– Пошли, тут низина есть, там ребята отдыхают, я Малыша недавно сменил, спать должен, хотя опять стрельбу затеяли, вряд ли спит. Что за переполох, не знаешь? Вроде тихо было после вчерашней бойни. – Да черт их знает, только от немцев вышел, как долбать начали, – бросил я и шмыгнул носом, чего-то сопли потекли, впервые, наверное, в этом времени. Не перестаю удивляться нашим бойцам. Вокруг канонада, а здоровяк Малыш спит как сурок. Рядом сидит снайпер, оружие в руках, готов ко всему. На нас вскинулся, едва мы оказались в зоне видимости. Хорошая у ребят подготовка, лейтеха их мне рассказывал, что давно воюют, но по ним и так видно. – Ты что-то тащишь? – спросил лейтеха, когда мы сели отдохнуть рядом с посапывающим Малышом. – Есть такое, – кивнул я, – надо спешить. – Малыш, подъем! – в форме приказа рявкнул лейтенант, и здоровяк мгновенно открыл глаза. Еще через несколько секунд, в его руках был готовый к делу «дегтярь». – О, братишка, живой?! – Малыш чуть не кинулся ко мне. Да, видать, и правда сильно любил своего братца, теперь на меня свою любовь перенес. Но я не против, это ж не та любовь, что будет продвигаться Западом в двадцать первом веке. Боец явно переживает за меня, видя, на что я иду и что делаю. Какой бы ты ни был крутой вояка, но идти к врагу, да не просто в тыл, а намеренно выдавая себя за своего… Нужно быть очень уверенным в своих силах, нервах и знаниях. На меня играет именно подготовка. Не знания мои из будущего, они тут мало помогают, а именно подготовка в немецкой школе. Если бы меня год там не учили, вряд ли такое было бы возможно. Все нелегалы, кто живет и работает непосредственно у врага, прошли очень серьезную подготовку, ибо даже очень хороший разведчик ничего не сможет сделать, не имея опыта общения с врагом. Постоянно наблюдая за немцами, за их повадками, речью, манерой есть и даже просто ходить по улице, ты невольно накапливаешь опыт и знания, копируешь их, а впоследствии применяешь даже не задумываясь. – Малыш, замыкаешь, пойдем прямо сейчас, времени нет, – приказал лейтенант. – Постойте, товарищ лейтенант, переговорить все же успеем. Дело в том, не знаю, могу ли вам говорить, а, ладно, если что, на меня свалите, я несу – дезу. Да-да, вы правильно поняли, мы им, а они нам. Только вот они не знают о том, что я служу Советскому Союзу, а еще, что ЗНАЮ про «липу». Меня отправили на убой, можно сказать. Они рассчитывали, что меня схватят и при мне будет этот пакет, – я показал, – но не учли главного. – Ты прочитал документы? – Ага, приписку для своих я прочитал, которую мне не давали. Вот она, – с этими словами я вытащил из трусов лист бумаги, закрашенный угольком. – А что это за обгорелый лист? – удивился лейтенант. – Так прочитайте, не видите, что ли, там текст. – Я немного говорю, но читать на их поганом языке не умею, – развел руками, словно стесняясь, разведчик. – А, ладно, просто тут как раз и написано, что документы – деза. – Так, может, они специально тебе ее подсунули, такое разве невозможно? – Не в этот раз, я случайно стал обладателем этой записки, просто повезло. Слушайте, товарищи разведчики, а что там с планом командования? Ну, с той дезой о наступлении? – Да, – махнул рукой лейтенант, – не вышло, что хотели. – Я ж их предупреждал, – покачал я головой, – много бойцов положили? – Нет, с этим как раз все хорошо. Бойцы, конечно, полегли, но мы здорово дали немцам в этом районе и смогли подкинуть помощь в элеватор. Там теперь рота целая, патронов им подкинули нормально, гранат, будут держаться парни, они тоже тут нужны. – Я понимаю, – кивнул я. Конечно, понимаю, они задерживают и раздербанивают потихоньку семьдесят первую дивизию, к которой я и приписан, не дают идти дальше. Пройди они тут, как планировали, центр бы уже был весь под врагом. Да уж, действительно борьба за каждый дом, за каждый метр земли. И ведь не скажешь, что где-то важно, а где-то неважно, все эти конвульсии Красной армии оправданны. Да что говорить, такие действия на любой войне оправданны, правда жизни. Победу всегда щедро оплачивают, и плата за нее многие и многие