– Кто же занимается квартирой, если Николай всегда дома? – удивилась я. – Раньше я занималась, – ответила Зина. – Мыла окна, полы, стирала белье, гладила, даже кухонный гарнитур обрабатывала специальным средством для дерева. Раз в месяц обязательно стирала шторы. – А гостей кто встречал? Кто ключи выдавал? – Соседка, она на пенсии. Коля договорился, за небольшую денежку она ему помогала. – А вам он сколько платил? – Нисколько. А за что? Мне не трудно убраться. Кажется, я понимаю причину крокодиловых слез Николая. Он потерял бесплатную работницу, и теперь ему самому придётся вкалывать в поте лица. Еще не так зарыдаешь от огорчения. Глава двадцать восьмая Я пришла по адресу, который назвала Зина, и очутилась перед блочной многоэтажкой серого цвета. Позвонив в домофон, я услышала мужской голос: – Кто там? – Николай? – уточнила я. – Он самый. – Откройте, пожалуйста. Я от Зины, она хочет вам кое-что передать. Дверь мгновенно открылась. Вероятно, от усталости я плохо соображала и просчиталась с этажами. Вышла на восьмом, оказалось, слишком рано, поднялась на лифте на одиннадцатый, опять промахнулась, в итоге спустилась по лестнице на один этаж. На пороге квартиры меня уже поджидал мужчина. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но не ушёл, значит, для него это было важно. – Вы от Зинки? – спросил он сиплым голосом заядлого курильщика. – Что она просила передать? Я внимательно его оглядела. Передо мной стоял плюгавенький мужичонка. Встретишь такого на улице – и пройдёшь мимо, не обратив никакого внимания. Глазу не за что зацепиться. Даже не верится, что в этом невзрачном теле пылает огонь страсти, что ревность сжигает Николая так сильно, что он пошёл на убийство соперника. А, с другой стороны, кто сказал, что всепоглощающие чувства доступны лишь красавцам с фигурой атлета? Не зря же одна из важнейших тем русской литературы – это трагедия «маленького человека»… – Алё, тётя, чего молчишь-то? – прервал мои размышления Николай. – Попрошу на «вы», пожалуйста, – холодно ответствовала я. – Мы с вами на брудершафт не пили. Зина просила передать, что она теперь свободна. Я внимательно следила за реакцией Николая. Раскроет ли себя убийца? Мстительная улыбка расплылась на его лице. – Значит, бросил ее хахаль? А я ведь говорил, что она еще прибежит ко мне на коленях! – Ну, это вряд ли. – Почему? – Довольно затруднительно бегать на коленях. Несколько секунд Коля переваривал мои слова, потом прохрипел: – Хватит умничать-то! Зинка всё-таки прибежала! Вон, специально человека прислала сказать, что она сейчас свободна. Только я уже занят. За его спиной возникла женщина. Она не выдвигалась вперёд, как сделала бы законная супруга, а копошилась на заднем плане, мельтешила с тряпкой туда-сюда, что-то судорожно протирала и бросала на меня настороженные взгляды, всем своим видом как бы говоря: «Это моё. Не трожь». Николай вышел на лестничную площадку и прикрыл дверь в квартиру, чтобы дамочка не могла подслушать. – Нелогично вы поступаете, Николай, – сказала я. – То преследуете Зину, проходу ей не даёте, умоляете вернуться, а теперь с другой. Непостоянная у вас любовь. Коля самодовольно ухмыльнулся. – А чего мне теряться? Как говорится, была бы честь предложена. Баб как грязи. Мужчина с капиталом один никогда не останется. И ведь он прав! У нас в стране какой-то дикий демографический перекос. Может, по переписи населения мужчин и женщин поровну, а по факту мужиков не хватает. Расхватывают всех: и с капиталом, и без, и даже на таких плюгавеньких экземпляров, как Николай, очередь. – Так-то оно так… – протянула я. – Да уж больно много людей видели, как вы Зину преследовали. И слышали, как угрожали Андрею, ее новому мужчине. – Мало ли чего сболтнёшь, когда выпимши, – невозмутимо ответил Николай. – Проблема в том, что Андрея убили… Самодовольная ухмылка сползла с лица замухрышки. – А вы, получается, главный подозреваемый, – продолжала я. – Вас следователь Дубченко еще на допрос не вызывал, нет? Значит, скоро вызовет. А потом сами знаете как: коготок увяз – всей птичке пропасть. – Почему это у меня коготок увяз? – пришёл в себя Николай. – Нет у меня никакого коготка! И не было никогда! – Был, был коготок. Люди всё видели, всё слышали. Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. У вас, поди, и алиби нет на время убийства? На работу вы не ходите, околачиваетесь дома, свидетелей нет. Если что, то вот эта гражданка, – я кивнула на дверь за его спиной, – не считается, ибо заинтересованное лицо. – На какое вре… – Николай вдруг зашёлся в диком кашле. – Поменьше бы вам курить, – посоветовала я. – В тюрьме с сигаретами напряженка. – На какое время нужно алиби? – наконец выдавил из себя подозреваемый. – Период довольно длинный: с восемнадцати часов двадцать первого сентября до восьми утра двадцать второго сентября. Сами понимаете, на такое время ни у кого нет алиби. – А у меня есть! – вскричал Николай и победно вскинул руку вверх. – Есть! Я был в Питере, на свадьбе у единственного племянника! – Придумайте что-нибудь другое, – снисходительно сказала я. – Вы не могли быть на свадьбе у единственного племянника. – Почему? – Потому что свадьбы устраивают в субботу, уж я-то знаю, о чем говорю, у меня самой скоро свадьба. А двадцать первое сентября была среда. – Ну правильно, среда! Я выехал из Москвы во вторник ночью, сел на поезд «Красная стрела», и утром был в Питере. Свадьбу решили праздновать в среду, так ресторан дешевле, из гостей только родственники, посидели узким кругом. Уехал я в четверг вечером тем же поездом. – А что вы подарили единственному племяннику? – подозрительно прищурила я глаза. – Самый лучший подарок! Деньги! От сердца оторвал! – Может, у вас и билеты на поезд сохранились? – Нет, не сохранились, но они остались в компьютерной базе. И у меня есть десять свидетелей. Так вашему следователю и передайте! Какой чертовски везучий человек этот Николай. Неприятный, но чертовски везучий. Учитывая бабкину квартиру на Арбате, можно даже предположить, что он продал душу дьяволу. А вот мне сегодня не повезло. Это был последний кандидат на роль убийцы, и, увы, версия провалилась с треском. Тяжело вздохнув, я затопала вниз по лестнице. – Эй, постойте! – окликнул меня Николай. – Зинка меня вспоминала? Что говорила? Я обернулась: – Подкатить желаете? – Не ваше дело, имею право! – Чтобы она опять вашу квартиру на Арбате драила? – Не только. У меня, может, к ней чувства остались. – Вы понимаете, что вы с ней разного поля ягоды? – Что это значит? – Она… – я сделала паузу, подбирая подходящее слово, – луноликая. А вы… – А я? – приосанился мужичок. – А вы лезете со свиным рылом в калашный ряд.