– Ничего особого, – пожала она плечами и покрутила чашку с кофе. – Будет много пива, музыка, много людей. В принципе весело. – Ты приглашаешь? – уточнил я. – Если это тебе польстит, – засмеялась она. – Вообще туда официального приглашения не требуется. – И много людей собирается? – Обычно человек пятьдесят, где-то так. Там жарят всякое на гриле, а пиво лучше приносить с собой. Знаешь, где купить? – Ну… – задумался я, вспоминая, про что мне успел рассказать Пикетт, потом сказал: – Нет, пожалуй что не знаю. – Езжай в «ко-оп», это здесь рядом, – она показала куда-то за окно. – Туда несколько бригад мародеров свозят всякое спиртное, выбор хороший. – Хорошо. – И да, еще… – Она вроде как заколебалась немного, но потом все же сказала: – Можешь за мной заехать перед вечеринкой. Даже так? Ну что же… – Я могу, – кивнул я, – если буду знать куда. Она открыла сумку, вытащила оттуда «лигал пэд», то есть большой блокнот с перекидными желтыми листами, быстро написала на первой странице адрес, оторвала весь лист, сложив его и протянув мне: – Найти несложно. Если точнее, то в Гарден-Сити вообще нет ничего трудного для поиска. – Во сколько? – уточнил я. – В… – она немного задумалась, – …в девять, годится? – Вполне, – согласился я, при этом глядя на ее компьютер, который Люси убирала в сумку. Какой он… хороший… с него прямо туда зайти можно, куда мне и нужно. – Ну пока, увидимся, – сказала она мне и пошла к выходу. Я увидел, как она вышла на стоянку, уселась в красный «Додж Эвенджер» и, круто развернувшись, поехала в сторону центра. А Эрл принес мне большую тарелку с бургером, салатом и картошкой. – Прожарил сильно, не беспокойся. 21 «Брифинг» у Пикетта не затянулся надолго. Сначала он познакомил меня с механиком Элом – дядькой лет семидесяти, с таким морщинистым и при этом смуглым лицом, что оно казалось обработанным морилкой, и с совершенно белыми волосами. Затем он дал мне карту с маршрутами, посоветовал все занести в навигатор, после чего сказал: – Два вылета, с утра и потом еще раз. Искать признаки любой подозрительной активности. В случае чего – сразу связываться с землей. – А добьет сюда рация? – усомнился я. – Сюда может и не добить, хотя мы приемник на воздушном шаре поднимаем, но будут еще и наземные патрули, их зоны ответственности будем тебе сообщать каждый день. – Какая активность подозрительна? – решил все же уточнить я. – Любая, в которой участвует больше десятка человек. Или трех машин. Особенно если эти три машины едут в эту сторону. – Они могут ночью ехать, – хмыкнул я с сомнением. – Могут, – согласился он. – Но это если близко. А если далеко, то не станут, сейчас по ночам гулять не любят: у тварей активность заметно повышается. – В машине тоже опасно? – спросил я, попутно отметив, что этот момент тоже соответствует моей «теории Тьмы». – Кто знает, куда ты ночью приедешь и где застрянешь? Один случай уже был в городе, – сказал он и, перехватив мой вопросительный взгляд, продолжил: – Две машины, пять человек, судя по тому, что удалось понять из того месива, что осталось на дороге, – остановились у затора. Видимо, вышли из машин и были откуда-то атакованы. Похоже даже, трупоеды были за этим затором, подъедали мертвецов. Наши были вооружены, но сумели, судя по пятнам, только подранить какую-то тварь. А дальше их разорвали на части. – То есть они не такие уж трупоеды, так? – Точно. Но так их с самого начала называть начали – и пошло. Но я это к тому, что в темноте ездить намного опасней. Сумеем обеспечить воздушное патрулирование хотя бы днем – вероятность неожиданного нападения большими силами снизится очень сильно. – Когда летел сюда, видел людей в Уоллесе, кажется, – вспомнил я. – Про них уже что-то известно? – Да, – кивнул Пикетт. – Несколько человек с Синдромом, несколько просто выживших, стараются фермерствовать. Мы передаем туда сыворотку для больных, они продают сюда то, что находят в рейдах. Переезжать в Анклавы пока не хотят. – Я один назначен на эту работу? – прикинул я свои возможности. – Нет, еще человек будет, завтра прилетит. График тоже завтра составлю, насчет своих двух выходных можешь не беспокоиться. – Я завтра на вечеринку приглашен, – сказал я скромно, глядя при этом в окно. – Вечеринка будет поздно, а со второго вылета ты еще до сумерек должен вернуться, – не повелся Пикетт. – Успеешь. Что я еще тебе не сказал? – Где взять автомат, – напомнил я ему. – У меня винтовка двести сорок третьего, на ней ствол долго не живет, экономить хочу. – Да, верно, – не стал он возражать. – У нас здесь есть, сейчас и получи. Пошли, – махнул он рукой и поднялся со стула. – Кстати, ты бы вот этот револьвер, – показал он на «сорок четвертый», – положил в самолет, куда-нибудь под сиденье. В коробке. И пачку патронов. Как на Аляске делают и все из наших, кто летает. – Учту, – кивнул я, решив, что это не самая плохая идея. Действительно, про «беретту» местный оружейник сказал, что пистолет хороший, можно носить с собой постоянно, а еще будет автомат. Но вот если все пойдет не так, то останется в запасе еще ствол, вполне действенный даже против «демона» – называть эту тварь «трупоедом» у меня все же как-то язык не поворачивался. Идти пришлось недалеко, всего