Ну, да, и время как раз подошло возвращаться на базу, подумал я, глядя на часы. Пока доберемся, пока «сдадимся», уже и стемнеет. Так, что пора и честь знать. Пятясь задом, спустился на дно канавы и низко пригибаясь, двинулся по ней, метров через двадцать, канава вывела наверх в заросли орешника, тут можно было и не прятаться, все равно, камуфляж на фоне густой растительности делал меня незаметным, но повинуясь привычки, двигался аккуратно и плавно, без лишнего шума и резких движений. Береженного бог бережет! На точке сбора — поляне с повалившейся осиной, собралась вся разведгруппа — пять человек, особо приближенных к императору, то есть ко мне: Леха Курган, он же Алексей Муромский, Витька Басурман, он же Виталий Басурин, Николай Осорин, он же Якут или Китаеза (в зависимости от моего настроения), Павел Сахаров, он же Сникерс и Серега Кашин, он же Плов. Позывные, или погремухи (это кому как нравиться) к человеку, как правило, пристают, либо от фамилии, как например, у Басурина — Басурман, либо за внешний вид, как у Осорина, он же Якут. Колян по национальности был Бурят или Бурятец, не знаю как правильно, короче разрез глаз у него был, как у японцев — китайцев, но родился он в Кировской области. Либо за дело, ну, это как у меня — Псих. Правда, подчиненные меня величали Старшой или Палыч — производное от Станислав Павлович, а полностью Станислав Павлович Крылов, семьдесят седьмого года рождения, уроженец города Брест, что в республике Беларусь. Папа — военный, осевший после выхода на пенсию в теплом Крыму, маму, я свою, отродясь не знал, она умерла, когда меня рожала. Что еще сказать? Школу окончил с тройками, в институт, на истфак не поступил, в армии отслужил два гора, в погранвойсках, потом остался на контракт, это еще три года. В армию пошел сам, хотя и мог «откосить», все-таки по паспорту я был гражданином РФ, хоть и проживал с отцом в Украинском Крыму. Служил на границе с Афганистаном, в республике Таджикистан. После окончания контракта работал: охранником, сторожем, продавцом, строителем, монтажником, ходил пару сезонов, матросом на реке Лене. Окончил курсы бухгалтера, немного поработал по профессии, но быстро наскучило. Что еще? Женился, но неудачно, хоть ребенок и был, да видать не особо я был пригоден к семейной жизни, разошлись, официально, остались в браке, но жена с дочкой уехала к родителям. Воевал в Украине на Донбассе. Там и повстречал Якута и Кургана. Воевали в одном отряде. Я войнушку забросил через девять месяцев, как только словил два осколка в левую руку, а Якут с Курганом, еще полгода «тянули лямку», но тоже сразу завязали, как стало понятно, что местные, «варягов» не жалуют и «тянут одеяло на себя». Но, то дело, такое — гражданская война, одним словом, не понять, кто свои, а кто чужие и за что воюем, за идею или за гроши. Но, война в Украине научила многому, она дала больше чем пять лет в Таджикистане. На границе с Афганом было все предельно просто — все кто говорят по-русски и носят «свою» форму — наши, соответственно, все другие, кто пришел с оружием — враги и их нужно убить. В Украине все было иначе — вчерашние друзья, ночью становились врагами, когда их ловили на мародерке или нелегальном транзите угля. Как ни странно, то был еще транзит и легальный — это когда антрацит, поставлялся в Украине, с одобрения местных властей. А еще, была целая свора местных «царьков», «баронов» и «генералов», каждый из которых мнил себя пупом земли и был окружен сворой вооруженных до зубов головорезов. — Якут, успел «гелек» заснять? — спросил я у подчиненного. — Обижаешь, Старшой, во всех подробностях, если хоть раз увижу, вмиг опознаю, да и вряд ли по эту сторону пролива есть две такие машины, — отозвался Николай. — Ну, и хорошо. Погнали домой. С этими словами, моя