На том конце провода положили трубку. — Ну и сука, — в горячке произнёс Игорь и положил трубку. — Откуда только берут таких тупых. Теперь он уже побежал в обратную сторону, проклиная оператора и Лаврова. Добежав до магазина, он вошёл внутрь и сразу же направился в винный отдел. Он купил две бутылки водки, закуску и направился к выходу из магазина. В дверях он случайно столкнулся с местным участковым. — Товарищ старший лейтенант, — обратился он к нему. — Можно с Вами переговорить? Участковый смерил его взглядом с ног до головы и, взяв под локоть, отвёл его в сторону. — Я слушаю Вас. Что Вы хотите мне сказать? — Товарищ старший лейтенант! Я знаю, где скрывается Лавров Павел, — произнёс он на одном дыхании. — Я сейчас с ним пью в его доме. — В каком доме? Вы можете назвать адрес? — Я не помню, как называется это улица. Если Вы пойдёте со мной, то я Вам покажу этот дом. — Хорошо, пойдём, — согласился участковый инспектор. — Запомни одно, если ты меня обманешь, то я тебя в порошок сотру. — Зачем мне Вас обманывать? Пойдёмте, я всё Вам покажу. Они вышли из магазина и направились в сторону дома Лаврова. * * * Павел увидел Игоря, который возвращался из магазина в окно. Он открыл ему дверь и молча впустил его в дом. — Ты что так долго? Тебя только за смертью посылать, проживёшь ещё лишних два часа, если не больше. — Разве я долго? Просто водка в том магазине кончилась, пришлось бежать в другой магазин. — Понятно, — коротко произнёс Павел. — Закуску купил? — Не переживай, всё куплено — и водка и закуска. Давай, разливай, а то у меня уже «отходняк», колотит ужасно. Павел разлил водку по стаканам и посмотрел на Игоря. — Ну что, Игорёк, давай выпьем за нашу жизнь. За то, чтобы как плохо бы мы не жили, мы продолжали верить в жизнь, что рано или поздно она повернётся к нам лицом. Они выпили и стали закусывать. Игорь взял в руки бутылку и снова разлил её содержимое по стаканам. Игорёк, не гони. Дай немного передохнуть. Может ты торопишься куда-то? — Да нет. Всё вроде бы «устаканилось», бежать некуда. Вот ты скажи мне, Павел. Ты действительно порезал того парня или тебя тогда просто так закрыли опера? Павел усмехнулся и посмотрел на Игоря. — Тебе это зачем, Игорь? Я же не интересуюсь твоими делами? Наверняка дел у тебя не меньше, чем у меня? — Ну, мне просто интересно. Тогда тебя опера крутили ещё по убийству каких-то двух залётных. Ты их тоже завалил? Ну, не молчи, я ведь ещё тогда в камере раскусил тебя. Ты хитрый и весьма изворотливый парень. Фортуна таких как ты любит. — Игорь, не строй из себя психоаналитика или священника. Я не твой пациент и не прихожанин твоего прихода. Я исповедоваться перед тобой не собираюсь. Я ведь не спрашиваю тебя, как ты соскочил со своего дела, про которое мне рассказывал? Я не думаю, что это произошло просто так, и они тебя отмазали от зоны за твои красивые глазки? — Ты это на что намекаешь? Ты знаешь, что за это бывает на зоне? — Знаю, милый, знаю. Там таких стукачей, как ты, ставят на ножи. Ты не из таких людей, кто может мне что-то предъявить. Поэтому сиди, сука, и не суйся не в свои дела. Игорь вскочил из-за стола. Стоявшая на столе открытая бутылка с водкой упала со стола и с шумом покатилась по полу, выплёскивая содержимое на пол. Он вытащил из кармана руку и нажал на кнопку рукоятки, из которой словно шило выскочило тонкое блестящее лезвие. — Порежу, — прохрипел он, выставив вперёд руку с ножом. Игорь попытался ударить Павла клинком ножа в лицо, но тот сумел увернуться от удара и сам ударил его в лицо. Игорь упал на пол, нож отлетел в сторону и оказался около порога. Он быстро поднялся на ноги и бросился к ножу. Павел снова ударил его в лицо, а затем, подняв его нож, упёрся им в горло Игоря. — А теперь, ты, сука продажная, расскажешь мне всё. Ты же хочешь жить, или готов умереть за родную милицию? — Я не понимаю, о чём ты меня спрашиваешь? — шлёпая разбитыми губами, спросил Игорь. Павел слегка надавил на лезвие ножа. Острая кованая сталь ножа легко разрезала кожу, и по шее Игоря заструилась кровь. — Не убивай, Павел, я всё тебе расскажу. — Говори, тварь, а то зарежу! — Сейчас сюда нагрянут сотрудники милиции