— Ах, я еще и дура? — послышался в подвале новый шлепок. — Сам ты идиот! Колдун недоделанный. Сделать хотел козу, утюг получился вдруг… Из-за тебя, козла, мы тут оказались. Она добрела до коробки, открыла, вынула пластиковую бутылку с водой и жадно припала к горлышку. Поглотив почти пол-литра, снова склонилась к картонке, поковырялась, достала шоколадку, уселась рядом с дверью и стала неторопливо жевать. Запила, съела еще одну, потом третью, похлопала ладонью о ладонь. — Больше не могу. Они, вроде, и маленькие, но такие сытные! — Дай попить. — Обойдешься!!! Это все из-за тебя! Из-за тебя мы тут застряли! — Девушка вернулась к крюку, подняла с пола обрезки одежды, посмотрела, скомкала и швырнула Олегу в лицо: — Вот, вот, видишь?! Видишь?! Доволен? Пить ему хочется! Ведун откинул голову и закрыл глаза. Аркаим прав: за пару дней он от жажды не умрет. Когда ехать соберутся, тогда и попьет. Некоторое время он слышал только шорохи, потом Роксалана легонько пнула его в бок: — На, бери! — Девушка протягивала бутылку минералки. Ведун дернулся, но наручники заставили его откинуться обратно. — Проклятье… Дай попить, пожалуйста. — На. — Ты же видишь, руки скованы. — Какие вы, мужики, беспомощные… — Она присела рядом на корточки, отвернула пробку, ткнула горлышком в губы: — Ладно, пей. Только не увлекайся. А то потом еще и пописать захочешь. Мне, что, тебе штаны придется снимать? — Спасибо. — Не за что. — Она прихлебнула из бутылки сама. — И что теперь с нами будет? — Разве ты не поняла? Послезавтра нас сунут в самолет, довезут до Питера, там Аркаим найдет Урсулу, а нас, пожалуй, убьет. Даже тебя, кудряшка, при всем твоем очаровании. Он, видишь ли, бессмертен. А значит — импотент. — Может, все-таки не убьет? — Тогда еще хуже… — Что может быть хуже смерти? — Дашь шоколадку — скажу. — Ты чего, маленький? — Нет, большой. И сильно хочу жрать! — Ладно, принесу. Роксалана сходила к двери, вернулась с двумя плитками, освободила их от оберток, сложила одну на другую, дала Олегу откусить, подождала, пока он прожует, и спросила: — Так чего вы с ним затеяли? — Понимаешь… — проглотил сладко-горькую массу Середин. — Аркаим поклоняется богу мертвых Итшахру. Чтобы открыть богу врата в этот мир, сделать Землю царством Итшахра, царством мертвых, нужно принести в жертву одну мою знакомую. Вот ее-то он и ищет. — Он что, псих? Как можно хотеть сделать весь мир царством мертвых? — Ну, теоретически в этом есть некоторые плюсы. — Олег вытянул голову и откусил еще кусок сдвоенной плитки. — Во-первых, все живые смогут наконец-то воссоединиться со своими предками, умершими друзьями, родителями, знакомыми. Потом, в этом мире уже не будет страха смерти… — Потому что все умрут? — Вот именно. И, наконец, самое главное. В этом мире Аркаим станет верховным правителем с возможностями всесильного бога. — Вот сука какая! — Ну, не знаю, — пожал плечами Середин. — Многие бы согласились. — И ты? — Мне предлагали. Я отказался. — Молодец! — Роксалана наклонилась и поцеловала его в губы, потом поднесла шоколадку: — Вот, скушай еще кусочек. — Так что вариантов два. Вроде, этот мир чародею начал нравиться, и он передумал его уничтожать. Посему он действительно приберет Урсулу, чтобы в чужие руки не попала, и оставит все как есть. А нас с наслаждением истребит. Из мести. Ну, и чтобы свидетелей не было. — А второй? — Второй вариант — это открытие врат. Тогда он обязательно оставит меня в живых. Чтобы я увидел, как он вспарывает Урсуле горло. Чтобы