Женщина кивнула и поднялась. Райан предлагал сделать звонок сам, полагая, что капитан Мортимер и её вчерашние собеседники уже успели изрядно друг другу надоесть, но Давина отказалась. Никто из них не предполагал, что первый из предложенных способов сработает, и, едва выключив коммуникатор, они принялись выискивать в сети номера церковных иерархов, однако этого не понадобилось. Через полчаса им перезвонили из монастыря и уже знакомый монах с явным удивлением, за которым пряталось тщательно скрываемое – раздражение, сообщил, что отец Адам готов их принять. Подъезжая к месту, Райан подсознательно ожидал увидеть то, что видел на фотографиях и картинках, изображающих древние земные монастыри: высокие стены с башнями, массивные, наглухо запертые ворота… Однако ничего подобного и в помине не было. Территорию огораживала лёгкая ограда, увитая каким-то местным ползучим растением с цветами, похожими на земную сирень. Красивые серебристые и фиолетовые соцветия покачивались на лёгком ветерке, а над ними на высоту в несколько человеческих ростов поднималась голографическая завеса. Монахи не стали изощряться, и голограмма изображала просто стену непроглядного тумана. Внутри был обычный ухоженный парк. У самых ворот телепатов и сопровождавшего их Ульриха встретил послушник и повёл по плавно изгибающимся дорожкам. Вдалеке Райан заметил человека в рясе, видимо, работавшего в парке, но чаще навстречу попадались люди в обычной одежде. Комплекс монастырских зданий стоял в центре парка и вид имел самый обычный, скорее походя на турбазу или санаторий. Разве что храм с крестом и колокольней выбивался из общего ряда. Внутри здания, в которое их привели, было чисто, пусто и тихо. Длинный коридор с рядом дверей, как в гостинице, и, ковровой дорожкой на полу, вывел их во внутренний дворик, окружённый со всех сторон галереей. В центре дворика журчал фонтан, вокруг буйно, но явно упорядоченно разросся невысокий кустарник, перемежаемый полосами газона и отцветающих поздних цветов. Изящные колонны, поддерживавшие крышу, обвивала лоза, тонкие ветви клонились под тяжестью жёлто-оранжевых плодов, пахнущих, как не всякие цветы. Вдоль стен и в углах галереи располагались ниши, в которых стояли небольшие раскрашенные статуи святых, у их ног горели свечи, укрытые от ветра стеклянными колпаками. Райану захотелось спросить, что это за святые, но он решил, что экскурсию можно отложить и на потом. Если останется желание. Миновав дворик, гости и их провожатый снова оказались в похожем коридоре. Их путь лежал к самой дальней двери. – Отец Адам очень болен, – вполголоса произнёс юноша. – Пожалуйста, не утомляйте его. В келье тесно, пусть кто-нибудь из вас подождёт в коридоре. Телепаты дружно оглянулись на Лея. Тот покладисто кивнул: – Я подожду. Дверь беззвучно повернулась на петлях, впуская Райана и Давину в небольшую комнатку с белыми стенами. Послушник остался снаружи вместе с дейнебом. Райан с невольным интересом огляделся по сторонам. Мебели в келье был самый минимум: стол с двумя даже не стульями, а табуретами, комод, кровать, распятие на стене над кроватью. Дверь в углу, видимо, вела в сан-узел, на полу лежал полосатый половичок. Кровать была из настоящего дерева, довольно широкая, она занимала чуть не половину комнаты. Окно напротив входа было распахнуто, в него влетал ароматный ветерок и слышалось чирикание какой-то птицы. Отец Адам полусидел на постели, глядя на вошедших выцветшими, но всё равно пронзительными глазами. Если бы не скупое досье, которое они проглядели перед выездом, Райан затруднился бы сказать, сколько ему лет. Морщины покрывали его лицо, кожа была тёмной и вызвала у лейтенанта ассоциацию с древесной корой, контрастируя с белоснежными волосами и бородой. Волосы спускались чуть не до пояса, борода лежала на груди, тщательно расчёсанная, и отец Адам походил на ветхозаветного пророка с классической картины. А между тем ему было всего около девяноста лет. В космическую эру с её развитой медициной многие жили и полторы сотни, и дольше, так что его нынешнее состояние, вполне возможно, объяснялось не годами, а подкосившими здоровье неустанными трудами. Но он и ныне не бездействовал, о чём свидетельствовал укреплённый на подвижной ножке