и повяжут тебя. Я всё рассказал местному участковому инспектору, и он уже наверняка сообщил всё в городское управление милиции. Так что жить тебе осталось чуть больше, чем мне. — Это мы ещё посмотрим, кто кого из нас переживёт, — сказал Павел и стал связывать руки Игоря изоляционной лентой. Убедившись, что руки Игоря связаны достаточно надёжно, он подошел к шифоньеру и достал с него свой автомат. — Ну что, Игорёк, повоюем? — он закрыл входную дверь на засов и подошёл к окну. Отодвинув в сторону занавеску, он увидел, как перебегает улицу один из бойцов спецназа. — Ну вот и милицейский спецназ. Теперь посмотрим, кто из нас круче. * * * — Лавров! Вы слышите меня? Дом окружён, сопротивление бесполезно. Сдавайтесь! — Вот видишь? Я же тебе говорил, что тебе конец, — сказал Игорь и улыбнулся. — Лавров! Зачем Вам никому не нужное кровопролитие? Поднимите руки и выходите из дома, иначе мы начнём штурм. Вы слышите меня, это я Вам говорю, Новиков! Павел отодвинул штору и выглянул из окна. Он видел, как бойцы спецназа выводят местных жителей из зоны возможного поражения. — Новиков! Жалко, что я не успел разобраться с тобой, — закричал в ответ Павел. — Что ты там прячешься за спины бойцов. Выйди, я хочу посмотреть, как ты загнёшься! Новиков действительно стоял за линией оцепления и кричал в мегафон. Услышав крик Лаврова, он подозвал к себе командира взвода спецназа. — Ваши бойцы готовы к штурму? Этот человек просто так не сдастся. Советую вам вести огонь на поражение, этим вы сохраните жизнь своим людям. — Всё понял, товарищ полковник, — ответил командир взвода и отошёл в сторону. Он подозвал к себе командиров отделения и что-то с ними стал обсуждать. Похоже, они планировали захват дома. Поставив им задачи, командир взвода указал им рукой на дом и посмотрел на часы. До начала штурма оставалось пять минут. — Лавров! — обратился к нему Игорь. — Зачем я тебе? Что может решить моя жизнь? Отпусти меня! — Нет, гад, лежи и не дёргайся. Если умрём, то умрём вместе. Как это не парадоксально, но ты умрёшь за то, что сдал меня милиции. — Ты же сам бывший оперативник, Лавров. Неужели ты будешь стрелять в своих же ребят? Что тебе даст их смерть? У них же тоже есть жёны и дети. Разве они виноваты в том, что бандиты убили твою девушку? — Интересно. Значит, ты всё знаешь обо мне? — Не всё, но кое-что знаю, — сказал Игорь. — Ты, наверное, сразу тогда расколол меня в камере, просто прикидывался дурачком. Ты знаешь, тогда тебе это здорово удалось. Я действительно поверил тебе, что ты ни в чём не виноват поначалу, а потом смотрю, гонишь ты пургу. За забором раздался выстрел. Шумовая граната, пробив стекло в окне, влетела на кухню и завертелась под ногами Павла. Он успел схватить пустое ведро и накрыть её. Раздался сильный хлопок, от которого у Павла заложило уши. Глаза Игоря от страха полезли на лоб. Он попытался подняться с пола, но Павел ударом приклада в спину снова повалил его на пол. Стволом автомата Павел разбил стекло и выпустил короткую очередь в сторону ворот. Пули, пробив двухмиллиметровое железо, понеслись дальше. Стоявшие за воротами бойцы спецназа упали на землю и стали отползать от ворот в разные стороны. Новиков вжал голову в плечи и спрятался за капот грузовой автомашины. Бойцы спецназа, ещё минуту назад готовые броситься к дому, тоже залегли за забором. Прошло около минуты, прежде чем они открыли ответный шквальный огонь по окнам дома, рассчитывая подавить эту внезапно возникшую огневую точку. Павел иногда огрызался короткими автоматными очередями, стараясь при этом не зацепить бойцов. Сейчас он не хотел никого убивать, тем более этих бойцов. Он посмотрел на настенные часы. Они показывали начало девятого вечера. «Нужно продержаться ещё минут тридцать, — подумал он. — Скоро наступит темнота, и я смогу прорваться сквозь оцепление». Внезапно стало тихо. — Павел! Ты слышишь меня? Это говорит Харитонов. Павел, не стреляй! Ты же знаешь, что эти люди ни в чём не виноваты. Они никого не убивали. — Юра! Ты знаешь, я тоже никого не убивал из нормальных людей. Я просто сделал то, что не смогли сделать все вы. Я убил только тех, кто был повинен в смерти Надежды.