— Ща сделаем, — Фюрер вновь взял в руки трубку телефона. — Сеню ко мне. Бегом! Знаю, что ночь на дворе. Я сказал, бегом! — Только, надо денег с карты снять, таким образом, чтобы не засветить вашу нычку. Меня могут искать в ближайшее время, поэтому, сам понимаешь, — многозначительно добавил я. — Не учи ученого, — барским жестом, отмахнулся Сидоров. Я успел съесть еще один бутерброд с салом, когда дверь распахнулась и в комнату вошел бородатый мужик. К слову, входя в дверной проем, он пригнулся, чтобы не зацепится головой о дверной косяк. А дверь вполне стандартных размеров — два метра в высоту. Ну и ширине плеч, этот бугай можно сказать — протиснулся в проем. — Ёпать мой лысый череп! — восхищенно присвистнул я. — Сидоров, ты чем его кормишь, что он такой вырос? Ростишкой? — Звали? — демонстративно проигнорировав меня, бугай обратился к Фюреру. — Да, Слава. Это мой хороший друг, — Фюрер кивнул в мою сторону. — У него случилась беда, надо ему помочь. — Чем я могу помочь? — Слава, у меня пропала жена, мы с друзьями отдыхали в клубе «Кокос», она пошла в туалет и оттуда не вернулась, — я вкратце рассказал все, что знал. — Думаю, что её похитили для того чтобы потом продать. Мне нужно знать с кем контачит хозяин «Кокоса» Айбат Казоев, он же Батыр. — Рассказывай, что у нас есть по туркам и прочим неруссям? — Фюрер демонстративно убрал водку со стола, демонстрируя тем самым всю важность момента. — Особенно интересуют те из них, кто промышляет работорговлей. — Ну, что? — начал Шкет. — В нашем районе никого не осталось, да и не было здесь особо никогда чёрных. В городе работают несколько совместных татаро-турецких бригад, есть азера, ну и вроде, как чичи вместе с дагами промышляют, ну те больше по рэкету, да тачки зачумленные тащат на материк, уж не знаю чем они их надраивают, но датчики первое время никак не реагируют, только через пару недель начинать фонить, как рентгеновский аппарат. Точно можно утверждать про бригаду Муссы, он был несколько раз замечен в продаже девок в горные районы Крыма. Вторая бригада братьев Халиловых вроде как тоже в этом замаралась, но как-то не очень явно. Бригада Муссы как раз крышует «Кокос», но Батыр появился в городе совсем недавно, пару недель назад, до этого там другой хозяин был. — Где найти Муссу? — перебил я рассказчика. — Сколько у него человек в бригаде? Вооружены? — Найти его можно каждое утро в кафе «Алик», он там трапезничает. Народу в его банде человек двадцать. Ясень пень, что вооружены, а кто сейчас без оружия, но чем точно не знаю. Живет он где-то в бараках-стрит, они там компактно проживают в нескольких двухэтажных халабудах. Визуально знаю, какие дома, но, ни планировки, ни чего более конкретного не знаю. — Нужен автомат, лучше всего АКМС, магазинов штук двадцать, бронник, шлем, гранат наступательных с десяток. Ну и патронов 9/19 сотню. Сделаешь? — обратился я к Фюреру. — А еще машина и человек на стреме, чтобы туда отвез и готов был забрать и в случае чего, прикрыть отход. Деньги бери все, что есть на карточке, там без малого пол ляма, остальные отдам в течение пары дней. Если меня убьют или «закроют» найдешь моего зама Николая Озорина, он с тобой рассчитается. Поможешь? — Вы, что в одиночку собрались брать штурмом логово Муссы? — удивился Шкет. — Это самоубийство? Бред, какой-то! — Ну, почему же бред? — спокойно ответил я. — Дай карту города. Фюрер по-прежнему лишь улыбался, глядя на меня спокойно и несколько умиротворенно, как врач на своего пациента, который знает все симптомы болезни наперед. На стол легла простенькая карта, выпущенная несколько лет назад, где были