Картер Я на самом деле все испортил. Ни при каких обстоятельствах я не должен был оставлять Кендалл одну. Даже несмотря на то, что она пыталась убедить меня, что я не виноват в ее аресте, я не мог не чувствовать себя ответственным за все происшедшее. По дороге к Амари она была необычно притихшей. Мой друг на следующие несколько дней предоставил нам спальню в своем доме. Его дом находился в сердце пустыни, вдали от городской суеты. К счастью, Амари не был консерватором. Если мы будем вести себя осмотрительно, притворяясь, что мы женаты, чтобы не смутить других его постояльцев, он не возражал, чтобы мы с Кендалл поселились в одной комнате. Ему можно было доверять — он не выдал бы нас. Когда мы вошли в нашу комнату, Кендалл подошла к окну и задумчиво уставилась на песчаную пустыню. — Ты в порядке? — Мне нужно принять душ, — ответила она, не оборачиваясь. Ее тон встревожил меня. Мне нужно было все исправить. Я хотел лишь одного — возместить ущерб, нанесенный этим арестом. — Позволь мне наполнить ванну для тебя. Несмотря на то что она мне не ответила, я пошел в ванную и включил воду. Наполнив ванну водой с мылом, я, все еще обеспокоенный ее состоянием, вернулся в спальню и протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кровати. Я повел ее в ванную, желая лишь одного — обнять ее в теплой воде. — Сними одежду, — сказал я, — но не снимай бюстгальтер и трусики, потому что мы будем принимать ванну вместе. Радуясь, что она не возразила, я снял брюки и, оставшись в одних плавках, погрузился в воду. Когда она сняла платье, при виде ее стройного тела в одном белье мой член тут же встал. Я протянул к ней руку. — Залезай. Обещаю, что не укушу тебя. Она нерешительно переступила через края ванны и опустилась в воду впереди меня. Ее спина была прижата к моей груди, а ее попка оказалась прямо у меня между ног. Я не мог ничего поделать со своим затвердевшим членом. Я лишь надеялся, что она это понимала. Волосы Кендалл были завязаны в хвостик. Я освободил их, и ее роскошная белокурая грива упала ей на плечи. Зачерпнув воду, я стал поливать ее волосы, а потом набрал в руку шампунь и стал медленно массировать кожу на ее голове. — Расслабься, детка, — прошептал я. — Просто расслабься. Мне больше всего на свете хотелось позаботиться об этой девушке, заставить ее снова почувствовать себя в безопасности. В ванной наступила тишина, лишь из соседней комнаты доносились слабые звуки голосов мужчин, разговаривающих по-арабски. После нескольких минут тишину нарушила Кендалл. — Картер, я дура? Я перестал массировать ее голову и задумался над ее вопросом. — Что ты имеешь в виду? — Что я здесь делаю? У меня упало сердце. Ее вопрос подействовал на меня как удар в пах. — Ты жалеешь, что последовала за мной? Она села прямее и помедлила, прежде чем ответить. — Ты замечательный… такой харизматичный… такой свободный. И ты заставляешь меня чувствовать то, чего я прежде никогда не чувствовала. Но мне кажется, что я слишком увлеклась. Я просто не понимаю, как выберусь из этой ситуации безболезненно для себя. — Зачем беспокоиться о том, что еще не произошло? Почему просто не жить настоящим? — Я могу назвать много причин. — Какие это причины? Поговори со мной. Расскажи мне, что произошло помимо ареста, что внезапно заставляет тебя думать, будто все это колоссальная ошибка. Сердитый тон моего голоса удивил меня самого. Я замер, ожидая ее ответа. — Дело не только в тебе. Я была эгоисткой. Хочешь знать, почему все так дерьмово? Потому что есть двое мужчин, которых я обнадежила и которые ждут встречи со мной через пять дней, предоставив мне решать, будет у них семья или нет. Потому что я должна была бы принимать витамины, готовясь забеременеть, а не пить спиртное. Потому что я еще вовсе не решила, пойду ли я вообще на это. Потому что в самолете я услышала, как Джолен говорила, какой ты засранец, другой стюардессе, с которой ты тоже трахался. Потому что моя адвокатесса, которая сняла меня с крючка, тоже одна из твоих дешевых шлюшек. Потому что я начинаю думать, как я, наверное, глупа, полагая, будто я чем-то отличаюсь от них. Потому что мой арест, возможно, был просто знаком, говорящим, что спать с тобой будет колоссальной ошибкой. Потому что я до сих пор не знаю, могу ли доверять тебе. И я могу продолжать до бесконечности. Мне было тяжело слушать это, и я, честно говоря, не знал, что сказать ей. Я мог понять ее сомнения насчет меня, и какими бы сильными ни были мои чувства к ней, мне было нелегко доказать ей это. После долгого