жизни простых людей. – Вряд ли, – буркнул лейтенант, – вряд ли понимаешь. Под это дело пошла атака в центре, и вот там да, захлебнулись кровью. – Плохо, не знаете, кто там наступал, сорок второй полк? – Да, они в основном, но и другие части были, тут много остатков по нескольку человек. Ребята пытались пробиться к вокзалу, там, где-то еще первый батальон их полка держится. Тяжело там. Да эти еще, корректировщики, мать их за ногу! – Какие именно? – спросил я, и не просто так. – Сидят в высотках, ближе к берегу которые. Хрен их выбьешь оттуда. – Можно попробовать, но будет трудно, – озвучил я то, о чем давно думал. С наступлением темноты мы пробрались к нашим. Я передал сведения, отдал записку, восстановленную мной угольком, и стал ждать, чего придумают командиры. Сидя в штабе, треская тушенку из банки, я наблюдал за работой военных, а также слушал. Жесть. То, что творится здесь, жесть, и ведь не скажешь никому, что держаться придется еще три месяца! Да, в наступление перейдут раньше, чуть больше месяца осталось, но парням, кто здесь и сейчас воюет, от этого легче не станет. Немцы будут очень долго упираться. Будучи уже в кольце, замерзшие, имея огромные проблемы с оружием и боеприпасами, голодные от нехватки продовольствия, они упорно будут сопротивляться, пока Паулюс не сдастся. Да и после его сдачи еще будут рыпаться, некоторые генералы не подчинятся приказу, будут умирать и умирать, ведя на убой голодных и еле живых солдат. Я их не жалею, солдат этих, но к тем окруженным у меня нет особой злости. Это сейчас они через одного наглые, злые, презирающие русских, а в январе-феврале, когда будут в кольце, они перестанут быть на себя похожими. К голоду здесь присоединится очень сильный холод. Сколько замерзнет, скольким солдатам отпилят конечности, отмороженные до черноты, ужас. Мы оказались на КП полка, находящемся буквально под зданием бывшего банка. В штольнях на берегу укрываются и солдаты, и не эвакуированные беженцы, и вообще, кого здесь только нет. Обстрелы периодически накрывают эти укрепления, но наши стараются не высовываться лишний раз. И все из-за тех частей, что укрепились в домах на берегу. – Родимцев приказывает атаковать высотки, – вдруг услышал я и вынырнул из раздумий. – На него командарм давит. Нужна безопасная переправа, а эти нам жизни не дают. Что будем делать, товарищи командиры? Абсолютно всем ясно, что своими силами нам не справиться. Укрепления на подходах не дадут быстро оказаться под стенами. Нужен тоннель, саперы нужны. Я буду просить помощи соседей, без них… – Товарищ командир? – подал я голос. Все окружающие посмотрели на меня так, как будто увидели в первый раз. Рулил тут майор, но хватало и других командиров. – Я был в банке, несколько дней назад, и говорил, что пройти можно, но теперь, скорее всего, ситуация изменилась. Так или иначе, я могу вам помочь. – Парень, я слышал о тебе, но каким образом? – майор устало опустился на ящик и взглянул на меня. Как же они тут все устали… Да и я уже устал, чего говорить. – Я смогу войти, а вы, – качнул я головой, обводя всех присутствующих взглядом, – ищите немецкую форму. Поднялся небольшой гам, обсуждали все сказанное и мою кандидатуру. Майор высказался в том ключе, что ему необходимо доложить выше, я лишь покачал головой. – Я слышал о том, что немцам ночами поставляют боеприпасы и продовольствие, торопиться надо, товарищ командир. Либо взять тех несунов, – я усмехнулся, – либо зайти на их плечах. – Рисуй, что и как на подходах! – тут же быстро отозвался начальник штаба, высокого роста, худой черноволосый капитан. Даже в свете горелки было видно, какое у него усталое лицо, но глаза, черные как угольки, горели огнем. – Сможешь? – Да не вопрос, – усмехнулся я, а то как же, конечно, смогу. Рисовал я минуты три, а потом поднял голову и попросил не стоять над душой. Все присутствующие буквально нависали надо мной. Несколько раздражающее действие. Продолжал уже спокойно, хотя гул голосов мешал. Минут через пятнадцать я закончил набросок плана, дополнительно указав предполагаемые позиции врага внутри здания