терминал, сейчас отведённый от кровати. А всё-таки поразительная биография, подумал Райан. Он ведь был уже зрелым человеком, когда отправился в ту злополучную экспедицию. Но оставил позади всю прежнюю жизнь, без колебаний начал новую и достиг в ней немалых высот. Тёмная звезда и впрямь способна изменить человека до неузнаваемости. – Доброе утро, отец Адам, – негромко поздоровалась Давина. – Спасибо, что согласились уделить нам время. – Так вы, значит, ищете Тёмную звезду, – вместо ответа произнёс монах. Его голос прозвучал хрипло, но уверенно. – Да, святой отец. Мы надеемся, что вы сможете рассказать нам о ней. – Ну, что ж, – отец Адам на мгновение опустил веки. – Я молился о том, чтобы это искушение миновало род людской, но Господь, видимо, решил послать нам новое испытание… Вы не пришли бы ко мне, если б не были уверены, что я знаю то, чего не знаете вы. – Да, отец Адам. Мы знаем об экспедиции, в которой вы принимали участие. Но нам неизвестны подробности. – Подробности, – старик то ли кашлянул, то ли усмехнулся. – Что ж, я расскажу вам то, что вы жаждете узнать. И буду отныне молить Бога, чтобы он послал вразумление тем, кто отправил вас сюда. Уже поздно что-то скрывать, раз вы вышли на охоту, но, может быть, узнав столь чаемые ими подробности, ваши – начальники – одумаются. И не будут пытаться разбудить ли-хо, покуда спит тихо! Райан мог бы сказать, что лихо уже давным-давно разбужено, но предпочёл промолчать. Давина тоже молчала. Морщинистые руки отца Адама разгладили одеяло у него на животе. – Садитесь, – велел он. – В ногах правды нет. Визитёры выдвинули табуреты и сели. В келье повисло молчание: несмотря на согласие, отец Адам не торопился начать свой рассказ. – Мы знаем, что вы были астрофизиком в Тарнском физическом институте на Силезии, – не выдержав, сказала Давина. – И что именно ваш институт сделал это открытие – нашёл Тёмную звезду. Собственно говоря, до сих пор они только предполагали, что целью экспедиции была звезда, а не что-то иное. Но отец Адам, сам того не подозревая, подтвердил их догадки, ещё только согласившись на встречу. – Да, открытие, – монах издал ещё один кашляющий смешок. – Величайшее открытие столетия! Настоящая Тёмная звезда из легенды. До сих пор их существование лишь теоретически предполагалось. Разве мы могли допустить, чтобы лавры достались не нам? Всё было решено сделать своими силами. Гордыня – смертный грех… но неисповедимы пути Господни и, быть может, это он надоумил нас сохранить всё в тайне. Страшно подумать, что было бы, если б весть о ней разнеслась, и люди устремились туда со всех планет, как мухи на мёд! Он снова помолчал какое-то время. – Её открыли случайно – торговый корабль «Белка» сбился с курса и вышел из прыжка прямо на её орбите. К чести капитана, он, прежде чем бежать от неё со всех ног, сделал все измерения, которые были возможны без специальных приборов. Ему повезло, в том смысле, что он сумел правильно определить своё местонахождение, и второй прыжок привёл его туда, куда надо. Он смог рассказать о своём открытии, и экипаж нашего исследовательского корабля уже более-менее представлял, с чем ему предстоит столкнуться. Они-то и обнаружили на орбите звезды астероид, достаточно крупный, чтобы на нём можно было построить постоянную исследовательскую станцию. В первый состав меня не включили. Помню, как мы всем институтом собирались, чтобы разобрать очередное донесение от наших исследователей – так когда-то, в древние времена, в глуши ждали почтового дня. Это был полный восторг – ах, какое открытие! На то, что донесения раз от раза становились всё мрачнее и что личные письма свидетельствовали о том, что душевное состояние членов экспедиции всё ухудшалось, мы поначалу не обращали внимания. Штатный психолог экспедиции забил тревогу примерно через три стандартных месяца и категорично потребовал отзыва всего состава. Но посылать новый набор, совершать незапланированные рейсы… Мы были очень ограничены в средствах, и потому было решено рискнуть и оставить людей на базе хотя бы на полгода. Тем более что в состав экспедиции входило несколько опытных учёных, для которых длительное пребывание в глубоком космосе было не в новинку. И до сих пор никаких эксцессов с ними не случалось. И