Уложил убитого на дно воронки, ухватил пулемет и открыл огонь. Сменил пулеметную коробку, вновь открыл огонь. Султаны взрывов вздымались в небо, осыпая округу осколками и мокрым песком. Интенсивность боя нарастала с каждым мгновением, в дело вступили два выбравшихся на берег американских боевых амфибии. Вражеские машины выбросили десант и поливая впереди себя пулеметным огнем поперли на нас. Отстрелял еще одну коробку, отсекая бегущий за амфибиями десант, в ответ мою позицию обстреляли из десятков стволов, я едва успел плюхнуться на дно воронки и, извиваясь ужом, переполз на другую позицию. Снарядил гранатомет кумулятивными гранатами, их было всего три, оставшиеся каморы зарядил осколочными зарядами. Выждал, когда обстрел моей позиции стихнет, высунулся из укрытия и отстрелял содержимое барабана, по прущей вперед бронемашине. Тут же юркнул назад, растянулся на дне воронки, вжимаясь в мокрый песок. Сверху грохотали взрывы и пролетали пули. Обстрел стоял настолько плотный, что не было даже намека на возможность высунуться и оглядеться. Зато можно было слышать. Где-то поблизости работали два ПКМа, АГС и несколько «калашей». Ухали гранаты и слышались хлопки выстрелов противотанковых гранатометов. В какофонию боя, вплелся росчерк новой тональности — с тыла заходил турецкий вертолет. Один! А, где его напарник?! Надеюсь, что второй вертолет, все-таки удалось сбить! Носовая трехствольная установка вертолета окрасилась рыжим хвостом дульной вспышки, стальной кнут двадцати миллиметровых снарядов ударил по позиции наших гранатометчиков. Падла! Да откуда же ты взялся?! — злобно подумал я. — Выкидыш Карлсона! Упал на спину, упер приклад пулемета в плечо и нажал на спусковой крючок. Длинная очередь унеслась в небо, пули стеганули по фюзеляжу вертолета, но не причинили ему видимого вреда, винтокрылая машина пронеслась мимо. Закинул заряженный, последними, четырьмя осколочными гранатами «револьвер», за спину, ухватил пулемет за ремень и пополз на соседнюю позицию, где должен был быть «Утес» на треногом станке. Как только я вылез из воронки и прополз пару метров, в неё угодила граната. Повезло! Ба-бах! — раскатисто прокатилось над объятым пламенем и дымом Черноморским побережьем. Рванула вторая закладка. Это Кирюха активировал заряд. Высунулся из-за бруствера траншеи, огляделся. Все три вражеских бронетранспортера подбиты! Турецкий колесный ARMA пылал, как пионерский костер в королевскую ночь последней смены пионерского лагеря. Один гусеничный AAV7 стоял с открытыми люками и аппарелями и чадил черным дымом, вторая амфибия развалилась на части, которые тоже были объяты жирными языками пламени. Несмотря на потерю бронетехники, турецкие морпехи сумели закрепиться, окопаться и сейчас вполне активно теснили нас. Все-таки у них был численный перевес, да и уровень подготовки выше нашего на целую голову. Мы, же, по сути, сборная солянка сорвиголов, взявших оружие больше от отчаяния и жажды мести. Загнанные в угол мыши, которые сейчас бились против хорошо подготовленного, натасканного убивать противника. Выбрал цель — сложенный из мертвых тел бруствер, за которым маячили вражеские каски, поймал их в прицел и нажал на спуск. Гранатомет зло рявкнул короткой очередью, гранаты пролетели сотню метров, и попали в завал тел, поразив осколками тех, кто был за ним. Есть, попал! Бам! Бам! — несколько пуль попали в мой пулемет, вырвали его из рук. «Миними» прикрыл меня своим телом, но сам сдох. Нежное железо бельгийского пулемета не выдержало такого варварского обращения. Отстегнул БК от «ручника» и пополз дальше. Заскочил в соседний окопчик, подхватил второй «миними», снарядил ленту в приемник, дернул затвор, загоняя патрон, и только было хотел начать стрелять, но не тут, то было. Нежный бельгийский ручник напрочь отказывался стрелять. Падла, капризная! Тварь пиндосовская! Видимо когда я отстрелял подряд две коробки и бросил пулемет на дно воронки, то раскаленные и расширенные, после частой пальбы механизмы пулемета, «хватанули» грязи и «миними» заклинило. Вот «калашу» было по фигу! Его хоть в грязище купай, хоть бы хны, а эта фифа балованная из Бельгии, не боевое оружие, а женщина с