лишь в другую комнату совсем без окон, в которой просто на столах были разложены автоматы, магазины и упаковки патронов. И гранаты, чего я почему-то никак не ожидал. – Выбирай любой, – сказал Пикетт, обводя комнату широким жестом. Выбрать было не то чтобы сложно, но все же задуматься пришлось. Автоматы были вполне новыми с виду, но двух видов – со стволом подлиннее, стандартные военные М4, и совсем короткие, совершенно непривычного мне вида, со складными прикладами вроде как у АКС-74, «рамочками», вертикальной рукояткой, планкой по всему верху и с очень странным стволом, не гладким, как обычно, и даже не с долами, а с какими-то круглыми выемками, как соты пчелиные. Наверное, для быстрого охлаждения: ствол у оружия короткий. Какое-то совсем незнакомое оружие – то ли позже изобрели, то ли в моем мире такого вообще не было. Складной приклад – это хорошо. Тогда автомат можно будет постоянно держать на себе, даже во время пилотирования. Правда, с коротким стволом далеко не повоюешь, но так на всех и не угодишь. Зато у него явно система с газовым поршнем, а это должно быть надежней, чем стандартная американская, в которой газы прямо в ствольную коробку идут. Прицельные откидные, подразумевающие, что на оружие будет установлен прицел посерьезней, но мне такого никто не предлагал. Взял оружие в руки, покрутил, глядя на клейма. Узнал, что это «собственность правительства США», что называется это М18[6] и что выпущено некой фирмой «Найтс Армамент». – Ага, Пи-Ди-Даблъю взял? – уточнил Пикетт, и я кивнул, хоть и не понял, что он имел в виду. – Правильно, мне он тоже нравится, хотя люди им не очень доверяют. – Почему? – Новый, – пожал он плечами. – А ведь специально разработали для летчиков, водителей и прочих, оружие персональной защиты[7], – по ходу расшифровал он сокращение. Я взял из большой пластиковой коробки пластиковый же магазин, посмотрел на маркировку у горловины – 6х35 калибр, я про такой не слышал даже. Тоже новый, наверное. – Сколько магазинов можно взять? – Шесть штук на ствол у нас получилось, вот шесть и бери. Сто восемьдесят патронов, но в этом тебя никто не ограничивает. Подсумки, – показал он на груду камуфлированных «почей», – и плейт-карриер. – Гранаты? – Возьми, но по городу с ними нельзя, – сказал Пикетт. – А вот дома держать можешь. И в сумке таскать. – Спасибо. – Можешь взять пластины и сразу вставить. Или не бери, если не хочешь. Многие под задницу суют, вроде как для дополнительной защиты. – Слушай, а «почи» под магазины к моей винтовке прихватить можно? – спросил я у него, приметив подходящие. – Бери, без проблем. Пикетт терпеливо дождался, пока я собрал в камуфляжный «даффэл-баг» все, что я здесь набрал – а я попутно еще прихватил местную версию ременно-плечевой системы, – потом выпустил меня из оружейки, закрыв за мной дверь. На этом и разошлись: он пошел к себе в офис, а я пристроился на креслах в маленьком зале ожидания и взялся набивать магазины и размещать подсумки на разгрузке, или как ее тут называют, оказывается, «плейт-карриере», опять же при этом подумав, что добротное синтетическое изделие куда удобнее, чем домодельные разгрузки из брезента и кожи в Отстойнике. Потом меня нашел Эл, и мы ушли с ним к самолету. Началась вроде как рутина. Вернувшись в мотель вечером, я попросил перевести меня в номер с ванной, доплатил немного и потом часа три провалялся в горячей воде, попутно глядя старые вестерны с Джоном Уэйном через приоткрытую дверь. Даже тумбочку с телевизором заранее развернул поудобней. Вообще забытое ощущение, настоящее блаженство, пусть ванна здесь вовсе не большая – не та огромная, с гидромассажем, круглая, что стоит у меня дома в Москве. Да, человек может обходиться без многого, но как же хорошо, когда не надо без этого многого обходиться. Даже кровать нормальная, с современным упругим матрасом, после панцирной сетки прямо настоящим праздником для тела ощущается, хотя уверен, что этот мотель матрасы закупал самые дешевые. Или вот одежда: туристические ботинки, которые делали в Отстойнике, были вроде неплохи, но сравнить их с этими «тимберлэнд» из светлого нубука, что я нашел в шкафу в своем доме в Грэнби, ну никак невозможно – небо и земля. В них ноги как на именины пришли. И вот этот пикап «рэйнджер», он ведь самый простенький, но в нем тепло, удобно и даже уютно. Не дует, не громыхает, ничто не мерзнет, в общем… все как надо, в общем. К чему я обо всем об этом? Да к тому, что надо ведь опять о жизни думать, так? Найду Настю, а я ее точно найду, потом что-то делать придется. И где-то. Анклавы, похоже, для нас закрыты, ну так есть земля обетованная где-то в Канаде, так? Надо будет что, оседать? Или искать путь назад вновь? Так не ведет он назад, получается, ведет он куда-то туда, где мы были вдвоем. Как мне кажется. В одну из бесконечного множества действительностей. Рваться в очередной мир? А что нас там ждет? Кстати, а портал в генераторном сарайчике был «живой», я его чувствовал. Если мы попробуем в него вдвоем, то где окажемся? В Отстойнике? А ведь интересно, действительно интересно. Но вот с компьютерами, горячими ваннами и теплыми машинами расставаться не хочется, откровенно говоря, совсем не хочется.