Он бежал быстро, насколько мог, чувствуя нестерпимую боль в боку. Сам не зная как, вскочил на трап, оставленный на набережной. Палуба «Бубнового туза» поравнялась с ним на расстоянии полуметра. Они уходили. Он зажмурился и прыгнул. Почувствовал, что в руке у него пистолет, но не помнил, когда его вытащил. Он действовал инстинктивно. Приземлился прямо на открытую корму. Снизу выстрелили, пуля прошла возле самой головы. Он ответил двумя выстрелами вслепую в направлении рулевой рубки и, убегая, нырнул за бобину с намотанным тросом. Ненадежное укрытие. Он заметил рядом люк, ведущий вниз, в салон. Надо туда. Из рубки по нему стреляли, но катер мотало на большой скорости, попасть в движущуюся мишень непросто. Комиссар, сделав один за другим три выстрела, прыгнул и оказался у самого трапа, ведущего вниз. Он сбежал по лестнице и остановился. Прямо перед ним, вжавшись в стену, стояла Лаура и молча смотрела на него огромными от ужаса глазами. Почему она все еще на борту? На мгновение он утонул в синеве ее глаз. В это мгновение кто-то подбежал к нему сзади и приставил к спине дуло пистолета. – Дернешься – убью! – сказал голос с французским акцентом. Должно быть, это Пети, секретарь Дзигами. Взгляд Лауры придал Монтальбано такой отчаянной храбрости, что никакой француз не мог его остановить. Тело комиссара оставалось совершенно неподвижным, но левая нога взлетела вверх и со всей силы, как лапа разъяренного зверя, ударила француза в пах. Закричав от боли, француз согнулся пополам и выронил оружие. Комиссар для верности наградил его ударом в лицо. Француз рухнул на пол. Одним прыжком Монтальбано оказался подле Лауры, подтолкнул ее за плечи к трапу. Нагнулся подобрать пистолет француза. Теперь можно не экономить патроны. – Я иду вперед и открываю огонь по рулевой рубке. С первым выстрелом ты выбегаешь на палубу и прыгаешь в воду. Сбоку, чтобы не попасть под винт. Поняла? Она кивнула. А потом с большим усилием спросила: – А ты? – Я прыгну за тобой. Идем. Но она не шевельнулась, положила руку ему на плечо. И тогда Монтальбано понял. Он подался вперед и слегка прикоснулся своими губами к губам Лауры. Повернулся и пошел наверх. Проскользнув шесть ступеней, комиссар начал стрелять. Лаура пробежала мимо, больше он ее не видел. Из рубки шел ответный огонь, времени на размышления не было. Комиссар бросился вперед, прыгая из стороны в сторону, как кенгуру. Добежал до борта и прыгнул в воду. Он сразу заметил, что Лауры поблизости нет, потому что за несколько секунд между двумя прыжками катер на большой скорости ушел вперед. К тому же опустилась ночь. Ориентируясь на далекие огни, комиссар понял, что они еще в гавани. Выбросив в море ненужное больше оружие, он сбросил с себя куртку и ботинки и поплыл к берегу вдоль пенного следа за кормой катера. Он звал изо всей мочи: – Лаура! Лаура! Молчание. Почему она не отвечает? Ударилась о воду, не слышит? Он набрал в грудь воздуха, чтобы закричать снова, как вдруг увидел яркие огни у входа в гавань. Стреляли из всех орудий. Настоящий морской бой. Катер намеревался прорвать оцепление береговой охраны и выйти в открытое море. Внезапно раздался сильный взрыв, и вода вокруг окрасилась красноватым отблеском, как в огне большого пожара. Прощай, «Бубновый туз», подумал Монтальбано, должно быть, попали в резервуар с топливом. В этом мерцающем свете, когда казалось, что и вода объята бушующим пламенем, метрах в двадцати от себя Монтальбано увидел плывущее по волнам тело Лауры. Ужас сковал его, не позволяя плыть к ней так быстро, как бы ему хотелось. – Господи, о Господи… прошу Тебя, Господи… Неужели он молился?! Ведь он не умел, не знал как. И если он теперь молился, это случилось с ним впервые. Он подплыл к ней, она лежала с открытыми глазами, будто смотрела на звезды, и едва дышала. Она не реагировала, не понимала, что Монтальбано рядом, что он вытащит ее, обхватив за плечи. Но едва прикоснувшись рукой к ее спине, комиссар почувствовал огромную рану, разорвавшую тело Лауры. Должно быть, в нее стреляли, когда она прыгала в воду. Важно, что она еще дышит, и нужно как можно скорее вытащить ее на берег. Монтальбано обхватил неподвижное тело девушки. Они плыли спина к спине. Левой рукой он придерживал Лауру, гребя свободной рукой и ногами. Минут через пять его осветил прожектор, где-то рядом раздался рокот моторного катера, и голос Фацио сказал: – Комиссар, отпустите ее. Мы сейчас поднимем ее на борт. Позднее, в комиссариате, он переоделся и надел ботинки, привезенные Галло из Маринеллы. Бутылка виски, выпрошенная у Катареллы, уже опустела наполовину, когда подъехала ликующая Ролло. Поздравляю, комиссар. Благодаря вашему мужеству… Весь экипаж «Бубнового туза» погиб при взрыве. Почему он не поехал вместе с Лаурой в машине скорой помощи? Налоговая полиция нашла чемодан с необработанными алмазами. Джованнини, капитан Спарли и Альварес арестованы. Ей очень больно? Ее спасут? Нам удалось нанести серьезный удар по контрабанде конфликтных алмазов. Так легко они не оправятся. Я доложу в своем отчете в ООН о вашем неоценимом вкладе, комиссар. Она хотела его поцеловать. Возможно, предчувствовала случившееся? Завтра мы дадим пресс-конференцию в полицейском управлении. Как она смотрела на него, когда он появился на корабле! Все прошло как нельзя лучше. Правда? Лучше? Лучше для кого? Он вышел из комиссариата глубоко за полночь. За все это время Монтальбано открыл рот всего три или четыре раза, главным образом чтобы ответить «да» или «нет». От Фацио не ускользнуло, что с комиссаром что-то не так, время от времени он бросал на него обеспокоенный взгляд. Со своей стороны комиссар задал Ролло всего два вопроса:. – Ты знала, что лейтенант Белладонна осталась на борту? – Конечно! Я же тебе говорила! Действительно. Сейчас он вспомнил. Ролло начала говорить «но лейтенант…», а он не дослушал.