Но было поздно, Альберт ушел в свой кабинет и закрылся. Убрав со стола, Наденька отправилась в спальню. Слабо освещенные лестница и коридор своей мрачностью вдруг навели на нее жуткую тоску и в памяти всплыли слова Беллы Борисовны, которые она время от времени повторяла, что в доме живет зло. И тут же в ее головке родилась идея, о которой она решила рассказать Альберту. Глава 40. Сушкина вырвалась на волю Никогда Мария Сушкина не думала, что попадет в такую скверную историю. Перспектива проработать в этом доме взаперти и бесплатно около двух лет угнетала ее. Наблюдая за супругами, Мария начала подозревать, что они нарочно придумали историю с деньгами. Наверняка мошенники. Только все равно она не понимала, зачем им нужна. И только сегодня наступила ясность. Утром за завтраком, когда она наливала им в чашки дешевый, растворимый кофе, хозяин коварно пропел. – Ты не хочешь, чтобы мы простили тебе долг, и дали свободу? Несчастная пленница от неожиданности даже кипяток себе на руки пролила. Швырнув чайник на место, она залепетала. – Конечно, хочу. – Ты с кипятком—то поосторожнее, – прикрикнул он, – а то останешься здесь насовсем, во дворе тебя и зароем. – Я нечаянно, – жалобно проблеяла она. – Ладно, садись, поговорим, – сменил он гнев на милость. Мария осторожно присела на краешек стула и с готовностью уставилась на него. – Слушаю… – Для начала расскажи, что тебе известно о семье Барятьевых? – Барятьевых?! – удивилась Сушкина. – А что о них рассказывать? – Только вот не это, что Барятьев тебя любил и ребенка от тебя хотел? Мне эту туфту не гони. Правду давай. Мария растерянно захлопала глазами. – И что тогда рассказывать? – Расскажи, как попала туда? А лучше расскажи сразу про клад. – Про клад, – испугалась Мария. – Да я про него ничего не знаю. Хозяева переглянулись. – Тогда останешься здесь, – ехидно бросил хозяин. Сушкиной вдруг стало страшно. Во рту пересохло, и она осипшим голосом выдавила. – Могу только рассказать, что от Надьки слыхала, только я не верю, что там есть клад. – Не твое дело верить или не верить, расскажи, что слышала? – потребовал хозяин. Боязливо заморгав, она рассказала, что Надежда хвасталась своей подруге, что в доме есть ценный клад, какие—то бумаги аж от Ивана Грозного и драгоценности, только где все это спрятано, она не знала. Хозяин задумался, а его супруга лихорадочно воскликнула. – Я же тебе говорила! – Погоди не мешай, дай поговорить. – Он вдруг ядовито усмехнулся. – А не хочешь ли ты красавица устроиться на работу в тот дом к новым хозяевам? Сушкина округлила глаза от ужаса. – Кто меня туда возьмет? Да там, наверное, никто и не живет. – Живут, – нахмурился он. – Надо только подумать, как тебя туда пристроить. У самой мысли есть на этот счет? С перепуга Мария даже не поняла, что он обращается к ней и тупо глядела на него. Георгий раздраженно повторил вопрос. Мария вздрогнула и отрицательно закрутила головой. – Нет, у меня никаких мыслей нет. – Оно и видно, – мрачно пробурчал хозяин. – Дура – дурой. Боюсь, ничего у нее не получится. Виолетта угрожающе прошипела. – Не справится – один выход, во дворе закопаем. Сушкина дернулась всем телом и заверещала. – Почему не получится, получится. – Зря вы так про меня думаете, я ловкая. Супруги насмешливо переглянулись. – Ну что, выпустим её? – хохотнул Георгий. – Выпустим, только она пусть весь дом отдраит, все перестирает, перегладит, а тогда пусть катится на все четыре стороны. – Как это катится? – сделал страшные глаза хозяин. – Помни зараза, не дай бог захочешь соскочить, под землей найду. Дрожа всем телом, Сушкина торопливо забормотала. – Я все сделаю, как скажете. Честное слово, пречестное. Отпустите, я… – Тогда не теряй времени, иди делом занимайся, – прикрикнул Георгий. – Как все сделаешь, отпущу. Не чувствуя под собою ног от радости, Мария понеслась за ведром с тряпкой. Пока Георгий с Виолеттой, понизив голоса, обсуждали свои тайные планы, Мария как заведенная чистила, драила, мыла, а потом принялась за стирку. К вечеру она свалилась как подкошенная и уснула словно убитая. Утром проснулась рано и принялась гладить непросохшее белье. Когда Георгий продрал глаза со сна и вышел в коридор, его изумлению не было предела. На стульчике чинно сидела одетая с собранной сумкой Мария Сушкина и ждала хозяев. – Ты что обалдела, в такую рань собралась? – буркнул Георгий. – Я уже всё сделала, – кротко улыбнулась она. Георгий почесал бок. – Все равно тебе придется обождать. Сначала Виолетта у тебя работу примет, а потом я тебя в город отвезу, а то отсюда ты сама не выберешься. А сейчас пойдем на кухню, расписку напишешь, что триста тысяч мне должна. – Зачем? – взвизгнула Мария. – Мы же договорились. – Затем, чтобы ты фортеля не выкидывала, думаешь, я мальчик. Украла триста тысяч… – Но вы можете проверить мои вещи, – жалобно заблеяла она. Он сердито завращал глазами. – Хватит кобениться, иди, давай пиши. – Георгий принес из своей комнаты писчую бумагу и ручку. Усадил ее за стол и подвинул к ней листок. – Пиши. Под его диктовку, Мария кое—как накарябала расписку. Он прочел, осклабился и унес расписку в свою комнату. Мрачная как осенняя, свинцовая туча, Мария пробурчала. – Я все сделала, когда поедем? – Дай позавтракать, – огрызнулся он.