потому возобладало мнение, что психолог – просто-напросто – паникёр. Нам очень хотелось в это поверить. Он снова сделал паузу, закашлявшись. – Может, вам воды налить? – спросила Давина, но отец Адам лишь сделал отстраняющий жест рукой и продолжил. – Злая ирония – именно он-то и оказался первой жертвой. Психолог, я имею в виду. В отчёте было сказано, что это был несчастный случай, но я подозреваю другое. К тому времени уже многие из тех, что поначалу стремились поскорее вернуться домой, начали настаивать, чтобы их оставили там на полный срок, даже если придётся остаться в одиночестве. Они не хотели улетать, не раскрыв всех тайн Тёмной звезды. Если психолог продолжал настаивать… Впрочем, я не могу никого обвинять, не имея доказательств. Спустя две недели – ещё одна смерть, на этот раз про неё сказали чистую правду: человек был убит в ссоре. Повздорил с коллегой из-за какой-то ерунды, спор перешёл в драку, и в результате – труп. Тело привезли на Силезию, убийца вернулся тем же рейсом, видно было, что он потрясён. Через несколько дней случилась ещё одна смерть, на этот раз действительно несчастный случай, или халатность, как посмотреть. Исследователь предпочёл рискнуть и остаться снаружи в повреждённом скафандре, но не прервать работу. К исходу пятого месяца убийцы уже не раскаивались. Один из них так и объяснил: я убил, потому что убитый предал нас и хотел сбежать, не завершив исследований. Чтобы вернуть выживших, пришлось посылать военных, они едва успели предотвратить взрыв базы, который уже подготовил начальник экспедиции. Казалось бы, Господь ясно указал нам, что наше открытие – не для людей. Но всё списали на массовый психоз, такое иногда бывает. Возвращённых отправили в спецучреждение под надзор врачей и начали готовить вторую смену… Райан слушал хорошо поставленный, хотя и тихий голос, изредка кивая. Чувствовалось, что отец Адам привык выступать перед аудиторией. Когда он начал описывать, какое впечатление произвела на него Тёмная звезда, Райан снова машинально кивнул, но едва ли монах обратил на это внимание. Хотя сравнение лейтенанту понравилось – «должно быть, такое солнце светит в аду…» Танни помнил свой сон, помнил невидимый свет, и в самом деле навевавший мысли о потустороннем мире. Если – Древние действительно изображали в своих храмах эти звёзды, неудивительно, что они выстроили вокруг них целый культ. А отец Адам всё рассказывал, время от времени делая паузу, чтобы перевести дух или всё-таки отпить воды. Рассказывал о кошмарах, которые вскоре начали сниться всем обитателям базы на астероиде. О странных мыслях, которые начали возникать у них через какое-то время. О приступах ярости, депрессиях, или, наоборот, посещавшей многих время от времени странной эйфории. О том, как обычная ссора вдруг переросла во вражду, расколовшую базу на два лагеря. О первой пролившейся крови… – Это было как в триллере, какие во множестве снимали во все времена: изолированная группа людей, предоставленных самим себе, звереет и теряет облик человеческий. Только с нами всё происходило на самом деле. Мы пытались скрыть происшедшее от оставшихся на Силезии, но полностью это было невозможно, разумеется. Нас тоже возвращали силой, всем казалось, что согласиться на эвакуацию – значит, уступить соперникам, из коллег и друзей превратившихся в смертельных врагов. За всю свою жизнь я никогда и никого не ненавидел так страстно. И это казалось совершенно естественным, казалось, что методы исследования, из-за которых мы повздорили, стоят человеческих жизней. Мы открываем истину, думалось нам, а они злонамеренно её искажают. В чувство меня привело даже не то, что после возвращения мы все оказались в психиатрической клинике. Оттуда меня в конце концов выпустили, как и большую часть из нас. Но меня поразило, с каким ужасом и недоумением на меня смотрели все родные и знакомые, словно и я впрямь превратился в мерзкого мутанта, столь любимого режиссёрами фильмов ужасов. Я уже и забыл, каково это – жить среди нормальных людей… Тогда-то я впервые задумался о Боге. Господь завещал чадам своим мир и любовь, а мы с нашей бесконечной враждой, нашими амбициями, идём против установленного им миропорядка. Я крестился и постригся, и это помогло мне обрести