банка. Все же я там был, а фрицы вряд ли будут что-то менять, это же отдельное здание, а не участок фронта в несколько километров. Тем более их оборона вполне успешна, зачем менять то, что работает? Лучшее – враг хорошего. – Ну, и как мы войдем? Я не говорю о том, что еще надо будет подойти. – Обязательно нужен подрыв стены, вот здесь, – я указал на угол дома, который в моем времени и подорвали саперы. – Пулеметчика на входе, а также еще нескольких солдат в подвале возьму на себя. Не смотрите так, я знаю, что говорю. Переодетые будут? – Да, за формой уже послали, – это комполка. – Хорошо. Я зайду один. Мне нужны два хороших ножа, пистолет ТТ с парой магазинов и ракетница. Ребята должны ждать сигнала и быть готовы в минуту оказаться рядом. Одновременно с этим – подрыв стены. Здесь решайте сами, копать подземный путь очень долго, сами знаете, какая тут земля, я говорил уже как-то, что подходить нужно с дымом, не знаю, есть у вас или нет. Знаю, что у артиллеристов на том берегу есть, но вот дадут вам или нет, не имею представления. Дым здорово бы помог, по крайней мере, удастся избежать огромных потерь, не говоря уже о задаче. Немцы сидят крепко, все входы заблокированы, а имея одну дырку, можно долго сопротивляться. Обязательно нужен подрыв и заход второй группы с противоположной стороны. Стены с этой стороны простреливаются, я видел, что немцы держатся глубины здания и не подходят к северным окнам, так что, думаю, шанс у вас есть. – Ты думаешь, что тебя запустят с таким-то арсеналом? Маловероятно. – Для меня сложность только в подходе, дальше они сами пригласят. Опознавательный знак у меня есть, условный также известен, надеюсь, что наблюдатель будет не косоглазый. – А если так? – серьезно спросил командир полка. – Если тебя действительно убьют или арестуют, что тогда? – Тогда… – я задумался. А что, может быть и так. Как тогда быть бойцам, готовым к бою? – Тогда вы просто отомстите за меня, – пожал я плечами. – Но такой случай меня не устраивает. – Людей мы выделим, взвода хватит? Ты указал, что немцев там может быть целая рота? – Все с автоматами, никаких винтовок, два ручника, желательно огнемет, гранаты. Пошлите самых опытных и умелых. Да, риск, но задачу, так или иначе, вам выполнять придется, а тогда потери могут стать еще выше. Не мне вас учить, штурм здания это не в степи наступать, методично зачищать комнаты и залы много народу и не требуется. Обязательное условие, как и сказал ранее, автоматическое оружие и гранаты. Видел уже, как работают наши штурмовики, в принципе, немцы почти так же. Сначала граната, затем боец, никак иначе. Лучше – две гранаты. – Чем больше смотрю на него, тем больше глаза округляются. Это – мальчишка? – начштаба весь разговор смотрел на меня, изучал. – Такое впечатление, что в теле этого пацаненка – товарищ Жуков. Ну, или как минимум маршал Ворошилов. Я усмехнулся, надо же, почти попал. Конечно, где я и где Жуков? Но мыслит он верно. А вот товарищ, что усомнился в уме товарища Ворошилова, может и срок заработать, если в штабе есть хоть одна гнида. – Меня другое волнует, – продолжил майор, – поддержит нас артиллерия или нет? Родимцев вроде обещал, но вот как на том берегу, помогут? – Товарищ командир, – встал еще один командир, – разрешите связаться с левым берегом и уточнить? – Давай, Ермолаев, убеди их. Нужны дымовые заряды, пусть обработают весь квартал по сигналу, тройная зеленая ракета, не перепутать. Соображал ли я, что замутил? А то как же. Немного подтолкнул вояк – и вот уже сами думают и решения принимают. Понятно, что об этом думают многие и давно, но у них не было меня. Во-первых, я дал им почти точный план обороны банка, а во-вторых… Во-вторых, я сам и начну дело. Судя по тому, что я видел в банке, подвал я отработаю. Вместе с пулеметчиком, там всего пятеро солдат вермахта. Думаю, справлюсь. Наша авантюра немного задержалась. Подкрепление к немцам прибыло лишь около двух часов ночи, но хоть прибыло вообще. Стрельбы почти не было, наши ребята из разведки сработали чисто. Три-четыре выстрела в общей какофонии боев в городе – ничто. «Несунов» было шестеро, а что особенно удачно вышло, срисовали двоих наблюдателей позади, отработав их в первую очередь. Хитрые фрицы, идет такой отряд, тащит боеприпасы, ни о чем не думает… Хотя смеюсь, конечно, думает. Немцы боятся и шаг ступить в развалинах без прикрытия. Так и тут было. Следом за отрядом «несунов» шли два стрелка, наши разведчики расположились удачно и сумели их убрать, оставалось дело за малым – взять основной отряд. Под тяжестью своей ноши «несуны» были не готовы отбиваться, поэтому и выстрелить почти никто не успел. Кстати, разведчики были усилены тремя известными мне парнями, те хоть и служат в армейской разведке, но пошли навстречу комполка и приняли участие. За это можно и по шее получить, но у них, я так понял, приказ быть где-то рядом со мной, не зря же они трое суток ждали меня. Видимо, командование что-то решило насчет меня, вот парни и работают. А так местные капитаны и майоры могут их только попросить, требовать или приказывать не в их компетенции. Тут вообще интересная тема. Не раз слышал о том, что разведчикам даже полковой разведки командиры других частей, званием ниже майора, приказывать не могли вообще, а уж об армейской или фронтовой и речи нет. Переодевшись во вражескую форму, взвалив на себя припасы для гарнизона банка, ребята должны выдвинуться чуть позже, дав мне возможность пройти внутрь. Это являлось очень трудной задачей, темно вокруг, снайпер может отработать на раз, и все. Мой шанс был только в том, чтобы идти открыто и по тому месту, где ходят сами немцы. Ведь как, они обязаны смотреть очень внимательно, ожидая подноса боеприпасов, а то так можно и своих положить. И мне повезло. Встав возле траншеи, ведущей прямиком к подвалу, точнее к пролому в стене, я остановился и трижды очертил пред собой круг, делая рукой с фонариком круговое движение по часовой стрелке. Затем выключил фонарь и стал ждать. Сейчас либо мне прилетит пуля, либо… В крайнем от левого угла здания на втором этаже окне появился и практически сразу пропал свет фонаря. Синий светофильтр прочертил прямую линию сверху вниз, давая сигнал, что могу идти. Я и пошел. Один нож был в рукаве, второй на любимом месте между лопаток. Для того чтобы им пользоваться, не нужен чехол или ножны (как бы я объяснил фрицам их присутствие?). Достаточно лишь небольшого разреза под воротником, прямо по шву, и нож там нормально крепится. Если начать бегать или сильно дергаться, вероятность потери или ранения самого себя, конечно, высокая, но сейчас бега не будет. Пистолет я держал в кармане, прятать смысла не было, не за этим сюда иду. Как только сближусь, вся маскировка потеряет значение, главное, чтобы меня не встретили стволом и приказом раздеться, остальное неважно. Подходя к пролому, пришлось всерьез попотеть, чтобы преодолеть колючку, черт, наши тут задержатся, это плохо. Эх, пару гранат бы сюда, не подумал ребят предупредить, двойка мне. Вот и пролом, тент, скрывавший дыру, откинут в сторону, в глубине ничего не видно, но я-то знаю, что там сейчас у пулеметчика палец на спусковом крючке подрагивает. – Стой! – окрик на немецком. – Это Леший, если у вас есть радио, вас должны были предупредить… – Мы и так знаем тебя, ты уже здесь был, – последовал ответ. Кто со мной говорил, я не видел, голос идет изнутри здания, человек стоит в темноте и скрыт от моего взора. – Зачем ты пришел? Мы не получали сведений о твоем приходе. – Группа обеспечения задерживается, русские попались на пути. Меня послали вперед попросить поддержки. – Какая поддержка, о чем ты? – недовольно произнесли из подвала. – Если солдаты отожмут русских сюда, накройте их огнем. Вот и все. – Ты назад, к ним? – кажется, даже чуть растерялся говоривший. Еще бы, он-то ждал, что я буду рваться внутрь, а это неправильно, можно сразу стрелять, а я сломал ему планы, так как не проявляю такого желания. – Здесь дождусь, я свое дело сделал, а то еще попадусь русским при возвращении, мало ли, может, они уже близко. Мне приказано после выполнения задания поступить в распоряжение лейтенанта Грубера. Он еще командует гарнизоном?