– Ну, пройдемте… – сказала я сквозь зубы и поволокла мальчишку за собой. Он упирался, но я оказалась сильнее. – Госпожа Нойрен, в чем же все-таки дело? – На Бисахе лица не было. – Дело, любезный, в том, что этот вот юноша, уж не знаю, кем он вам приходится, – я толкнула Вирона в кресло для посетителей, где он и скрючился, затравленно глядя на меня, – чуть меня не обчистил! Хорошо, я не первый день на свете живу, не одного карманника за руку ловила! Представьте, чуть не спер мой медальон, паршивец, тот самый! – Я перевела дыхание. – Да знаю, знаю, что скажете, сама виновата – в карман побрякушки пихать, но кто ж знал, что он под дверью торчал и видел, куда я медальон-то дела? Бисах, кажется, уловил из моего горячего монолога только малую его часть. Он опустился в свое кресло, закрыл лицо руками… – Вирон… – тихо сказал он. – Вирон, ты же клялся, что никогда больше… Ну зачем, скажи мне?! Если тебе нужны были деньги, почему ты не сказал мне? Неужели я тебе не дал бы сколько нужно?.. «Если сейчас окажется, что это его сын и он проигрался в пух и прах, я даже не знаю, что сделаю», – подумала я. – Не нужны мне деньги! – вскинулся мальчишка. – У меня всего довольно! – Тогда зачем? Ну скажи, чего ради?! – Бисах уставился на парня несчастными глазами. – Зачем тебе этот медальон? – Не мне!! – почти закричал Вирон. – Мне не нужен! Но ей… – Он невежливо ткнул в меня пальцем. – У нее он тоже быть не должен! Вы что, не слышали, как она о нем говорила?! Как будто это безделица из фальшивого золота, какие на ярмарках всякой деревенщине ловкачи сбывают! А это же… это же… – Мальчишка вдруг сник. – Это же деда вашего работа… На нее настоящим ценителям любоваться, а не торгашам всяким на своих дочек навешивать! – И ты, значит, возомнил себя настоящим ценителем, – кивнула я. Происходящее занимало меня все больше и больше. Я повернулась к Бисаху: – Любезный, этот юноша вам кем приходится? Сын, племянник? – Ни то ни другое, – устало ответил тот. – Он мне не родственник. Я его… за руку схватил, когда он ко мне в карман залез… Я протяжно присвистнула. – Тому уж семь лет, – продолжил Бисах печально. – Тоже зима стояла, лютая. А он в драной одежонке, голодный, простуженный… Я и привел его к себе. Сказал, к делу пристрою, ремеслу научу, но если хоть раз на краже поймаю – выставлю на улицу. – Как же вы не побоялись-то, – покачала я головой. – У вас же в мастерской и драгоценные камни, и золото… А ну как он подставной бы оказался? На жалость взял, в дом проник, а там подельникам бы двери и открыл. Или сам вынес, сколько смог… – Я по первости тоже этого опасался, – кивнул Бисах. Вирон молчал, только желваки на скулах играли. – Но поверите ли – за все время, что он у меня живет, ничего не пропало, ни рисса. «А интересно, сколько клиентов лишилось своих заказов, едва выйдя от тебя?» – подумала я. – Ума не приложу, что на него нашло. – Бисах покосился на мальчишку. Тот кривил губы, но отвечать не собирался. – Скажите-ка, – призадумалась я. – А откуда он вообще знает, что вещи работы вашего деда настолько ценны? – Я рассказывал, – пожал плечами ювелир, ничуть не удивившись вопросу. – У него, знаете ли, рука верная оказалась и глаз острый, в самый раз для нашего дела. Вкус опять же есть, чутье… Я его учить начал – своих-то детей у меня нет, дело оставить некому, а к Вирону я сердцем прикипел… У него уже сейчас недурно выходит. Ну, рассказал, что дед мой был знаменитым ювелиром, я ему и в подметки не гожусь. Картинки даже показывал – от отца остались, – там нарисованы