увидел, как в мир приходит Итшахр. Чтобы сделался первым его рабом. Первым — в смысле самым униженным. Главным мальчиком для битья. — Так ведь надо что-то делать! — Мы и делаем. — Что? — Ждем. До Питера путь неблизкий, все еще не раз перемениться успеет. Или у тебя есть другие предложения? — Ты знаешь, давай я вдоль тебя вытянусь. Зябко чего-то одной. А ты тепленький. Хотя, чего я спрашиваю? Ты же тут вроде бревна… — И она стала расстилать обрывки сорочки у Олега под боком. Про пленников снова забыли: у них закончилась вода, закончился шоколад, а в подвал никто так ни разу и не заглянул. Свет горел постоянно, окон не имелось. Поди угадай, сколько времени прошло. Может — сутки, а может — и неделя. Наконец загремел засов, внутрь вошли шестеро послушников. Пятеро в полотняных рубахах, один в шелковой. Наверное, у колдуна это было чем-то вроде офицерских погон. «Шелковый» остановился в центре узилища, двое встали по сторонам, держа наготове коротенькие автоматы с тощими магазинами, один схватил за плечо Роксалану, оставшаяся парочка расстегнута кандалы Олега и тут же застегнула на нем наручники. — Мы наконец-то отправляемся? — поднялся на ноги ведун. Его качнуло — после долгого лежания закружилась голова. — Граф приказал доставить вас в аэропорт для прохождения формальностей. — Само собой, — хмыкнул Середин. — Ему ведь придется обманывать таможню. Уверен, мы с леди числимся в розыске. — Следуйте за мной. — Всегда пожалуйста. Только не забудьте завернуть по дороге в гостиницу. У нас там вещи, документы. Деньги, в конце концов! Не можем же мы все это бросить. Даме нужно одеться. Или ей так и бегать в голом виде? Хотите новую серию репортажей? Я так никуда не поеду, — покрутил головой ведун. — Мне нужны мои вещи. — И я так не поеду! — воинственно поддержала кудряшка. — Мне холодно, я голая, я хочу попить, одеться и позвонить домой! «Шелковый» немного поколебался, приказал одному из подручных: — Позвони графу. Тот кивнул, отошел. Вернулся минутой позже с коричневым одеялом. — Граф разрешил заехать на две минуты. Предупредил, чтобы были очень осторожны. Скиталец опасен и мог приготовить ловушку. — Одеяло послушник протянул девушке: — Завернитесь. Они вышли из подвала. Середин попытался поднять свой пояс с саблей, ножами и сумкой, но один из послушников успел вцепиться в снаряжение первым, а «шелковый» снова предупредил: — Без глупостей! — И кинул пояс обратно на пол. — Осторожнее, у меня там инсулин! — рыкнул Олег. — Вот сдохну у вас по дороге — вам Аркаим устроит Варфоломеевскую ночь… «Шелковый» поколебался, поднял пояс, открыл сумку, брезгливо поворошил пальцем баночки, туески и пакетики. — И где тут инсулин? — Там, — упрямо повторил ведун. — Ладно, — махнул рукой послушник. — Ведите их к машине. Тесной группой они поднялись по лестнице наверх, вышли во двор. Здесь стояли два черных джипа. Несколько послушников отделились, сели в задний. Туда же, в багажник, полетел и заветный пояс. Пленников «шелковый» подтолкнул к другой машине, открыл им заднюю дверцу и сам сел следом. — Гостиница «Альфа», — напомнил Середин. — Сам знаю, — ответил послушник. — Поехали. Улица перед отелем была на удивление тиха и спокойна. Олег-то думал, что журналисты давно пронюхали, где обитают виновники недавнего скандала и теперь дежурят у входа. Видать, пресса все же не так вездесуща, как иногда кажется. Машины затормозили у самого крыльца, главный кивнул на дверь: — Пошли. Олег молча вскинул руки с наручниками. — Ты чего?