Лис глянул на часы. – Ровно двенадцать. Если я хоть как-то знаю Уорена, он достаточно пунктуален и суеверен, чтобы не явиться ровно в полночь. Прячемся за корзину и ждём! Ждать пришлось недолго. Раздалась трель полицейских свистков, грохот форменных ботинок по мостовой, звон разбитого стекла и отдалённые крики. – Не слышу ликования, – отметил мой наставник. – Значит, ему всё-таки удалось уйти. А ведь я дал инспектору все нити. Мгновение спустя раздался тихий скрежет открываемой двери, а потом некто быстро подбежал к корзине. – Поль, мы взлетаем! – Поль, видимо, уже никуда не полетит, – ответил Лис, вставая в полный рост. – Ты не рад меня видеть, старый друг? Ну не настолько же, чтобы забыть проститься? Перед нами стоял книжный червь, лицо его было бледным, губы прыгали, чёрная борода наполовину отклеилась, но в правой руке тускло блеснул короткий револьверный ствол: – Назад, Ренар! Или я пристрелю тебя, как паршивую собаку! – Я не собака, хоть частично принадлежу к семейству псовых. Уверен, что… Договорить ему не дали, грохнул выстрел, и пуля свистнула над нашими головами. Мы с наставником рухнули на крышу, совершенно обезумевший библиотекарь выстрелил в нас ещё трижды, пытаясь достать через прутья корзины, но короткоствольный «бульдог» имеет слабую пневматику, пули просто завязли в плетёной стенке. – Уорен, ты не наигрался в преступника? Ренар выскочил в тот момент, когда злодей резал верёвку, удерживающую шар. Я запрыгнул в корзину первым, как мне казалось ловко отцепив от края длинные пальцы библиотекаря, и, видимо, как-то задел кран газового баллона. Пламя взметнулось вверх, шар дёрнуло так, что меня кинуло спиной на бессознательно лежащего пса. А потом мы резко взлетели… Я никогда раньше не поднимался в воздух на воздушном шаре, это было головокружительно и страшно. Единственный лётчик на борту валялся в полной отключке, корзину мотало порывами ветра, а откуда-то из-под днища яростно визжал «покойный» мистер Уорен. – Ты вечно мне всё портил! Я позволил тебе жить в моём городе в надежде, что ты избавишь меня от скуки, а ты только и делал, что наступал мне на больные мозоли! Я не раз предупреждал тебя, я давал тебе шанс, потому что просто избавиться от тебя было бы так банально… Ты игнорировал мои послания, ты смеялся надо мной! Я создал разветвлённую организацию, я правил, как некоронованный король, мне подчинялись в шести странах Европы, даже не зная, кто я, а ты… ты… грязный лис! Я убью тебя-а! – Уорен, заткнись и не ори, – дождавшись паузы, ответил мой учитель. – Держись крепче, и я тебя вытащу. Майкл? Майкл, ты в порядке там? – Да, сэр. – Я с трудом заставил себя встать на ноги. Нас несло над тёмным городом, внизу кое-где мелькали фонари, к горлу опять подступила тошнота. – Нет, сэр, я… я не в порядке. – Перегнись через борт, мы висим ниже. Там, в корзине, есть верёвка или канат? Не знаю, каким усилием воли я сумел подняться во второй раз. Да, в углу была смотанная толстая верёвка, но, чтобы вытащить её, мне пришлось перекатывать на бок пса. Он тихо застонал, возможно приходя в себя. Я связал морской узел, как учила бабуля, и перебросил верёвку через борт. – Не с этой стороны! Да пресвятой же электрод Аквинский, я не могу смотреть вниз, у меня ноги от такой высоты подгибаются. Поймав верёвку, я как-то затащил её обратно и перекинул на другой край. – Есть! Отлично, мой мальчик! Уорен, ты ещё жив там? – Мы все умрём, ха-ха, животное! – Не дождёшься. – Верёвка натянулась, а через пару минут над краем корзины показалась голова Лиса. Он был без шлема, но в глазах горели счастливые зелёные огоньки, ему явно нравилось сегодняшнее приключение… – Какой прекрасный полёт, мой мальчик! Согласись, когда бы ещё нам удалось посмотреть на ночной Лондон с высоты птичьего полёта? Смотри, под нами Темза! Я бросился к нему, обнимая за шею и стараясь помочь перевалиться в корзину. Но он не сдвинулся даже на дюйм: в форменный пояс наставника обеими руками вцепился обезумевший библиотекарь. Резкий порыв ветра над рекой так бросил шар влево, что мне едва удалось