– А чего мне особенно стараться? Я ж русский, ребенок еще, на их взгляд, одет в рванье. Местным я не представляюсь, поймают на вранье. По легенде, я беженец, к началу немецкого наступления на город не успел эвакуироваться, вот и все. Да и учили меня, вообще-то, именно этому. – Нам нужен человек, способный пройти вот тут, – мне вновь указали точку на карте, – и вернуться назад в течение двух часов. – Извините, герр гауптман, это невозможно, я не разведчик. Вы сами знаете, сколько нужно времени, чтобы под таким огнем пройти хоть сотню метров. Было бы это легко, танки вермахта уже катились бы по набережной. Я два квартала пересекал почти целый день, а уж тут почти к самой Волге пройти… И главное, мое внедрение всегда зависит от времени. Я не могу торопиться, тогда все провалится. Будет еще хуже. Я не армейский разведчик, нас к этому не готовили. – Сколько тебе нужно времени, его у нас почти нет? – Если хотите получить точные сведения, придется подождать. Зато сведения будут самые точные, это позволит избежать ненужных потерь. – Хорошо, я задержу атаку, но только до шестнадцати часов. Сейчас десять утра, выдвигайся! – Дайте хоть перекусить чего-нибудь, сутки не ел, – умоляюще посмотрел на гауптмана я. – Твои русские друзья тебя покормят, – хмыкнул фриц, и все заржали. Смешно вам, ну-ну, посмеемся и мы попозже. Гнида какая, торопится он, на тот свет, что ли? Я тебе дорожку туда проложу, уж постараюсь! Они задумали обойти наших, ударив в самом тонком месте, умные слишком, посмотрим, как это у вас получится. Без продыху нужно было бежать, но не туда, куда послали, а попытаться найти Рыкова. Только он сможет мне помочь провернуть дело так, чтобы фрицам кисло стало. Я пока только ему и могу здесь доверять, больше толком никого не знаю. Вообще, что-то эта беготня надоела уже, понимаю, что сам ее затеял, но все же. Рыкова нужно найти хотя бы для того, чтобы узнать, жив он там или уже нет, бой-то серьезный был, а у него бойцов почти не осталось. Сделав небольшой круг по развалинам, видел и наших, и фрицев, я вновь оказался возле театра, но тут почему-то никого не было. Времени нет совершенно, это не по довоенному городу гулять. Почему же никого нет? Неужели фрицы все же раздолбали энкавэдэшников? Вроде крепко держались, хорошо наладили работу артиллерии. Понятно, что с того берега не везде достанешь, но хоть что-то. Тем более Сталинград сейчас так разрушен, что куда ни посмотри, везде площади и стадионы можно устраивать, очень много открытых мест. Там, где стояли деревянные здания, теперь пустыри, хоть и заваленные сейчас мусором. – Стоять, кто такой? Опять прозевал, задумался, а хорошо наши укрываются. В этот раз спрашивали по-русски. Боец молодой, но не первогодок. Видна решительность на лице, да и в голосе слышатся жесткие нотки, но злости нет. – Здравствуйте, – как можно спокойнее спросил я. – Где мне найти батальонного комиссара Рыкова, срочное дело к нему? – Ишь ты, какой шустрый, дело у него. А у комиссара к тебе дела есть? Ты беженец? – Нет, но раскрыть, кто я, могу только командиру. Рыков меня знает. – Они дальше пошли, сквер зачистили и продвинулись немного, – вдруг сменил твердый тон солдат, поймавший меня. – У них же сил вчера не было, с кем он пошел? Там немецкий батальон стоит, на другом конце квартала, прячутся в частном секторе, а за железкой штурмовые орудия готовятся, аж шесть штук. – Ого, ты разведчик, что ли? Больно уж молод для службы, – удивленно уставился на меня боец. – Для борьбы с врагом возраста не существует, – высокопарно ответил я. – Я могу идти? – Подожди, попадешься там, недобитки еще ползают по развалинам. Наша артиллерия их причесала, конечно, хорошо, да только не всех. У нас тоже сил мало, зачистить каждый подвал пока не можем. – А я думал, чего там так грохочет? – Оказалось и правда, орудия с левого берега по разведданным поработали. В принципе, я так и думал. – Хорошо немцу вломили. Смотри, идешь к тому дому, оттуда по стенке, бойцов встретишь – не прячься, – боец указал путь и пожелал удачи. – Понял, спасибо! Я побежал туда, куда указали. Комиссара я нашел в лежачем положении. Вообще, выглядел практически мертвым, жалко его, хороший мужик. Но комиссар разрушил мои тревожные мысли насчет тяжелого ранения, сказал, что просто очень устал. Черные круги под глазами, морщин как будто больше стало с последней нашей встречи. Глаза слезятся, Рыков постоянно их трет, делая только хуже, они еще и красными стали. Встретил меня он спокойно, быстро пояснил, что вообще произошло, впрочем, я уже и сам догадался, оставались лишь детали, которые не особо и нужны были. Я просил помощи, нужна связь с тем