низкой социальной ответственностью! Пиздатень нежная, одним словом, а не пулемет! Отбросил бесполезный кусок железа в сторону и пополз на соседнюю позицию! Громыхало и бабахало знатно, взрывы гранат, рев ракет и непрерывная трескотня автоматов. На соседней позиции свалка мертвых тел, по разрубленным на части кускам плоти, не понятно, сколько наших бойцов здесь погибло. Удачно залетевший вражеский снаряд или залп гранат, убил всех, кто был на позиции, надеюсь, что парни не мучились и погибли сразу. «Утес» не пострадал, его опрокинуло на бок, но внешне никаких повреждений не было. Поставил пулемет на станок, проверил БК. Нормально, коробка на пятьдесят патронов, почти полная. Так, что тут у нас? Оглядел поле боя. Хреново! С нашей стороны, работают всего три пулемета и десяток автоматов. Остальные молчат. Может, погибли, может, закончились боеприпасы, а может, отошли со своих позиций в тыл. Разбираться некогда! Турецкий вертолет, закончив крутой вираж над морской гладью, заходил на боевой курс. Поймал приближающийся нос вертолетного фюзеляжа в прицел пулемета, дал зазор на упреждение и открыл огонь. Тут же поправился и еще раз нажал на спуск. Мимо! Еще одно упреждение, короткая очередь и тут же длинная, злая очередь на расплав ствола, которая опустошила коробку c патронами до металлического лязга. Огонь! Есть, попал! Пули калибра 12,7 миллиметра пробили бронированный пластик фонаря кабины и поразили пилота. Машина клюнула носом и по пологой траектории рухнула вниз, взорвавшись среди позиций турецких морских пехотинцев. Ба-бах! — темно-багровый клуб пламени взметнулся вверх, взрывом разметало в разные стороны тела солдат. — Ура!!! Ура!!! — неожиданно, слева и справа раздались восторженные крики бойцов. — Вперед!!! За Родину!!! Ошарашено оглядевшись по сторонам, я ахнул от удивления. Мои бойцы вставали в полный рост и, пристегивая на ходу штык-ножи к автоматам, бежали вперед! — Куда, блять?! Назад!!! Назад!!! — закричал я, что есть мочи. Но было уже поздно, жидкая шеренга вояк бросилась вперед, израненные воины бежали на врага, обезумев от ярости… — Твою ж за ногу, да об дерево, епаный рот! — в сердцах выматерился я, поднял со дна воронки эМПээЛку, выбрался с ней наверх. — Вперед!!! Бей врага!!! Рви им глотки! — заорал я и побежал вслед наступающим бойцам.. В рукопашную с турками мы так и не сошлись, турецкие морпехи в красивых, модных, чёрных комбинезонах предпочли дать деру, они бросили оружие и кинулись к воде. Странно было смотреть как дюжина ободранных, разномастно одетых и вооруженных вояк, больше похожих на бомжей смогли обратить в бегство больше полусотни хорошо подготовленных и экипированных бойцов турецкой армии. Наш боевой дух был выше чем у турков, мы были на своей земле и защищали Родину, а они всего лишь пришлые твари, которых надо давить и уничтожать! Мужики радостно кричали в след уплывающим туркам, махали кулаками и сыпали всевозможными ругательствами и оскорблениями. Вели себя как дети, победившие в детской забаве «Король горы». Я не кричал, не радовался и кулаками не махал. Зачем? Есть дела поважнее! Отобрал у лейтенанты Кузнецова автомат — АК-74М, со смотанными изолентой магазинами и открыл огонь по бредущим по пояс в воде вражеским бойцам. Короткими очередями по два выстрела, отстрелял автоматным магазин, потом сменил его на второй, который был примотан изолентой и вновь открыл огонь. Бил хладнокровно, скупо и точно, как в тире! Короткая очередь и турецкий морпех падает лицом в морскую воду, еще одна очередь и следующий вояка хлебает соленую водичку. Пара одиночных выстрелов и сразу два турка уходят под воду, расплескав содержимое своих черепушек. Закончились патроны в автомате, деловито закинул его за спину и перешел на «Глок», но успел выстрелить всего пару раз, потом на борту далекого корабля засверкали вспышки и я что есть мочи заорал: — В укрытие!!! Бойцы метнулись кто куда. Я упал на песок и перекатом ушел за валявшееся поблизости колесо от турецкого БТРа. Прибрежные воды и многострадальны песок Золотого пляжа расцвел султанами небольших взрывов. Турецкие моряки открыли огонь из автоматических пушек, прикрывая бегство своих