мир в душе. А потом я подумал, что мог бы помочь и другим. Кому, как не мне знать, как люди убивают Бога в себе и как важно бывает себя преодолеть… – Мы вам очень благодарны за рассказ, – дождавшись паузы, вставил Райан, слегка опасавшийся, что отец Адам сейчас начнёт рассказывать о своей дальнейшей карьере на ниве спасения душ. – Мы отняли у вас много времени. Один последний вопрос, и мы уйдём. Скажите, где располагается Тёмная звезда? Точные координаты? – А, – глаза старика блеснули, – так вы их не знаете? – Нет, но у нас есть основания полагать, что их знают в Альянсе. Собственно, все сведения о звезде мы получили оттуда. – Вот тут я бы вам не смог помочь, даже если б захотел. Я был физиком, а не навигатором, а потому знаю лишь сектор. Это довольно далеко от Внешних планет, ныне ставших Альянсом, где-то за Скоплением Молота Гефеста. – А ведь он врёт, – сказала Давина, когда они во всей возможной почтительностью распрощались с монахом и в сопровождении Ульриха двинулись в сторону выхода. Их провожатый куда-то сгинул, но заблудиться в прямых коридорах было затруднительно. – Пусть он и физик, но что-то сомнительно, чтобы он был слепым и глухим. Координаты должны были озвучиваться, и не раз, ещё до экспедиций. – Вы правы, Давина, – кивнул Райан. – Но, знаете, больше он всё равно ничего не скажет. И даже не потому, что не хочет. Вы не пытались его прощупать? – Райан! – Я аккуратно. Собственно, его мысли мне были не нужны, но вот его память… В ней зияют изрядные дыры. Говорил он гладко, но было хорошо видно, что его воспоминания кто-то изрядно проредил. – То есть, – Давина остановилась, – вы полагаете, что его уже кто-то допрашивал? – Полагаю, да – врачи и эсбешники. Провалы не вызывают дискомфорта, он с ними уже сжился, быть может, даже перестал замечать. Руководство института было заинтересовано в том, чтобы замять эту историю, видимо, правительство Силезии с ним согласилось. И подстраховалось. – Значит, здесь нам больше ловить нечего, – подытожила Давина. 3 Солнечное утро сменилось не менее солнечным днём, и людей на территории монастыря прибавилось. Райан даже увидел издалека явно туристскую группу с экскурсоводом. На стоянке перед воротами стоял туристский автобус, рядом ошивался, похоже, водитель, среднего роста тщедушный малый в кепке и тёмных очках. Он лениво курил, провожая взглядом телепатов и их охранника. – Я хочу съездить в город, кое-что купить, – сказала Давина, останавливаясь около машины. – Вы со мной? – Честно говоря, я бы предпочёл вернуться к вашей матери. – Тогда берите «Адель», а мы с Ульрихом вызовем такси. Райан кивнул и влез в салон одолженной у Имельды Мортимер машины. Она была нелетающей, и путь должен был занять около часа. Райан включил автопилот, ввёл координаты и откинулся на спинку кресла. «Адель» была типично дамской моделью, с изящными обводами и повышенной степенью комфорта в салоне. Впрочем, против комфорта Райан никогда не возражал, хотя спокойно мог обойтись и без него. Ему хотелось подумать, и плавный ход машины весьма этому способствовал. За окном мелькали цветочные плантации: на Парадизе отлично прижились розы, до сих пор остававшиеся самым любимым цветком для всего человечества. Рассеянно глядя на мелькающие мимо кусты, усыпанные цветами всех возможных оттенков, от белоснежного до тёмно-красного, почти чёрного, Райан прокручивал в голове рассказ отца Адама. Бывший епископ был откровенен с ними, Танни не чувствовал лжи, к тому же рассказ полностью подтверждался его собственными отрывочными воспоминаниями. Тёмную звезду отец Адам действительно видел своими глазами. Интересно, ему и в самом деле подчистили память силезийские службы, или он сам решил, что меньше знаешь – крепче спишь? Могло быть и то, и другое. Полностью стирать воспоминания поработавший с ним телепат не стал, слишком глубокий провал образовался бы, что в сочетании с очевидными изменениями в личности могло бы сказаться на психике не лучшим образом. Но всё, что могло бы помочь пройти по следам давней экспедиции, было удалено. Случись всё вчера, информацию ещё можно было бы попытаться восстановить. Но не сорок с лишним лет спустя. Мимо временами проносились другие машины, но движение тут было редкое, и иногда дорога