ватага разместилась в «насесте», или как его официально прозвали разработчики — ГАЗ-С42R33 Некст-Фермер. Машинка удобная и вместительная, особенно после некоторых доработок — цельнометаллического кузова, совмещенного с двухрядной кабиной. А если учесть, что борта и морда грузовика были прикрыты дополнительными экранами и щитами, защищавшими экипаж от пуль и осколков, а установленный в будке «Утес» на вращающемся станке, позволял достать любых злодеев издалека. Получался не просто ГАЗон, а мечта поэта и романтика с автоматом, такого, как, я, например. Изначально кабина «Фермера» была снежно-белой, а кузов серого цвета, но Курган и Якут, вооружившись краскопультом разрисовали машину под «городской камуфляж», то есть ломанные переходы от белого к серому и наоборот, в некоторых местах, даже проглядывалось подобие «цифры». Конечно, крупнокалиберный пулемет, был вне закона для нашей команды, все-таки «по бумагам», мы были охранным подразделением в составе ЧОПа «Вектор», или как нас обозвали по новым документам ЧВК «Вектор». Поскольку работали мы на территории РФ, то и законы Федерации распространялись на нас в полной мере. А в законе четко прописано, что гражданские лица в мирное время не могут пользоваться автоматическим оружием, тем более крупнокалиберными пулеметами. И по закону, наш отряд, максимум, чем мог быть вооружен — это промысловыми карабинами, самозарядными винтовками, дробовиками, и тому подобным гражданским огнестрельным оружием. Но, как говориться, на войне свои законы, поэтому у нас вместо «Сайги» или «Вепря», были автоматы Калашникова «сотой» серии, пулеметы и гранатометы. На стрелковое оружие калибром выше 7.62, был негласный запрет, и официально оно стояло на вооружении только у росгвардейцев, поэтому на наш трофейный «Утес», как и на все «гранники», начальство активно закрывало глаза. А, как по-другому, если еще в самом начале катастрофы, как только стало понятно, что часть полуострова заражена и придется эвакуировать жителей в срочном порядке, зачастую не дав им нормально собраться, в республику ринулась армия всякого рода сомнительных личностей, желавших разбогатеть на мародерстве, грабежах и разбоях. Многие из них были вооружены. А еще не следует забывать, что совсем рядом граница с воинственно настроенной Украиной, так и мечтавшей вернуть Крым под свой контроль. Хоть граница между Украиной и Крымом надежно прикрыта «федералами», но попробуй тут уследи за всем. Поэтому с той стороны частенько прорывались группы диверсантов, их, конечно же, отлавливали и уничтожали, но некоторые из них успевали «навести шороху». Что еще?! Еще были местные бармалеи, ну, те которые — «непримиримые»; они с какого-то перепугу, возомнившие себя великим халифатом, то ли каганатом, то ли, вообще, Великой Ордой. Главное, раньше сидели тише воды, ниже травы, а как пришла толстая северная лисица в гости, так и поперло у них самомнение, как переспелое тесто из кадушки. Оружием где-то разжились, хотя, чего тут гадать, братья по вере, что живут по ту сторону моря, оружие и подкинули. В самом начале Беды, много кораблей с гуманитаркой приходило, никто их особо не проверял. А, зря! Навезли турки оружия различного и экипировки, выше крыши, да еще и своих инструкторов пригнали. Потом уж, конечно же, разобрались, что это за интересные груза к экстремистам приходят, и обрезали им этот канал, но оружия привезли валом. Местные тоже ведь не глупые, растащили все на маленькие партии, да похавали по нычкам и схронам. До, крупномасштабных боевых действий дело, слава богу, еще не дошло, но лиха беда начало — то тут, то там, обстреливали исподтишка колонны и блокпосты росгвардии, несколько раз гремели взрывы от заложенных у дорог фугасов. Причем, как показывала практика, в первую очередь, татары