берегом, Рыков обещал. Долго сидели и ждали, когда командование наконец-то снизойдет до разговора. – Товарищ батальонный комиссар, вас! – из соседнего помещения выглянул радист и сообщил о сеансе связи. По невероятному стечению обстоятельств мы сейчас находились вблизи того самого штаба вермахта, где совсем недавно меня допрашивал злой майор. Наши, с поддержкой артиллерии, прорвались немного вперед и захватили несколько домов. Дальше идти сил не было, но и это уже был хлеб. Главное, убрались с открытой местности и закрепились в развалинах, хоть какие-то укрытия. Многие обескровленные отряды и подразделения смогли отойти и пополнить боеприпасы и личный состав. Укрепляются наши, но и немцев здесь очень много. Если рванут танками, шансов у наших не будет, противотанковой артиллерии почти нет, несколько пушчонок всего, рассредоточенных кто где. – Горчак?! – услышал я оклик комиссара и прервал размышления. – Я! – Иди через театр к набережной, там тебя встретят. К банку не сворачивай, завалы обходи снизу, там везде проходы есть, но осторожно. – Опять, что ли, на тот берег, товарищ комиссар? – расстроенно спросил я. – Нет. Командир батальона, о котором ты должен принести данные немцам, все тебе объяснит. Вперед, парнишка, и да, спасибо тебе, от всей души! – мне пожали руку, и я рванул было на улицу, но в дверях остановился. – Товарищ комиссар… Егор Степанович? Комиссар взглянул на меня и сразу все понял. – В порядке она, сейчас на берегу, с ранеными. – Спасибо, – от всей души сказал я и решил напомнить о немцах: – Там, возле виадука, крайнего к нам, метрах в двухстах справа стоят самоходки, шесть штук точно было. Если наши смогут, пусть вам помогут, а то, если пойдут… – Спасибо, разведка их засекла, но где точно стоят, не указали. Еще что есть? – Здание школы в частном секторе, на той стороне. По карте если смотреть, то по прямой на запад от вас, там одна такая, – комиссар кивнул, – вроде как штаб, но какого подразделения, пока не знаю. Но главное, там склады снабжения. – Ты докладывал? – Когда бы я успел, Егор Степанович? Как узнал, так и сообщаю. Сразу не сказал, думал, этим, в батальоне, расскажу, но, думаю, вы и сами разберетесь, свяжетесь с кем надо. – Молодец, диверсант. За самоходки лично от меня спасибо, они ведь конкретно против нас и готовятся. Последнюю вылазку они делали пехотой и получили от нас, да ты и сам знаешь, я про мины. – Да, весь прошлый план с атакой сквера был рассчитан в том числе и на мины, и они помогли. – Черт, у нас всего три орудия и несколько ПТР, а людей и вовсе чуток, не знаю, помогут ли нам, но все равно спасибо. Устал, наверное, да? Вижу, что устал, не тряси головой, понимаю, что не железный, хоть и хочешь таким казаться. Потерпи, браток, больно уж полезен ты оказался, и вовремя. – Я попрошу на берегу вам помочь, – не стал перечить насчет усталости я, а продолжил разговор: – Из зданий можно работать бутылками с КС, попрошу отправить вам, если есть. – Ты думаешь, они не знают, что нас тут два землекопа? Нет людей, парень, просто нет. А КС да, хорошо бы, кончилась она у нас еще вчера. – Если живым останусь, я вам кое-что расскажу, но чуть позже, нужно проверить сведения. – О чем? – заинтересовался комиссар. Ну нельзя сейчас ему говорить о предстоящем наступлении, слишком долго еще до него, но так хочется обнадежить хорошего человека… – О многом и разном, – многозначительно ответил я и ушел. Вновь крадусь один, но немцев в этих местах нет, стоит опасаться только нескольких домов вблизи Волги, там немчура захватила позиции давно и удерживает, не могут наши их выкурить. Днем Сталинград выглядел совсем по-другому, страшно и грустно. Страшно было еще и потому, что до этого в светлое время суток я таких прогулок не устраивал, мало ли кто тут может быть. Ходить реально сложно, может прилететь буквально в любую секунду, а уж общая канонада из стрелкового оружия тут и вовсе не прекращается. Трудно перебегать улицы, в некоторых местах они открытые всем ветрам, и пулеметам приходится долго шариться по развалинам в поисках наиболее заваленного места. Но в таких местах тоже непросто, часто их минируют именно из-за того, что по ним можно скрытно передвигаться. Различные позиции наших войск я старался обходить, чтобы не задерживаться. Позициями я их назвал номинально, разрозненные группы солдат, иногда всего по нескольку человек, укрываются, но бдят ребята. Иногда, слыша окрики, приходилось нырять в ближайшие развалины и улепетывать, один раз даже выстрелили вслед. В итоге добрался по назначению я только через пару часов. Встретил меня старший лейтенант, невысокий, худой парнишка со светлыми волосами