удержаться на ногах. Да что же такое, сколько можно?! – Сэр, – я чудом поймал лапу Ренара, перегнувшись через борт едва ли не по пояс, – держитесь, я вас вытяну, я… – И ты, и я, и мальчишка – я всех заберу с собой! А потом снизу раздался выстрел. Неужели у негодяя ещё оставались патроны? Я круглыми глазами смотрел, как на форменной куртке сержанта расплывается красное пятно. Нет, нет, нет… – Вот и всё, – мягко улыбнулся мой учитель. – Все лисы умеют плавать, интересно, умеем ли мы летать? – Даже не думайте, сэр! Я вас не отпущу! – Если встретишь Крейзи Лизу, передай ей… В этот момент он разжал пальцы и послал мне воздушный поцелуй. Облегчённый шар дёрнуло вверх, я вновь рухнул на спину, а истерический визг книжного червя застыл в моих ушах. Кажется, потом я тоже что-то кричал. Меня пытался успокаивать пришедший в сознание лётчик, я бил его кулаками, отталкивал, пытался ползти на четвереньках к краю корзины, и слёзы текли по моим щекам, смешиваясь с дождевой водой. Он не мог так поступить со мной! Заблестели первые молнии, – наверное, мы вошли в зону грозы. Ветер усилился, я стукнулся головой о газовый баллон, текла кровь, но Поль оказался опытным пилотом и всё-таки сумел посадить шар, регулируя подачу огня. Посадку никак нельзя было назвать мягкой, мы упали в лесу за городом, чудом ничего себе не сломав и не взорвавшись. Длинноухий пёс ушел, бросив меня, но хотя бы указал направление. Помню, что к нашему дому я добрался только часам к девяти. У дверей толпились настырные журналисты, а еноты носились взад-вперёд, распродавая утреннюю «Таймс»: – Полиция закрыла дело о поджоге в библиотеке Национального музея! Скотленд-Ярд отказывается от комментариев! Тело разбившегося мистера Уорена найдено на Тауэрском мосту! Как можно умереть трижды – от удара кинжалом, от огня и от падения с высоты? Инспектор Хаггерт заявил о полной невиновности частного консультанта полиции лиса Ренара! Но где он сам? Я протолкался к дверям. Безмолвный Шарль с чёрной траурной повязкой на рукаве впустил меня в дом. Через час, смыв кровь, обработав глубокую ранку на голове и переодевшись, я наконец смог говорить. Дворецкий слушал меня, не задавая ни одного вопроса. Когда меня вновь начали душить слёзы, он вышел из комнаты, принёс мне стакан воды, а потом протянул незапечатанный конверт. Я узнал широкий, ровный почерк учителя. «Дорогой Майкл! Еще в прошлом месяце мой нотариус дал дельный совет, и я решил составить завещание. Учитывая, что дальних родственников у меня много, но прямых наследников нет, в случае моей внезапной смерти (а я вряд ли умру в собственной постели!) всё моё движимое и недвижимое имущество переходит к тебе. Соответствующие бумаги были должным образом оформлены и подписаны в присутствии трёх свидетелей. От себя прошу одно: если сможешь, оставь в доме Шарля. Он действительно привязался к тебе и сумеет дать то, чему не успел научить я. Очень надеюсь, что моё тело не будет найдено. Просто мне отвратительна сама мысль о том, чтобы лежать на кладбище, под толстой могильной плитой или памятником. Я не очень-то верю в загробную жизнь и предпочёл бы раствориться где-нибудь на простой земле, естественным путём сливаясь с матушкой-природой. Но мы ведь не выбираем, верно? Просто поделился своими мыслями. Отмахнись и забудь. Всегда твой. Лис Ренар». – Он просил передать воздушный поцелуй Крейзи Лизе. – Прощальный жест лучше слов, – кивнул старый дворецкий. Он ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями. А я просто не знал, как дышать дальше… P.S. Говорят, в ту грозовую ночь Темза едва не вышла из берегов. Тело моего учителя так и не было найдено, хотя шлем нашли уличные мальчишки, он зацепился за сваю под мостом. Скотленд-Ярд принёс официальные соболезнования и медаль короля Георга за охрану общественного порядка. Когда им очень надо, вся бюрократия по награждению проходит без проволочек. А несколько дней спустя у нас появились гости. – Хорьки, месье. Говорят, что у месье Ренье был неоплаченный долг. – Пусть войдут. И пожалуйста, Шарль, один кофе по-бретонски.