разбирались со своими соплименниками, видимо намеревались создать атмосферу страха и паники, чтобы тем самым загнать в свои ряды как можно больше сторонников — стандартная практика экстремистов. Пока получалось так, что одни татарские кланы боролись за финансовые потоки, идущие в рублях, другие татарские кланы боролись за финансовые потоки, идущие в лирах и долларах. К слову, в окрестностях Керчи жили татары, живущие за рубли, они даже свой отряд самообороны организовали, который на полном серьезе не пускал в подконтрольные им села некоторых единоверцев. Может именно поэтому, у нас и не было никаких проблем на межнациональной и этнической почве. Вот так и живем мы в Крыму, душа в душу, только успевай патроны в магазин набивать, да дыры в шкуре латать. В машине расселись, каждый на свое место: Басурин — за руль, Плов — спереди справа, с его стороны, как раз была закреплена «рогатка» под РПК, сзади, в кабине сидели мы с Лехой, ну, а Якут и Сникерс, разместились в кузове. — Палыч, ну чего ты не дал нам этот «уазик» зацапать, там по-любому было чем поживиться? — вновь принялся причитать Курган. — Да, потому что, мы точно не знаем, кто был внутри. А если там кто-то из наших или казаков, или из «федералов». Оно нам надо, потом от каждого куста шарахаться? — урезонил я подчиненного. — Да, ну, — скривился Леха, — какие на фиг «федералы»? Сразу же видно, что бандосы. Тем более, по оперативным данным, как раз в этом месте и в это время, должны были появиться злодеи. Они появились, а мы их упустили. Я лишь отмахнулся рукой не желая продолжать бессмысленный спор. Конечно, в чем-то Леха прав, с вероятностью в девяносто процентов, можно утверждать, что в этом «гелекоУАЗике» был кто-то из банды Витьки Молдавана. Но ведь остаются еще десять процентов и согласно проклятому «закону подлости», как правило, они и срабатывают. В машине вполне могли оказаться оперативники ФСБ, которые разрабатывают банду Молдавана. Откинувшись на спинку сиденья, которые, кстати, были не родные, а снятые с дорогой иномарки, я прикрыл глаза и попытался задремать. Дорога домой известна, изъезженна тысячу раз, за обстановкой вокруг есть кому следить, почему бы командиру и не подумать о насущном. Как я здесь оказался? Просто! Жил в Крыму. Когда уехал воевать на Донбасс, жена забрала ребенка и укатила к родителям на другой конец страны. Благо квартира была моя, оставшаяся от отца, поэтому я не бомжевал. Ну, а когда прогремели первые взрывы, потом еще этот отравляющий газ и, в довершении всего, радиоактивный порошок, загрязнившись землю вокруг, тут уж дома было не усидеть. Собрал кое-какие вещи в сумку, закинул на плечо зачехленную отцовскую «вертикалку», да пошел в военкомат, на пункт сбора, где был тут же послан обратно домой. Повезло, встретил давнишнего приятеля, через которого в свое время уезжал воевать на юго-восток Украины. Приятель, хоть и сволочь редкостная, помог — пристроил меня в отряд самообороны. Ну, а дальше понеслось — дежурства вахтовым методом — восемь часов, через шестнадцать. Восемь часов носишься по району, как угорелый, разгребая «авгиевы конюшни», потом отсыпаешься, жрешь на скорую руку в ближайшей столовке и снова в бой. В первые дни, наш отряд насчитывал почти полторы сотни людей, но за каких-то пару дней «сжался» до тридцати человек. Кто-то не выдержал физических нагрузок, кто-то эмоциональных, ведь вокруг было столько боли и горя, что не мудрено было и умишком тронуться. В наши обязанности входило всё с чем не справлялись полицейские, МЧСовцы и росгвардейцы. Мы эвакуировали людей, порой силком выгоняя их из жилищ, тушили пожары, гоняли мародеров, помогали жильцам выносить вещи, выполняя обязанности грузчиков, сопровождали колонны c покидавшими город жителями, следили за правопорядком в ночное