указаны не только улицы, но и номера домов. — Где у нас примерно находиться база Муссы? — спросил я, найдя на карте квартал, образованный пересечением трех улиц Клинковского, Льва Толстого и Молодежной. Улица Клинковского и Молодежная пересекали Льва Толстого под прямым углом, образуя правильный квадрат со стороной в триста метров, с четвертой стороны квадрат запирал заброшенный гаражный кооператив. На этом, на первый взгляд небольшом пяточке располагалось двадцать домов барачного типа, которые были признаны ветхими и непригодными для жизни еще в далекие 90-ые, но, ни тогда, не намного позже народ оттуда не расселяли. Кто смог выбрался сам, купив себе жилье в других районах города, кто спился и помер, ну а кто продолжал жить там до сих пор. Местные гордо именовали этот квартал — «Бараки-стрит». — Скорее всего, вот эти два дома и есть база Муссы, — Шкет ткнул пальцем в дома, отмеченные на карте цифрами 16 и 14 идущими по улице Молодежной. — И что из этого следует? — Витек мне понадобиться еще один помощник. Короче, план такой: кто-нибудь из ваших наводит шороху возле базы Муссы. Подожжет чего-нибудь или шашку дымовую на улице зажжет, я вызову по своим каналам росгвардейцев и когда те прибудут, думаю, что Мусса со своими подельниками решат свалить через «задний ход», — мой палец поставил точку там, где на карте был изображен гаражный кооператив. — Здесь я их и перехвачу. Если все сложиться удачно, то злодеи бросят добычу в доме и бросятся наутек налегке, но если даже решаться тащить с собой, то все равно проще их будет перехватить в узких лабиринтах гаражей. — Фигня! — резюмировал Фюрер. — Во-первых, как ты представляешь себе пошуметь или поджечь чего-нибудь? Бахнуть из РПГ термодинамическим зарядом? Потому что все остальное можно легко потушить или пристрелить поджигателя пока он будет чиркать спичками или убегать по улице. А ты не боишься, что во время твоего этого самого — пошуметь, пострадают пленники? Во-вторых, где есть гарантия, что бандосы не пристрелят краденых девок, вместе с твоей ненаглядной, перед тем как сдрыснуть? На фиг им лишние свидетели! Продолжать? Или, ты так понимаешь, что план гавно! — недоуменно развел руками Сидоров. — Что ты предлагаешь сдаться и сидеть на жопе ровно? — злясь на самого себя, спросил я. Сам понимаю, что план так себе, построен на том чтобы ввязаться, а там будь что будет. — Бля, ну если есть у тебя подвязки чтобы гвардейцев припахать, и действуй в том же направлении. Вводите план «перехват», «гастролер» и еще как там все остальные называются? Перекрыть выезды из города, благо их всего четыре, и начать планомерно прочесывать все злачные места. — Ничего не выйдет. Перекрыть выезды можно только на асфальтированных дорогах. А грунтовки, проселки? Да, просто на любом внедорожнике можно по полям укатить куда хочешь. Опять же, морем можно вывезти. И еще, одно дело лично договориться с командиром конкретного подразделения росгвардии об услуге и совсем другое дело раскрутить маховик эМВеДешной машины. Я нутром чувствую, что времени у меня есть только эта ночь, потом уже поздно будет. Так, что? Дашь оружие и снарягу? — Дать-то не проблема, но ты же сам должен понимать, что дело гиблое, — отведя взгляд в сторону пробормотал Фюрер. — Дашь или нет?! — начиная закипать, спросил я. — Да или нет? — Дать оружие и снаряжение не проблема, хоть у нас его кот наплакал, вот с людьми проблема, — Сидоров говорил бесцветным, лишенным красок голосом, да и сам он вдруг стал каким-то бесцветным, обреченным, — сам понимаешь, что никого не могу с тобой отправить. Тут ведь варианта всего два: либо чурки