выглядела совсем пустой. Мотор урчал еле слышно, не отвлекая от раздумий, которые незаметно от Тёмной звезды и давней экспедиции перешли на дни сегодняшние и сосредоточились на дочери хозяйки этой машины. О Давине Райан думал часто, и эти мысли поглощали его без остатка. Вот и сейчас он устремил невидящий взор куда-то сквозь лобовое стекло, не глядя ни по сторонам, ни на экран заднего вида, на котором всё равно не было ничего интересного, кроме догонявшей его небольшой быстроходной машины. Впереди показалась диспетчерская башня космопорта, прятавшегося за невысокими холмами, до города уже было совсем недалеко, когда Райана вдруг ослепила белая вспышка перед самым стеклом. «Адель» славилась не только повышенным комфортом, но и повышенной безопасностью, и сейчас она с честью выдержала испытание. Взрыв мотора не разбил лобовое стекло, оно лишь треснуло, и приборная панель осталась цела, спасая пассажира от травм. И всё равно Райана оглушило. Машина оторвалась от дорожного покрытия, боком упала на обочину, подпрыгнула ещё раз и, кувыркаясь, улетела в кювет, где и застыла кверху брюхом. Всё произошло настолько стремительно и неожиданно, что Райан не успел даже толком осознать случившееся. Когда он проморгался, то понял, что висит вниз головой на ремнях безопасности, в момент аварии прижавших его к спинке. Перед треснувшим стеклом клубился чёрный дым, исходивший из рваной дыры в крышке капота. Мысли ворочались в голове неторопливо и неуклюже, как снулые рыбы. Райан повернул голову, нашарил взглядом кнопку и опустил боковое стекло. Некоторое время соображал, что делать дальше, потом догадался отстегнуть ремни. Это оказалось не лучшей идеей – падать вниз головой было не слишком приятно, пусть даже расстояние до крыши, на которой лежала машина, было невелико. Боковое окно обладало достаточной шириной, чтобы протиснуться сквозь него, стебли жёсткой травы, которой зарос кювет, царапали ладони. Дым заставил Райана закашляться, и он постарался отползти подальше. «Мотор не мог взорваться сам по себе, – билось в голове. – А значит…» Что это значит, Райан додумать не успел. Укол в шею заставил его дёрнуться и вскинуть голову. Перед глазами мгновенно поплыло, и всё же лейтенант успел увидеть стоящую на краю дороги небольшую машину и человека в кепке и чёрных очках рядом с ней. Кажется, пси-удар, нанесённый Райаном инстинктивно, почти вслепую, заставил человека пошатнуться, но в следующее мгновение всё залила чернота, и что было дальше, Танни уже не видел. – Райан! Вы меня слышите?! Райан, да очнитесь же! Исполненный паники голос принадлежал Давине. Райан попытался ответить, но губы и язык не слушались, и даже глаза не пожелали открываться. Но голос продолжал звать его, настойчиво колотясь в стенки черепа, и спустя какое-то время лейтенанту удалось немного разогнать туман, клубившийся у него в голове. Во всяком случае, он пришёл в себя достаточно, чтобы попытаться открыть веки. Вот только толку от этого не было – вокруг всё равно было темно. Тогда Райан сделал попытку приподняться и понял, что не может пошевелиться. Он снова закрыл глаза и попытался напрячь мускулы, чтобы разобраться наконец, что происходит с его телом. Итог был неутешительным. Он лежал на гладкой горизонтальной поверхности, скованный по рукам и ногам. Массивные, судя по всему, металлические оковы охватывали запястья, лодыжки и туловище поперёк груди. В результате удалось поднять только голову. «Райан!!!» С некоторым опозданием Танни сообразил, что голос Давины звучит не в ушах, а в его голове. Перестав дёргаться в намертво сковавших его кандалах, Райан расслабился и попытался ответить тоже мысленно: «Давина?» «Райан, вы меня слышите?! – мозг Танни прямо-таки затопило чужим облегчением. – Какое счастье! Где вы?» «Я бы и сам хотел это знать». «Мы немедленно кинулись вас искать, закрыли космопорт, теперь его обшаривают…» – чувствовалось, что Давиной владеет обычно несвойственное ей возбуждение. Изливавшиеся на Райана мысли больше походили на неконтролируемый поток сознания, чем на её обычное взвешенное общение. И ещё Райан почувствовал её страх. За него. Пожалуй, впервые он ощущал чувства капитана Мортимер столь отчётливо. «А я в порту?» – прервал он её мыслеизвержение.