время. Короче, ишачили, как папы Карло и мамы Марло. Со временем, чем меньше жителей становилось в городе, тем опасней было в нем работать, те, кто оставались, по каким-то причинам не хотели или не могли выехать на материк и вглубь полуострова. Несколько раз нас обстреливали из огнестрельного оружия, пару раз в окна школы, которую нам отвели под базу, залетали «коктейли Молотова». Поэтому, чтобы дальше продолжать эффективно работать, всех желающих перевели на службу, в специально для этого сформированный ЧОП. Вооружили нас пистолетами Макарова и «ксюхами». Патронов выдали очень мало — шестнадцать к пистолету и девяносто к автомату. Ну и на том спасибо! Но именно в этот момент пришло первое понимание, того, что на мирное небо над головой в ближайшее время рассчитывать не придется. На третий день, после выдачи оружия в расположение базы не вернулась патрульная группа, состоявшая из восьми человек. Приехавшая на разбор ситуации группа следаков, выявила, что вместе с пропавшими самооборнщиками, пропали: два десятка автоматов, полсотни пистолетов и почти сотня цинков с патронами различного калибра. По бумагам все это было передано с мобскладов, руководству нашего ЧОПа, руководство, к слову сказать, то же пропало. Оставшихся сотрудников ЧОПа разоружили и две недели продержали в кутузке, гоняя каждый день на допросы, пытаясь понять, куда же делось оружие. Ну, а в городе, уже стали не редкость автоматные перестрелки и боевые потери. Дальше, только хуже, ситуация все больше скатывалась к анархии, когда все против всех и прав тот у кого больше силы. Появились бронетранспортеры и бойцы в полной боевой выкладке. Вот только в полной мере противостоять бандитам и мародерам у них плохо получалось, потому что последние, всегда могли уйти на зараженные радиацией территории и затеряться там. Ну не будешь же ты молотить по пригородам Керчи из артиллерии и СЗО. ЧОП наш, ясное дело, разогнали к чертям собачьим, хорошо хоть на нары не определили. И вот тут мне повезло второй раз — я снова встретил своего знакомого, того самого из военкомата, на этот раз, он пристроил меня в ЧОП «Вектор», еще и словечко замолвил нужному человеку, из-за чего взяли меня сразу же на офицерскую должность — командиром группы. На самом деле большую роль сыграли два фактора, нет, три фактора: первый — мой боевой опыт, второе — то, что я местный и хорошо знаю не только город, но и его окрестности, ну и то обстоятельство, что на «большой земле» у меня жена и ребенок, которым, я и перечисляю львиную долю зарплаты. На момент моего прихода в ЧОП, из рядовых сотрудников там никого не было, только командир — Велехов Павел Сергеевич, два его зама — Серега Бутенко и Антон Верницкий и финансист, он же бухгалтер Эдуард Геннадьевич Всеславский. За две неделе, с большой земли, приехало полсотни бойцов, которых тут же загнали на испытательный полигон, среди приехавших были и мои протеже, те, с кем я воевал на Донбассе. Из первой волны новобранцев осталось всего двенадцать парней, в том числе Якут и Курган. Они и стали первыми моими подчиненными. С того времени прошло чуть больше года, за это время наш ЧОП вырос в нормальное воинское подразделение, по своему штату дотягивающее численностью до полноценной роты, а если прибавить к этому всему еще и штатских, призванных обеспечить нормальное существование боевого отряда, то получалось, что в штате Частной военной компании «Вектор» насчитывалось двести сорок сотрудников. У нас был собственный автопарк, три тира, два спортзала, тренировочный полигон, мед. часть, два жилых корпуса, офисное здание, еще несколько подсобных помещений и складов — и все это на закрытой со всех сторон забором территории, которую охраняли росгвардейцы, вкупе с ВОХРой. Для чего нам столько привилегий и плюшек? Есть