завалят, либо наши потом посадят всерьез и надолго. Поэтому сам с тобой пойду, — поспешно закончил фразу Фюрер, видимо заметил эмоции промелькнувшие на моем лице. — Не бзди Сидоров, даст бог, встретим рассвет! Главное свинца не словить наглухо, а от остального отмажимся как-нибудь. Зато если все пройдет гладко, то я тебе солью координаты схрона, где ждут своего часа пять «ксюх» и еще столько же «макаронов». — Не говори гоп, — пробурчал Витек. — Я могу с вами пойти, — пробасил, молчавший до этого Шкет. — И лучше взять не АКМ, а тот же «Кедр» или ПП-2000, все-таки девятимиллиметровые пистолеты-пулеметы предпочтительнее в городских условиях, чем армейские автоматы. — Молчи уж, — скривившись, как от зубной боли, отмахнулся Фюрер. — Ты ж в машине две трети салона займешь, а если тебя ранят, то хрен кто тебя такого бугая вытащит на себе. — А есть еще один вариант, как до Муссы добраться, — заговорщицки подмигнув, неожиданно выдал здоровяк. — Может вообще без стрельбы обойдетесь. — Излагай, — поторопил Фюрер. — В команде Муссы есть один славянин, принявший ислам, зовут его Ваха, раньше звали Ваня. Так вот, уж не знаю почему но, он живет не в бараках-стрит, как остальные, а в Цементной слободке и почти каждую ночь таскается в бордель к Лидке Креветке. Там его можно подловить, может он и сейчас там. У него на страничке в «одноглазниках» есть несколько фото. — Это на БАМе, в бывшем детском садике, возле рыночка? — уточняющее переспросил Фюрер. — Да. — Ну и отлично, — обрадовался я. — Погнали, быстрее, только патронов подкиньте, да дайте какой-нибудь левый ствол, какой не жалко будет потом скинуть. Дай я его морду себе на мобильник сфоткаю. — БАМ, вообще-то, район Лехи Афганца, — задумчиво процедил Гитлер. — И чё?! — раздраженно переспросил я. — Знаю я Леху. Пьяница и нарик. Возникнут проблемы, порешаем. Слушай, Сидоров, а правда, дай мне этого бугая в помощь, а ты здесь сиди. — Думаешь, я Афганца боюсь? — с вызовом спросил Фюрер. — Думаю, что ты просто постарел, раз начал осторожничать, так что сиди дома и грей кости, дай молодым поработать. — Мы ж с тобой одногодки, — не поняв шутки, удивился Сидоров. — Как ты можешь быть моложе меня. — Возраст, он не в паспорте, он в голове! — нравоучительно заявил я. — Поэтому мне — двадцать пять, а тебе — семьдесят, хоть мы с тобой оба восьмидесятого года рождения. Парировать и выдать какую-нибудь колкость Фюрер не успел, в комнату без стука вошел невысокий патлатый парень в очках неопределенного возраста. Одновременно ему можно было дать и двадцать и тридцать лет, слишком уж не выразительная внешность была у очкарика. — Где карта? — водрузив на стол коробку с ноутбуком, карточным терминалом и еще парочкой электронных приблуд, спросил очкарик. — Хуясе! — крикнул Фюрер. — Хорек, ты когда выучишь слово субординация?! Почему без стука и разрешения вошел? — видимо, Сидоров решил выместить на очкарике накопившуюся злобу и раздражение. — И ваще, где тебя черт носит? Дрочишь, что ли?! Сказано было — бегом! А ты телишься где-то там, как мондавошка на пизде! Тук — тук! — дважды стукнув костяшками пальцев по крышке стола, очкарик спросил: — Войти можно? Где карта? — Держи, — я протянул ему свою зарплатную карту. — Пин — 1882. — Все снимать? — деловито спросил паренек. — Все, — твердо ответил я. — Только смотри не спались. — Само собой, — важно ответил очкарик. — Готово! Четыреста семьдесят пять тысяч. На карте осталось триста двадцать рублей. — Вообще-то, я про деньги ничего не говорил, — вдруг встрепенулся Фюрер. — Я тебе бесплатно помогу. На вот, держи, — Сидоров, покопавшись в ящиках стола, положил