— Ха-ха! Вижу, что жив. Ну, так, что отдашь нам женщину? Хорошенько подумай. Мы тебе денег дадим. «Лям» зелени хочешь? Все как полагается — новенькими купюрами по сто долларов, уложены в черный кожаный дипломат. А? Зачем тебе умирать? — Алие, как думаешь согласиться? — тихо спросил я у лежащей за стенкой женщины. — Калым за тебя дают. Миллион! — Ты же не согласишься, — так же тихо ответила она, — я тебя знаю. Ты — псих! Отмороженный на всю голову, без тормозов и предохранителей. — Ну, да. Я — отморозок, готовый из-за своей женщины перевернуть весь город, убивая налево и направо всех, кто вставал на пути, — усмехнулся я. — Прости, — еле слышно прошелестела Алие. — Отпусти меня, хватить смертей. — Хорошо, я согласен, — крикнул я. — Давайте свой чемодан с деньгами и забирайте бабу. — Стрелять не будешь? — Нет, конечно, — ответил я, скрещивая пальцы, как в детстве. Через несколько минут за дверью зашуршало и в проеме показались два силуэта, у одного в руках был портфель. Бах! Бах! Бах! — ПММ выпустил длинную серию пуль, оба переговорщика упали на пол. От падения портфель раскрылся, и стодолларовые купюры разлетелись в разные стороны, на полу они стали черными от крови, натекшей с тел. Символично, мать его так, доллары в крови! Пули снова замолотили в стену и колонну. Я сжался за бетоном, перезарядил «макарова», и вновь подумал, что скоро меня убьют. Под прикрытием автоматного огня в комнату влетела дымовая граната. Едкий дым с шипением и свистящим звуком вырывался из пластикового цилиндра, быстро заполняя внутреннее нутро подвала. Бляяятьь!!!! Прикрыв глаза, я выставил пистолет и принялся отстреливать пулю за пулей, методично опустошая магазин. Стрелял с неравными интервалами, запутывая врага. Магазина ПММа хватило на пару минут. Отложил пистолет в сторону, вытащил «Глок» и выстрелил пару раз в сторону двери. Едкий дым заполнил все внутри, дышать было нечем, горечь драла горло и не давала дышать. Глаза слезились и чудовищно чесались. Рядом раздалось какое-то позвякивание, и я выстрелил несколько раз, ориентируясь на звук, потом повернулся к двери и выпустил несколько пуль туда. Хоть я ничего и не видел, но тело хорошо запомнило откуда придет опасность. Горло болело и першило так, что казалось легкие хотят вырваться наружу, жуткий приступ кашля скрутил меня, заставив биться в конвульсиях. Поблизости снова заработал автомат, но пули уже не крошили бетон над моей головой. Стрелок бил в другую сторону, несколько раз грохнули гранаты, потом в дело вступил пистолет. Рисунок боя изменился, похоже, я оказался в тылу у врага. Автомат смолк, повисла секунда тишины, которая затянулась неприлично надолго. — Псих! Псих! Не стреляй, свои! — раздался знакомый голос из-за клубов дыма. — Слышь, Псих, не стреляй! Свои! Я ничего не ответил. Хотел, но не смог, в горле скрутило от горечи и сухости, вместо слов из глотки вырвался тихий скулеж. В этот момент я отключился. Очнулся уже на свежем воздухе, лежа на пожухлой траве. — Женщину, что была со мной не про. бите. Она вражеский шпион, агент турецких спецслужб, — говорил я это вслух, совершенно не зная, слушают меня или нет. На моей голове был надет мешок, а руки и ноги стянуты веревками. — Знаем, — раздалось рядом. — Как твои глаза? Медик их промыл, говорит, ничего страшного, зрение не потеряешь. — Это хорошо. Дай воды попить, — попросил я у неизвестного. — Не положено, — отрезал тот. — Сказали, что к тебе лучше близко не подходить, и в контакт не вступать, а то ты столько народу за ночь накрошил, что начальство считает, что лучше тебя было убить при задержании, чем теперь начинать бумажную волокиту. — Позови Серого, пусть он тебе прикажет, чтобы мне дали напиться. — Не позову, — категоричным тоном, отрезал, говоривший. — Терпи. Я на мгновение замолчал, но горло жгло огнем, и кажется, у меня поднялась температура, потому что бросило в жар, вступила испарина, я начал обильно потеть. — И, чё говорят? Много на меня навешали неучтенных трупов? — спросил я. — Не знаю, ты же их убивал, так что тебе лучше знать, на сколько могилок сегодня увеличилось твое кладбище, — безразличным