на то пару причин. Ну, во-первых, мы организовались не сами по себе, нас создали, люди, имеющие определенный вес в стране и создали нас для специальных задач, которые нельзя из этических соображений доверить гвардейцам. А нам можно! Ну, и, во-вторых, с этими самыми задачами мы прекрасно справляемся, принося много пользы и выгоды. Да, да! Самое главное, что наша структура — есть не что иное, как очень прибыльный проект, приносящий его, истинным хозяевам знатный барыш. — Палыч, а нам засчитают боевые за то, что все утро провалялись в «секрете»? — спросил Курган. — Леха, не будь мелочным, какие на фиг боевые, если никто даже ни разу не пальнул. — Так, об чем базар, ща, я в окно магазин разряжу, — ухмыльнулся Леха. — Курган, подь ты на хрен! — скривив недовольную физиономию, произнес я. — Знаешь, что жадность фраера сгубила? Мы и так за эту смену нормально заработали. — Старшой, но можно же заработать больше, — гнул свое Леха. — Делов то пострелять по кустам, и снять все это на видео. А лишняя сотня баксов на рыло еще никому не мешала. А?! — с такой тоской и надеждой в голосе прошептал Курган, что я чуть было не поддался на его уговоры. Действительно, если зафиксировать на камеру, что мы стреляем куда-то там и нам из этого «куда-то там» отвечают (что сделать не тяжело, посадив предварительно в нужное место бойца), то можно записать на счет группы боестолкновение и тогда нам засчитают несколько часов — «боевыми», то есть по тройному тарифу. Я точно знаю, что этот вариант приработка частенько практиковался другими группами. Но у меня на этот счет был строгий принцип — липовые «боевые» могут накликать беду и в итоге вылиться «трехсотыми» или не дай бог, «двухсотыми». — Нет, — строго отрезал я. — А если хоть раз еще раз заикнешься о «липе», месяц просидишь на базе, получая «голый» оклад. — Чур, меня! — отмахнулся Леха, сплюнул через левое плечо и неистово перекрестился. Курган был очень жаден до денег и пытался их заработать любым возможным способом. На то было несколько причин: первая — его азартность, он очень любил играть в карты, частенько проигрывая крупные суммы, и вторая — его любвеобильность, а именно семеро детей, от четырех браков, коим всем надо было выплачивать алименты. Хотя, стоит сказать, что и «голый» оклад в нашей фирме был весьма не плох — сто пятьдесят тысяч рублей, или по нынешнему курсу полторы тысячи долларов. Этих денег вполне бы хватило на выплату алиментов, тем более что сотрудники ЧВК «Вектор» находились на полном обеспечении предприятия — проживание, обмундирование, питание, проезд, связь — все оплачивалось за казенный счет. Но вот если к окладу добавить надбавки «за выезд», за пределы базы, плюс «суточные», плюс компенсация «за риск», то получалось, что за две пятидневные смены в месяц рядовой боец получал двойной оклад. А ведь есть еще и некоторые виды заработка, которые поощрялись начальством, то есть были разрешены и легальны. Тут, конечно, раз на раз не приходилось, но и меньше пятисот баксов, на рыло, за смену, ни разу не выходило. Так, что угроза посадить Леху на «голый» оклад, заперев его на базе, возымела успех, и он замолчал. Правда, я знал, что это ненадолго, ровно до следующего раза, когда можно будет, слегка изменить обстоятельства и заработать немного денег. Но, на это я и поставлен над этими охламонами, чтобы они ничего там не подстраивали в угоду своему кошельку. Леха насупился и, откинувшись на спинку кресла, демонстративно прикрыл глаза, показывая всем своим видом, что спит. Смотрелось это смешно, актер из Кургана был как, пуля сами знаете из чего. Помимо, основных и дополнительных выплат, был еще и командирский «приварок» — сумма, равная голому окладу, которая каждый месяц «капала» на закрытый счет, коим я мог воспользоваться только