он сунул его в карман, а взамен вернул мне все мои расписки. Двадцать за пятерку, мост Золотые Ворота, Азовское море – все до одной. Потом он подхватил свой чемоданчик и пошел прочь по Бродвею, даже не попрощавшись. Такой деловой – бизнес и ничего, кроме бизнеса. Он даже не оглянулся. Деловой, ага. На следующее утро я узнал, что он отправился прямиком в мой банк и проверил, действителен ли мой чек – буквально за пять минут до закрытия. Ну что вы на это скажете? Одно я знал наверняка: я попал на шесть тысяч сто пятьдесят зеленых. И все из-за того, что заговорил с незнакомцем. Так вот, Рикардо обозвал меня Фаустом. Колотя себя по лбу, я вышел из банка, позвонил ему, Моррису Мешку и предложил пообедать. Мы встретились в дорогом ресторане, который выбрал Рикардо, и я рассказал им все с начала и до конца. – Вы – Фауст, – заявил Рикардо. – Какой еще Фауст? – удивился я. – Кто такой Фауст? И почему именно Фауст? Тут ему, само собой, пришлось рассказать нам все про Фауста. Ну да, я Фауст, только новый, американский Фауст двадцатого века. Все другие, прошлые Фаусты, типа, хотели все знать, ну, а я хотел всем владеть. – Да ничем я не завладел, – поправил я его. – Наоборот, потерял. Шесть тысяч сто пятьдесят баксов потерял. Рикардо расхохотался и откинулся на спинку кресла. – О мое милое золото! – произнес он негромко. – О мое милое золото! – Чего? – Это цитата, Берни. Из «Доктора Фауста» Марло. Я забыл, как там дальше, но эти слова точно подходят: «О мое милое золото!» Я перевел взгляд с него на Морриса Мешка, но по его лицу вообще никогда не поймешь, удивлен он или нет. Подумать, так он похож на профессора даже больше, чем Рикардо, – в его-то мешковатом твидовом костюме от Херриса и с его задумчивым, не от мира сего взглядом. Рикардо, скажем так, для профессора выглядит слишком уж аккуратно. Одно точно: две их башки, вместе взятых, варят так, что лучше не бывает. Именно поэтому за обед платил я, несмотря на все свои финансовые потери с Эксаром. – Моррис, скажи честно. Ты его понял? – А чего тут понимать, Берни? Цитату про милое золото? Ответ в самой цитате. Я перевел взгляд обратно на Рикардо. Тот как раз ел сладкий итальянский пудинг. Целых два бакса – вот сколько стоит такое в этом заведении. – Допустим, – продолжал Моррис Мешок, – он пришелец. Допустим, он прилетел к нам откуда-то из космоса. Пусть так. А для чего ему тогда американские доллары? По какому курсу они у них там идут? Сколько стоит доллар в сорока или пятидесяти световых годах отсюда? – Ты хочешь… хочешь сказать, что они ему нужны для каких-то покупок здесь, на Земле? – Абсолютно верно, именно это. Вопрос в том, какого рода покупки. Чего такого есть у нас на Земле, что могло бы ему пригодиться? Рикардо покончил со своим пудингом и промокнул губы салфеткой. – Мне кажется, вы на верном пути, Моррис, – сказал он, и мне снова пришлось повернуться в его сторону. – Мы можем исходить из предположения, что его цивилизация значительно опережает нашу в развитии. Настолько, что не считает нас готовыми узнать об их существовании. Настолько, что наша примитивная Земля не может не находиться у них под запретом – настолько строгим, что нарушить его осмелятся только самые закоренелые преступники. – Откуда же там взяться преступникам, если они такие развитые? – Где есть законы, Берни, там есть их нарушители – это так же верно, как то, что где есть куры, там есть яйца. И уровень развития цивилизации здесь ничего не значит. Кажется, я начинаю понимать, кто такой этот ваш Эксар. Беспринципный авантюрист, этакая космическая разновидность тех головорезов, которые бороздили воды Тихого океана сто с небольшим лет назад. Случалось, корабль налетал на коралловые рифы, и тогда искателю приключений из Бостона приходилось жить с примитивными, отсталыми туземцами. Остальное, думаю, вы и сами можете додумать. – Нет, не могу. И с вашего позволения, Рикардо… Тут Моррис Мешок заявил, что хочет еще бренди. Я заказал. На лице его появилось нечто, настолько близкое к улыбке, насколько это вообще возможно для Морриса Мешка, и он доверительно придвинулся ко мне.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!