тоном, отозвался собеседник. Лицо горело огнем, в горле жгло от сухости и жажды, а где-то в районе макушки маленький молоточек ритмично бил по черепу. Я начал рассказывать, что делал сегодня ночью и утром. Шаг за шагом, подробно не упуская мелочей и подробностей. Удивительно, но сейчас, я вспомнил даже такие мелочи, о каких сам не подозревал. Говорил, говорил, говорил. Неожиданно для себя отключился и потерял сознание. Очнулся от резкого запаха нашатыря. Сел рывком, понимая, что руки и ноги свободны, да и на голове больше нет мешка. Огляделся. Небольшая комната казенного вида — деревянный настил «а-ля нары», на котором я лежал, штукатуренные стены, окрашенные в позитивный шаровый цвет, небольшое окошко с толстенными прутьями решетки, и тусклая лампочка, забранная в проволочный абажур. Сортира не было. Вместо него имелось эмалированное ведро, одиноко стояще в углу. Кстати, ссать хотелось неимоверно, а еще горло драл такой сушняк, как будто я вчера выпил литр самогона. В двери сухо щелкнул замок, вошли двое: Велехов и еще один мужик скромной наружности и неприметной внешности, от него за версту шибало конторой из трех букв — ФСБ. — Ну, что Псих, допрыгался? — неожиданно тихо спросил мой командир. — Придется тебе Родине послужить не жалея живота своего. Влип! — подумал я….. Часть вторая Расположение мы покинули через сорок минут после окончания моей пламенной речи перед подчиненными. Это мы еще можно сказать рекордсмены, сказал бы мне кто-нибудь, что можно за столько короткий отрезок времени погрузить в машины двадцать восемь человек и целый арсенал оружия. Помимо личного вооружения, которым были вооружены бойцы, в машины загрузили: сорок единиц автоматического оружия — автоматы АКМ и РПК, четыре пулемета Калашникова, два «Утеса», один АГС-17, двенадцать разовых гранатометов РПГ-26 «Аглень», четыре РПГ-7В2 и к ним двадцать осколочных гранат ОГ-7В «Осколок», еще было два «Шмеля-М». И ко всему этому хозяйству гранаты, патроны, бронежелеты, мины, ленты, цинки, к «Утесам» и АГСу — станки. А еще нельзя забыть рации, зарядки к ним, аптечки, фляги с водой. Так что сами понимаете — сорок минут на экстренные сборы, это можно сказать — рекорд! Из города выдвинулись одной большой колонной на четырех грузовиках — наш «ГАЗон», три двухосных «КамАЗа» и шести легковушках — четыре «УАЗа Патриот» и двух «Нивах 2121». Все машины были нашей фирмы, можно сказать в одночасье лишили ЧВК «Вектор» автопарка. Получилось, что в нашей сборной солянке были мои парни, росгвардейцы и казаки. Номинально старшим над всеми был я, но и ослу понятно, что как только мы разделимся каждый сам за себя. Из двадцати восьми бойцов, четырнадцать — мои непосредственные подчиненные, шестеро — гвардейцы из русгвардии, под командованием молоденького старлея и восемь казаков. Гвардейцы были в «Ратниках», а их старший еще и с каким-то шайтан-прибором, который он усердно скрывал от посторонних глаз, закутав его в бушлат. Вооружены гвардейцы автоматами АЕК-973С и пистолетами Ярыгина. Еще у них был замечен пулемет «барсук», он же АЕК-999 и какая-то снайперка в чехле, которую баюкал в руках невысокий парнишка с веснушчатым лицом. Упакованы парни были на славу, единственное, что смущало, это возраст гвардейцев — все как один молодые пацаны лет двадцати, даже их старший, летеха и тот на вид был таким же пацаном, ну может на пару лет старше остальных. Первыми в сторону отвалили казаки, их «КамАЗ» и один «УАЗик» ушли влево, через пять километров отвалили гвардейцы, так же «КамАЗ» и «УАЗик» свернули на грунтовку ведущую прочь от трассы. Все дальше пойдем одни! Вызвал всех по рации, устроил перекличку. Все на месте, все в норме. До намеченного заранее места добрались быстро — сорок минут бешенной гонки по пустой автотрассе федерального значения «Таврида», и еще двадцать минут по полям, так чтобы подойти к цепи холмов не оставляя за собой следа колеи, благо, что все наши машины с легкостью преодолевали бездорожье и мы у цели! Особого смысла маскировать машины не было, но я все равно приказал загнать их в лесопосадку, так, чтобы скрыть от посторонних глаз. Выставил дозорных, отправил