те вещи, что дед делал. Я их сам видел, давно еще, – дивные были украшения, ваш медальончик, госпожа Нойрен, уж простите, и рядом не лежал… – А куда подевались все эти украшения? – поинтересовалась я. – Наверно, их какие-нибудь знатные люди нынче носят? – Ну… – Бисах усмехнулся. – Дед их моей двоюродной сестре оставил, а ту арнай в жены взял. Так что, выходит, действительно их теперь знатные люди носят! – И не жаль вам было? – задала я коварный вопрос. – Вам-то ничего не досталось! – Как ничего? – удивился он. – У меня дом, мастерская, доли есть кое в каких предприятиях, живу – горя не знаю. Жаль только, оставить некому… было… – Он бросил взгляд на Вирона, но тот упорно молчал. – Я же не арнайя какая-нибудь, ожерелья и перстни носить, моя работа – их делать. А уж кому они достанутся – то другой вопрос! Опять же, – добавил он, – у двоюродной сестры дочка! Сестра-то нас, родни своей, стеснялась, ну уж мы понимали – куда нам до арнаев! Но все же племянницу я видел – до чего ж красива уродилась девка… Пусть носит дедово наследство на радость… – Да что она понимает! – прорвало вдруг Вирона. Он привстал из кресла, хватаясь за подлокотники, уставился на Бисаха. – Что она понимает?! Видал я ее тоже, завитая, напомаженная, надушенная, разряженная… арнайя! – выплюнул он. – Да она небось не понимает, что ей досталось! На комод бросит или в карман сунет, вот как она! – Он кивнул на меня. Лицо его раскраснелось, он чуть не плакал. – Что ей красота! Нацепит – камушки, блестят, много, – и ладно! Искры в глаза таким же арнаям пускать!.. А что такую вещь в руках-то держать страшно, дышать на нее боишься, чтобы не испортить, ей и невдомек! – И когда же ты держал эти вещи в руках? – с большим интересом спросила я. – Я… – взгляд Вирона заметался. – Я… просто так сказал… Вообще! – Ах, вообще… – протянула я. Ну и поворот, однако! – Послушай-ка, ценитель прекрасного… А зачем ты у меня медальон собрался утащить? А то мы как-то от главной темы беседы уклонились… – Я же сказал… – сквозь зубы ответил Вирон. – Вы не понимаете, какое сокровище попало вам в руки… Отдадите этой своей племяннице, чтоб она в базарный день таким же торгашкам хвасталась… – Вирон! – возвысил голос Бисах, но я остановила его жестом. – Ну, продолжай, – подбодрила я. – А что продолжать? – устало сказал он. – Я хотел, чтобы эта вещь была у того, кому должна была достаться по праву. У вас то есть, – кивнул он Бисаху. – Вы мне как отец ведь… Я же знаю, вы понимаете настоящую красоту, вы и меня научили! Только вам-то ничего не перепало, все той кошке надушенной отошло!.. – Ты что, полагаешь, я принял бы ворованную вещь?! – возмутился Бисах. Как бы не съездил приемному сынку по физиономии! – Я бы придумал что-нибудь, – упрямо сказал Вирон. – Вы бы и не узнали, что медальон ворованный… – Ну, допускаю, с медальоном ты и правда мог бы что-то провернуть, – хмыкнула я. – Ты юноша сообразительный. Но вот что ты собирался делать со всем тем, что украл из дома арная Ореса? – Что?.. – вытаращился на меня Бисах. – Что вы такое говорите? Вирон потерял дар речи. – Что, будешь отрицать? – спросила я, проигнорировав ювелира. – Зря. Ты уже достаточно наговорил, чтобы можно было сделать вывод: драгоценности украл ты. – Госпожа Нойрен, – Бисах уставился на меня умоляюще, – о чем вы!? – Нарен, – поправила я. – Флоссия Нарен, независимый судебный маг. Веду расследование кражи драгоценностей из дома арная Ореса. Вашего… кем он вам там приходится, зятем, что ли? Словом, мужа вашей двоюродной сестры, ныне