молчания я наконец сказал: — Я понимаю твою ситуацию, и у тебя есть все основания сомневаться во мне. — Столько всего поставлено на карту, и, возможно, я жертвую всем ради мужчины, который разобьет мне сердце. Чем я отличаюсь от них, Картер? Скажи мне. Все эти женщины… чем я отличаюсь? Я знал, что все дело в этом. Это был мой единственный шанс — ответить ей как можно честнее. Или я потеряю ее. Я провел мокрой рукой по волосам и шумно выдохнул. — Я не горжусь тем, как жил до сих пор. Все, что ты слышала… все это правда, Кендалл, все до единого слова. Я не хочу ничего скрывать от тебя. Но с нашей встречи все изменилось. Я не знаю, как именно объяснить, почему все изменилось. Это все так еще ново для меня. Единственное, в чем я уверен, — мне нужно время, чтобы разобраться в этом. Ее дыхание участилось, и мне было необходимо заглянуть ей в глаза. — Мне нужно, чтобы ты повернулась и посмотрела на меня. Когда она наконец сделала это, я обхватил ее ногами. — Это я, настоящий я. Не пилот, не плейбой, не какой-либо еще из всех ярлыков, которые вешали на меня из-за моих тупых поступков. Я хочу, чтобы ты знала, что меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать этого. Но ты должна понять, что я не могу изменить свое дерьмовое прошлое. У нее на глаза навернулись слезы. — Дело не только в тебе. Я тоже так запуталась, Картер. Я пальцем утер слезинку с ее щеки. — Мы оба запутались. Может быть, все дело в этом. Может быть, мы отчасти видим себя друг в друге. Мы оба — два минуса, которые в сумме дают плюс. Поодиночке мы несчастны, но вместе… у нас что-то получается. Я знаю, что это непростая ситуация. Я знаю, что тебе нужно принять решение. — Я боюсь. — Хочешь знать правду? Я тоже боюсь за тебя. Когда ты рассказала мне о себе, там, в Рио, я на самом деле не слишком вник во все это. Но я много думал об этом, пока мы летели сюда. И я понимаю твою дилемму. Все дело в этих гребаных деньгах — в твоем наследстве. Ты чувствуешь себя ответственной за то, чтобы деньги остались в семье. И ты стараешься сделать это так, чтобы помочь людям — тем парням из Германии. Но ты еще не готова принять решение, Кендалл. Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку, которую потом будет нельзя исправить. Не нужно быть гением, чтобы понять, что ты еще не готова завести ребенка. И за пять дней ничего не изменится. Тебе нужно больше времени. Тебе нужно отложить эту поездку в Германию, по крайней мере до тех пор, пока ты не будешь уверена, что поступаешь правильно. И мне тоже нужно время. Дай мне еще немного времени. — Если мы продолжим это приключение, я не стану спать с тобой, Картер. Как бы мне этого ни хотелось, я решила, что в конечном счете это будет не слишком хорошая идея. — Я понял. Не стану врать и говорить, что меня это радует или что это будет для меня легко. Но я понимаю и уважаю твое решение. И обещаю, что не стану давить на тебя. Мы долго смотрели в глаза друг другу, а потом я поцеловал ее в лоб. И моментально лишившись самообладания, пробормотал: — Не бросай меня, Дерзкая. Она отстранилась, чтобы посмотреть на меня, и когда она улыбнулась, у меня отлегло от сердца. — Какие у нас планы на сегодня? — спросила она. Какое облегчение! — Ну… — Я улыбнулся. — Мы поспим. А когда проснемся, у нас будет ранний ужин. Мы будем есть шаурму, которую приготовит Амари, а потом курить шишу. — Шишу? — рассмеялась Кендалл. Я тоже рассмеялся. Было так чертовски здорово смеяться после того напряжения, которое царило между нами несколько минут назад. — Шиша — это кальян. Водяная трубка, используемая для курения ароматизированного табака. Ее курят после ужина. Это здешняя традиция. Тебе необязательно делать это, если ты не хочешь. Но обещаю, это единственное, что я предложу тебе засунуть в рот сегодня вечером. Кендалл игриво ущипнула мою щеку. — Ну, вот опять. Я уже начала думать, что ты облегчишь мне мой отказ от секса, закрыв свой грязный рот. — Ну, я сказал, что уважаю твое решение, но это никак не распространяется на мой грязный рот. — На самом деле я люблю твой грязный рот. — В один прекрасный день, Дерзкая. В один прекрасный день, когда ты будешь готова, ты увидишь, каким грязным может быть мой рот, когда я стану покрывать все твое тело поцелуями. И тебе это будет очень нравиться. Разговор, произошедший между нами в ванной, казалось, сблизил нас. Тем вечером мы сидели на улице позади дома Амари, откуда открывался вид на бескрайнюю сухую пустыню. Мы покуривали кальян и рассказывали друг другу истории из нашего детства.