передо мной несколько пачек с деньгами, одна потоньше, с пятитысячными банкнотами, вторая потолще, с тысячными. — Это, считай, мы тебе обналичили, вместо банкомата. — Остальные, если выживу, сам заберу, — я ополовинил пачку с тысячными купюрами, — если нет, отправишь все моей первой жене. Вот координаты её карты, — достал из кармана листок с написанными на нем цифрами. — Ну, чё стоим пошли снаряжаться? Здоровяк вышел из комнаты первым, следом юркнул очкарик, потом я, замыкал шествие Фюрер. Куда делся патлатый компьютерный гений, я так и не понял, он просто исчез, шагнув куда-то в сторону. Пропетляли немного по коридорам, прошли через пару проходных комнат заставленных до самого потолка деревянными, однообразными ящиками казенно-зеленого цвета, спустились в подвал. Фюрер извлек из картонной коробки два ПММа, два «Кедра», шестнадцать запасных магазинов к пистолетам-пулеметам и столько же к пистолетам. Сноровисто набили магазины патронами, доставая их из большой пластиковой емкости, похожей на квадратный тазик. Пока мы со здоровяком снаряжали магазины, Фюрер притащил кобуры, легкие бронежилеты и четыре наступательные гранаты РГН. В машину, трехдверную «Ниву» сели через двадцать минут. Я — справа, Шкет — за руль. Места и правда, этот здоровяк занимал много, мне даже почудилось, что машина несколько скособочилась на его сторону. Часы показывали половину пятого утра, скоро рассвет, небо уже начинало сереть. Сейчас самое время для того, чтобы провернуть силовой захват языка, потом его быстренько выпотрошить и накрыть логово работорговцев. — Ты, вообще, как по жизни? — спросил я у Шкета. — В смысле?! — удивился богатырь. — Ну, расскажи чего-нибудь о себе, для налаживания, так сказать, вербального контакта. — Хорошо, зовут меня Вячеслав Шкетовский, двадцать пять лет, не женат, детей нет. Родом из Иркутска. Образование — только школа, 11 классов. В институт пытался поступить два раза, на историка, но не вышло. В армии служил в «горной тридцатьчетверке», там же остался на контракт. Как начался замес на Донбассе поехал туда, воевал вместе с казаками в ЛНР. Что еще? Хотел в Сирию поехать, но не прошел медиков, говорят, что с моей комплекцией будет тяжело переносить тамошний климат. Ну, а когда в Крыму такое случилось, сразу же приехал сюда волонтером, помогал местным, как мог, потом выяснилось, что фонд, от которого мы работали на самом деле крутил очень грязные делишки за нашей спиной, федералы многих повязали, а я от греха подальше сбежал. Так и оказался в компании Виталия Петровича и его друзей, они меня от федералов укрыли. Я хотел было задать пару каверзных вопросов, но не успел, впереди показались машины правоохранителей, заметные издалека по проблесковым маячкам. Пришлось сворачивать на параллельную улицы и крутиться дворами, объезжая кордон. А дальше, все внимание на дорогу, фары то от греха подальше погасили, вот и приходилось вглядываться в сереющую предрассветную муть в четыре глаза, чтобы не пропустить особо глубокую яму на дороге, в которой «Нива» могла поместиться целиком. Неожиданно на меня навалилась усталость и я не заметил, как уснул, еще мгновение назад внимательно всматривался сквозь лобовое стекло, и вот уже — Бац! — клюнув, ударился головой об торпеду. — Уснул что ли? — усмехнулся Шкет. — Не обращай внимания, — отмахнулся я. — В бардачке, возьми, там пластиковая коробка из-под витаминов. Выпей две таблетки. — Что это? — спросил я, высыпав на ладонь несколько таблеток продолговатой формы белого цвета. — Энергетик. Снимает усталость и бодрит. Просто положи под язык. — А ничего, что я выпил сегодня?