две «Нивы» в каждой из которых было по трое бойцов вдоль трассы по разным её сторонам. Экипажи должны были занять удобные позиции для наблюдения за дорогой, все-таки мы точно не знали когда пойдет колонна с диверсантами, поэтому надо быть готовыми к любым неожиданностям. — Командир, а нас, того, ну, этого, — запинаясь и путаясь в словах, промямлил, стоящий рядом Паштет. — Ну, нас потом не убьют, как лишних свидетелей? — Дурак? — скептически спросил я. — Или фильмов пересмотрел? Какие на фиг свидетели? — Не, ну я просто, предположил, — замялся Паша, он же Паштет, он же Верблюд. Пашка, парень был, в принципе, не плохой, особо из коллектива не выделялся, просто тянул лямку как все, единственное, что в нем напрягало, так это его простата, такая не подкупная, детская простата. Уверен, что сейчас он этот вопрос задал неспроста, скорее всего, его кто-то подзадорил. Тот же Сникерс, например, вон как старательно сдерживается, чтобы не смотреть в нашу сторону и не заржать. — Не Пашок, ты не бойся, тебя, или меня точно не пристрелят, а вот, Сникерса, вполне могут. Сникерс понял, что его раскусили и уже больше не сдерживался, громко заржал, за что тут же получил подзатыльник от сидящего рядом Феликса, здоровенного мужика предпенсионного возраста, которому было уже точно больше пятидесяти, но еще не шестьдесят. Сколько на самом деле лет Феликсу знала только бухгалтерия и отдел кадров, да и то может, и они не знали. Феликс был самым старым в нашей команде, крупного телосложения, широкий в плечах, практически квадратный, грубое, будто высеченное из гранита лицо, с широким носом и густыми, вислыми усами. На голове у него была кепка-конфидератка темно-зеленого цвета, на козырьке которой была надпись на латыни сделанная обычной шариковой ручкой — Vivere est militare, эту надпись Феликс периодически подправлял, когда буквы выцветали. Честно говоря, я его не хотел брать с собой, во-первых, в силу характера и своего положения в нашей организации, Феликс мог составить мне конкуренцию, как командиру отряда, а во-вторых, я его ни разу не видел в деле. Но босс настоял, чтобы Феликс пошел с нами и я подчинился, прекрасно понимая, что пенсионер будет выполнять роль комиссара-соглядатая при мне. — Тихо будь! — прокомментировал подзатыльник Феликс. — Лучше набей магазины. Сникерс болезненно скривился, но не бросился выполнять приказ, а вначале посмотрел на меня и лишь после того, как я кивнул в знак солидарности с Феликсом, тяжело и притворно выдохнув, полез за ножом, чтобы вскрыть цинк с патронами. Это Сникерс молодец, правильно поступил! — Больше цинков не трогать, — приказал я. — Один распотрошим и хватит, нам для антуражу более чем достаточно будет двадцати магазинов, надо только еще парочку «сорокопяток» набить, для разнообразия. — Зачем вообще дурью маяться, — проворчал Батон. — Скинулись бы каждый по несколько рожков, вот и набралось бы нужное количество. — Кто ж тебе потом эти магазины вернет? — проворчал Сникерс. — Парни, а мне вот интересно, неужели, если мы этих тварей здесь остановим, то на этом все и закончится? — спросил Батон, обращаясь, как бы ко всем сразу, но на самом деле вопрос был адресован мне. Батон, парень был очень смышленый — эрудит, всезнайка и отличник. Свою погремуху получил именно за свои знания, вначале его называла Ботан — производное от — «ботаник», но потом как-то плавно превратилось в Батон, почему именно так произошло я не знал, да и мне, честно говоря, было и не интересно. А вот общаться с Батоном или как его по-настоящему звали — Павлом Митиным, было очень интересно, он многое знал, имел ясный ум и склонность к анализу. — Ну, конечно, — ухмыльнулся Сникерс. — Как же они кипишь поднимут если не будет «жертв» среди мирных граждан? Мы считай их всех положим, да еще такой арсенал подкинем. Тут тебе и автоматы, и пулеметы, мины, «гранники», даже «тяжелые» пулеметы есть. Все! Бац, бац и в дамках! — То есть ты хочешь сказать, что те самые злодеи, сидящие наверху, — Митин ткнул пальцем в небо, — пойдут на попятную, только из-за того, что у них сорвется повод для ввода войск. — Ну, да. А почему нет?