сослуживцев. — Отходим!!! — вновь закричал я. Обратно к укрытиям добежали всего трое: я, фэсэошник Кузнецов и молодой паренек из Владиславовки. Этот самый паренек, уж не помню, как его зовут, в укрытие упал уже мертвым, двадцатимиллиметровый снаряд попал ему в спину и разорвал тело на две неравные части. Верхняя часть туловища плюхнулась на меня сверху, обдав фонтаном крови и жижей из разорванных кишок. Прибрежные воды и береговая линия утонули в разрывах и огне. — Надо уходить дальше, — прохрипел я Кузнецову, с трудом скидывая с себя мертвое тело. Кузнецов лишь ошалело мотнул головой, помог мне вылезти из ямы и дальше я полз вслед за ним. Укрытие нашли в паре сотен метров от воды, среди руин какого-то дома отдыха или пансионата. Видимо когда-то здесь был небольшой бассейн, на дне которого мы и спрятались от обстрела. Только здесь я понял, что все это время был ранен. Видимо, когда я вел огонь из «Утеса» по вертолету, несколько легких пуль калибра 5,56 ударили мне в грудную пластину бронежилета, но не смогли пробить её, зато переломали ребра. Во время боя, кровь кипела от адреналина и я совершенно не чувствовал, что ранен, а вот сейчас когда выпала пауза для передышки накатила волна боли. Скрутило так, что я несколько минут, червяком вертелся на кафельной плитке бассейна. Вколол обезболивающего, немного полегчало. На пляже продолжало громыхать до наступления темноты. Обстрел то затихал на несколько минут, то вновь разгорался с новой силой. Турецкие корабли молотили по несчастному пляжу с упорством умалишенных. Они вколачивали в потемневший от пролитой крови песок снаряд за снарядом, ракеты прилетали поодиночке и целыми сериями. Казалось, что турецкие военные задумали перепахать крымскую землю на несколько метров в глубину, чтобы перемолоть в мелкую крупу все, что оставалось на этой земле. Когда опустилась темнота, к нам в убежище приполз раненый Асат. Башкир где-то потерял свою винтовку, из оружия у него остался ПМ и две ручные гранаты. Обработал рану и перевязал ему прошитое навылет плечо. — Командир, что дальше делать будем? — переведя дыхание, спросил у меня Асат. — Ты идти сможешь? — Передохну немного и думаю, что идти смогу, — ответил башкир. — А ты как? — спросил я у Кузнецова. — Нормально, ни одной царапины, даже как-то неудобно перед вами, вы-то ранены. — Неудобно спать на потолке, одеяло сваливается, — пошутил я. — Стыдно ему?! Радуйся, дурак, успеешь еще получить свою дозу свинца и железа в брюхо. Тфу-тфу-тфу, — суеверно сплюнул я три раза. — Дай бог, чтобы ты дожил до ста лет и ни разу не был ранен! — Хорошо бы, — тихо произнес Кузнецов. — А хорошо все-таки мы сегодня врезали этим туркам, да?! — Ага, повезло, — согласился я. — Думается мне, что это твое бывшее начальство нам помогло. — Это, как? — удивился фэсэошник. — Генерал проговорился, что они прибыли сюда, чтобы заставить нас покинуть занимаемые позиции. Скорее всего, они сообщили туркам, что выполнили возложенное на них задание. Иначе никак не объяснить ту дурость, которую проявило турецкое командование, во время высадки морского десанта, — объяснил я. — А, что не так с высадкой? Вроде турки воевали на совесть! — Да, какой там? Кто так высаживает десант? Первая волна — десяток легких надувных лодок с разведкой, их накрыли залпом из «Градов», турецкие командиры, скорее всего, подумали, что залп из РСЗО случайность, тем более, что их сравнительно быстро выявили и подавили. Они выпускают вторую волну десанта. Плавательных средств уже побольше, и силы мощнее, но скорее всего, враг подумал, что на берегу небольшая группа, которая корректировала огонь артиллеристов. А вот когда мы вторую волну десанта сбросили в море, они решили взяться уже в серьез и бросили на высадку все, что у них было в наличии, при этом часть сил увели в сторону, где и высадили. Зуб даю, что у них была информация, что здесь их не ждет серьезное сопротивление, иначе они бы жарили бы из всех стволов по пляжу, а потом одновременно выбросили весь личный состав и бронетехнику, что у них был. Короче, нам крупно повезло, турки ошиблись, и мы смогли малыми силами перемолотить превосходящие по численности и подготовки войска противника.