покойной. Сейф обнесли красиво, причем взяли только те драгоценности, что были перечислены в описи, приложенной к завещанию вашего деда. Вы ведь наверняка именно ее этому юноше и показывали? – кивнула я на Вирона. – Те картинки, верно? – Верно… – Бисах провел рукой по лицу. – То есть вы хотите сказать, что это Вирон… – Да он сам нам скажет, – миролюбиво ответила я и покосилась на парня. – Так ведь? – Я не крал, – упрямо сказал он. – Нет смысла отпираться, – заметила я. – Мотив твой я уже поняла – истинная красота должна принадлежать настоящему ценителю и вдобавок законному наследнику, то бишь твоему благодетелю и фактически приемному отцу. Это раз. Затем… где это ты видел арнайю Орес, да еще так хорошо ее разглядел? Не иначе, следил за домом, смотрел, что девушка носит из драгоценностей. Это два. Три – около открытого сейфа найден недлинный темный волос, а ты у нас как раз такой масти, – добавила я. – Улика так себе, но все же… Четыре – ты карманник, бывший, но наверняка еще помнишь, к кому можно обратиться, чтобы раздобыть отмычку, которая открывает любой замок. А что она стоит бешеных денег, это нестрашно… Скольких клиентов господина Бисаха ты обворовал, когда они уходили с заказами? Или ты на улице промышлял? Думаю, и то и другое: слишком часто воровать у клиентов опасно, могли пойти слухи, ты не мог этого не понимать. Но, полагаю, готовился ты долго и сумел набрать достаточную сумму… Ну а забраться в дом, полагаю, было несложно. Собак Орес не держит, нужно было только подгадать время, когда никого нет дома. Это не так уж трудно: Инайя Орес часто выезжает, отец ее отлучается по делам, а его младший сын сперва гулял, а потом – вот удача для тебя! – вовсе уехал из Арастена в поместье! Ну а слуги… слуги без нужды в хозяйские покои не заглядывают. Так, Вирон? Мальчишка плакал навзрыд, уткнувшись лицом в колени. Хлипок оказался… Доказательства у меня были только косвенные, далеко бы я на них не уехала, но обстоятельства, похоже, складывались в мою пользу. – Так? – повторила я с нажимом. Бисах молчал, как громом пораженный. – Да… – прохлюпал Вирон. – Все так и было, как вы говорите… Сложно было только отмычку достать, а дальше… я сам удивился, как просто! Только ждать пришлось долго, почти целый год, пока подходящее время подвернулось… – Что же ты дальше-то собирался делать? – спросила я. Ясно теперь, почему никто не вспомнил недавнего покупателя отмычки. Юноша оказался терпеливым, долго выжидал… – Не знаю… – Вирон втянул голову в плечи. Ювелир переводил взгляд с него на меня и все никак не мог сказать что-то. – И родит же земля таких дураков, – сказала я в сердцах. – Господин Бисах, я вынуждена забрать вашего подопечного. К сожалению… – Госпожа Нарен! – не дал он мне договорить. – Госпожа Нарен, я прошу… я очень вас прошу – не надо! – Что значит – не надо? – нахмурилась я. – Имела место кража, и очень крупная. А до того – еще не одна, я полагаю. И вы хотите, чтобы я отпустила преступника? Хорошего же вы обо мне мнения, господин Бисах! – Госпожа Нарен… – начал он снова, но осекся. И правильно сделал, предложи он мне взятку, я бы за себя не ручалась. – Госпожа Нарен, это ведь, выходит, семейное дело? – Ну, можно и так сказать, – согласилась я, догадавшись, к чему клонит Бисах. – Тогда, быть может, я сам поговорю с арнаем Оресом? – безнадежно попросил ювелир. Вирон замер в кресле тише мыши, недоверчиво глядя на него. – Я… не знаю, как-нибудь умолю его, чтобы… чтобы… Подобные сцены я ненавидела всеми фибрами души, поэтому оборвала Бисаха: – Вот что, любезный. Давайте поступим так… Насколько я понимаю, драгоценности Ореса в целости и сохранности. Кстати, где они? – Я покосилась на Вирона. – У нас в подвале зарыты… – ответил тот безнадежно. – Прекрасно, далеко ходить не надо, – удовлетворенно кивнула я. Ювелир смотрел на меня с надеждой. – Итак, если эти вещи до последней цепочки согласно описи будут немедленно возвращены законному владельцу, я, так и быть, умолчу о том, кто истинный виновник преступления. Как вы, – я кивнула Бисаху, – будете разбираться с воришкой, дело ваше. Помнится, вы собирались его за это дело на улицу вышвырнуть? Впрочем, это меня мало волнует. Другие кражи, совершенные Вироном, к сожалению, недоказуемы, если, конечно, он сам не укажет мне своих… хм… «клиентов», но на это надежды мало. Доискиваться правды Орес вряд ли будет, у него сейчас другие проблемы, посерьезнее… Итак, я жду вашего решения! Бисах посмотрел на Вирона. Тот сглотнул, встал, ссутулившись. Сейчас ему можно было дать лет пятнадцать, не больше. – Быстро принеси все, – велел ювелир, и мальчишка испарился. – Не сбежит? – поинтересовалась я, набивая трубку. Бисах не ответил: надо думать, и сам не знал. Я же не сомневалась – Вирон вернется. После того как он опозорился в глазах обожаемого приемного отца такой кражей, унизиться еще больше бегством он не захочет. Характер-то у парня есть, вот только свои благие порывы он направил не в то русло. Вирон обернулся очень быстро, поставил на стол увесистый сундучок, открыл. Я вынула опись, начала сличать. По правде говоря, некоторые из этих вещей и вправду было страшно брать в руки, такими невероятно хрупкими они казались: тронь – и отломятся увенчанные бриллиантами тычинки жемчужной лилии, дохни неосторожно – и облетит алмазная пыль с медальона, осыплется топазовая роса с броши в форме прихотливо вырезанного листа… – Все на месте, – удовлетворенно сказала я, закрывая сундучок. Медальон в опись, понятное дело, не входил, считался обычной безделушкой, каких старый Бисах понаделал множество. – Ну, всего доброго, господа. Кстати, постарайтесь обойтись без убийства, – обратилась я к ювелиру. – Еще одного расследования, связанного с вашей семьей, я просто не переживу! Вирон съежился в своем кресле, где молча просидел все это время. Я вышла, прикрыла за собой дверь, но успела еще увидеть: ювелир подходит к мальчишке, медлит мгновение, а потом прижимает его к себе и гладит по голове, и впрямь как непутевого сына… Я остановилась во дворе, вдохнула морозный воздух. Сейчас придется громоздиться на лошадь с этим сундучком… Пешком, что ли, пойти? Или наемный экипаж крикнуть? Нет уж, лучше пешком, не так уж тут и далеко! «Вот вам и «ищи, кому выгодно», – подумала я невольно, неспешно двигаясь по направлению к дому Ореса. – Флоссия, а ведь если бы не случайность, ты бы это дело не раскрыла! Хм… – я задумалась. – Сколько таких моментов у меня уже бывало? Если подумать, то вся наша жизнь из них и состоит, другое дело, что не всякому везет на полезные случайности! Так и постановим – считать это сыщицким везением…» – Госпожа Нарен! – окликнули сзади прерывающимся голосом. Я обернулась. Меня догонял Вирон, без шапки, в распахнутой куртке. На бегу он тер глаза кулаком, видно, только что снова ревел. Тоже еще… Кражу провернул такую, что я столько времени будто головой в каменную стену билась, а как прижали, так сразу в слезы! – Что, все-таки выгнал? – с любопытством спросила я. Вирон молча помотал головой. Уши у него горели, то ли от стыда, то ли от мороза.