и черным от копоти лицом. – Ты, значит, наш диверсант? – улыбнувшись, спросил лейтенант. Удивительным было его настроение, такой жизнерадостности в глазах я тут еще не встречал. – Я, я, – кивнул в ответ, усмехнувшись, но добавил: – Только не нужно об этом кричать, товарищ лейтенант, а то быстро перестану им быть. – Пойдем ко мне, разговор долгий будет. Вновь кивнув, скорее своим собственным мыслям, я поплелся за лейтехой в подвал ближайшего дома. Оттуда какими-то неведомыми тропами прошагали под несколькими разрушенными домами и, наконец, пришли на КП. – Здравствуйте, товарищи, – поздоровался я с присутствующими в штабе батальона бойцами и командирами. – Дайте что-нибудь попить, а то так есть хочется, что переночевать негде. – После дикого хохота добавил уже всерьез: – Можно что-нибудь съесть, а то уже ноги не ходят, почти сутки ничего не ел. – Ничего себе. Светлов, это он? Я думал, постарше кто-то, – удивленно произнес один из командиров, тоже вроде как лейтенант. Молодой, лицо волевое, широкие плечи обтягивает потерявшая цвет гимнастерка. – Сказали, парень придет, а тут – ребенок! – Я тоже был удивлен, но да, это он, – ответил Светлов. Бойцы тут же, по приказу Светлова, накрыли стол… ну, шучу я так, шучу. Поставили на снарядный ящик котелок с холодной кашей, налили в кружку кипятка, дали полбуханки хлеба. Наворачивая за обе щеки, слушал разговоры и охреневал. Как же все запущено-то… Но настроение людей мне нравилось, не было и следа паники или страха, они просто сильно озабочены тем, как надрать задницу врагу, решимость на их лицах мне нравилась. Настораживало только одно, планы старших командиров, о которых я тут тоже услышал. Да уж, это у нас есть, не отнять. Поставить задачу младшему по званию, а как он ее выполнит, думать не надо, главное, приказать. Понятно, что и с тех, кто выше рот и батальонов сидит, также спрашивают результат, но, блин, те далеко, за Волгой, а командиры полков и дивизий здесь. Они же видят сами, как дела обстоят, и, зная, что в батальоне три десятка активных штыков, ставят задачу как для полнокровного. Ну куда такое годится, а? Черт, с того берега Светлова снабдили такой кучей информации, что, слушая, невольно вздохнул. Запомнить-то я запомню, только вот зачем все так усложнять? Так и сказал Светлову. – Что тебе не нравится? – На меня смотрели пять пар глаз. Кто-то удивленно, а кто-то и с неприязнью. Еще бы, покушаюсь на святое, обсуждаю приказы, такое в армии просто невозможно. – Проще надо, проще. Откуда, скажите на милость, я мог добыть такие сведения, что вы мне предлагаете? – Как всегда буду убеждать людей выслушать меня, тогда смогут провернуть дело более удачно. – Я ж для вас неизвестный, появившийся в батальоне неожиданно, из ниоткуда. Немцы никогда не поверят в такие данные, чушь все это, если честно. Смотрите сюда, – я указал на карту, – вот тут рота примерно, без пушек, минометы вполне возможны, так же, как и «крупняк». Те, что послали меня, уже серьезнее. Там, думаю, не меньше чем батальоном пойдут, шесть самоходов видел лично. Часть, я думаю, на Рыкова пойдет, вдоль железки к вокзалу, но часть к вам. Немцам нужно усилить группу в захваченных домах, пехотой тут не пройдут, они это прекрасно понимают. Ваша задача должна быть проще. Дать втянуться, завлекая обстрелами и отходами, а затем ударить. Только так, сложность ведет к поражению. – Ни хрена себе ребенок! – выдохнул все тот же лейтенант, что удивлялся моему возрасту. – Кто здесь ребенок? – зыркнул я на него так, что лейтеха даже, казалось, передернулся. Еще бы, когда я искоса смотрю, мой шрам так искажается, что страшно станет любому взрослому. – Чем уничтожать? Ты же слышал, от нас требуют завязать бой и ждать помощи с берега, артиллерией и «Катюшами». – Ага, а немцы дураки, да? Лезть на открытое пространство они не станут. У них самих артиллерии хватает, хоть и уменьшили ее наши за последние сутки. Они встанут, как только заметят, что их вытягивают, и начнут долбить сами. Долго продержитесь? Немцы сами вас выманят, например, к банку, и все. Перекрестным вас там положат всех и для других останется. – Я должен связаться со штабом полка, подожди, пошлю вестового, штаб рядом. – Ага, штаб полка доложит в штаб дивизии, те Чуйкову, Василий Иванович за речку будет кричать, а тем временем сраный немецкий гауптман, со своим батальоном, от вас мокрого места не оставит в этих домах. Заминируйте все вокруг, насколько можно, ведь мины есть? Вот. Тому берегу сообщите, что фрицев надо ждать не тут, – я указал в точку на карте, позиция у них, видите ли, пристреляна, а что, только по пристрелке стрелять можно? Смешно, – а вот здесь.