в случае выхода на пенсию. Понятное дело, что распоряжаться этими средствами я мог только когда стану пенсионером, причем отношения с работодателем на момент выхода на пенсию, должны быть исключительно «няшные» и «мимишные». — За дорогой следи! — пнув ботинком по ляжке, я прервал лже-сон подчиненного. — И сканер включи, а то сидишь тут, как тридцатилетняя девственница на приеме у гинеколога, не знающая, что делать! В кузове дружно заржали Якут и Сникерс. Плов и Басурман тоже захихикали, но более сдержанно — так как находились на расстоянии вытянутой руки от насупившегося Муромского. *** Группа у нас была слаженная и дружная, вместе работали, вместе отдыхали. Правда, мы с Якутом как «женатики», участвовали не во всех видах отдыха, некоторые развлечения приходилось по весомым причинам игнорировать. Даже на внешний вид парни были очень похожи между собой — все рослые, крепкие, с пышными бородами. Выделялся лишь Якут со своим раскосым разрезом глаз и ростом в метр семьдесят, да я со своей лысой, как шар черепушкой. А Леха, Пашка, Серега и Веталь — были как родные братья, особенно сейчас, когда все четверо отпустили бороды. Даже глаза у всех четверых были одного цвета — серые. Да и роста они были примерно одинакового — чуть выше метр восемьдесят. Из-за этой схожести парней частенько просили постоять в героических позах на заднем плане, когда очередные журналюги брали интервью у кого-нибудь из нашего руководства. Нас с Якутом, при этом в кадр не пускали, потому что Колян со своей не славянской внешностью портил всю картинку, а я с бритой башкой и шрамами на морде был больше похож на злодея, чем на хорошего парня, коим, собственно говоря, всегда себя и считал. — Командир, тут тебя начальство вызывает, — передал мне тангету стационарной рации Плов. — Семнадцатый у аппарата. Прием! — отозвался я, позывным, принятым на эту смену. — Семнадцатый, вам надо проследовать в квадрат три, ориентир главная проходная ЗЖБИ. Ваша группа придается на усиление к гвардейцам. Как понял меня, прием? — Понял. Вот только у нас смена заканчивается через три часа и нам надо провести «жуков» домой. Как быть? Прием. — Семнадцатый выполняй приказ. К «жукам» уже выехала резервная группа. С этой минуты и пока не приедете в расположение, у вас идут «боевые». Как понял меня, прием? — Все понял, выполняю! — отчеканил я. Ничего хорошего этот приказ не сулил. Во-первых, парни устали после пяти суток дежурства, а во-вторых, третий квадрат, а именно территория бывшего завода железобетонных изделий проходила по самой границе зараженных мест и если сейчас задует ветер, то вполне можно «схватить дозу». Кратковременно нахождение на зараженной территории особой опасности не несет, так как радиационный фон там постепенно снижался и уже был не так опасен, как год назад, но с амуницией, транспортным средством и всеми нашими «ништяками» пришлось бы расстаться, да еще и неделю сходить с ума от скуки в изоляторе. Да и сам факт, что нашу группу «частников» придают на усиление гвардейцам, которых мы никак не могли усилить, вызывал недоумение, переходящее в опасение. Чем мы могли усилить росгвардейцев с их БТРами и БМП? Разве, что развлечь их анекдотами, да сальными историями из личной жизни Лехи Кургана. Но, с другой стороны, во всяком военном деле есть множество нюансов незаметных постороннему глазу, например, когда своих подчиненных не хватает, то можно позаимствовать «у соседей» взвод для того, чтобы перекрыть какой-нибудь второстепенную дорогу. Да, мало ли, для чего мы нужны? Была бы шея, а хомут всегда найдется! — Ну, шо Леха, дотрынделся? — пнул я друга еще раз. — Накаркал? Пошли нам «боевые» в зачет, пока на базу не вернемся, будет нам тройной счетчик тикать. — Уау! — воскликнул Леха. — И, шо нам надо за это сделать?