Судьба… Он один знает, где спрятана Урсула. Лишь у него братья-колдуны могут выпытать этот секрет. Секрет уничтожения всей планеты. Всего шаг — и оба они останутся без своих ядовитых зубов. Один шаг… И Олег шагнул. — Держите его! — Пальцы, уже почти разжавшиеся у локтей, снова сомкнулись, рванули Середина обратно. — Что случилось, чужеземец? — Глупый вопрос, Раджаф. Ты попытался меня убить. — Нет, чужеземец, это неправда. Это ты захотел сам себя убить. Ты забываешь, с кем говоришь, жалкий смертный. Я вижу тебя насквозь. Сперва ты испугался. Но потом что-то обрадовало тебя, и ты встретил перевоплощение с облегчением и готовностью. — Тебе-то какая разница? — Смерть — это твое наказание, чужеземец. Наказание не должно доставлять радости. Если сейчас ты желаешь умереть, я подожду той минуты, когда тебе захочется жить. Так будет справедливо. Вангьял, отведи его обратно. Роксалана встретила Олега внизу, у ступеней, тут же схватила за руку: — Ты почему меня бросил? Куда ушел? Ты знаешь, тут все какое-то… странное. А чего он от тебя хотел? — Я хотел спросить тебя, милая девушка, — остановился сбоку от гостьи колдун, — ты запомнила место, где Аркаим проводил с тобой обряды жертвоприношения? — Кто? Какие обряды? — не поняла кудряшка. — Я хочу знать, в каком именно месте тебя лишили девственности и где Аркаим брал твою кровь? — Да пошел ты со своими вопросами! — возмутилась Роксалана. — Не твое собачье дело, с кем и когда у меня что-то было! — Ты не желаешь мне отвечать, смертная? — сухим, нехорошим голосом спросил Бодхисатва. — Засунь свои вопросы себе in rectum! — Так… — Колдун явно не понял, что именно ему сказали, но ощутил, что его оскорбили в очередной раз. — Вангьял! Монахи тут же схватили за локти Середина, обошли девушку и сцапали заодно и ее. — Вангьял, принеси мед! — Ты чего затеял, старый пердун? — дернулся Олег, однако держали его крепко. Качественно держали. Монах нырнул куда-то прямо в цветную грядку. Видимо, правитель Каима сохранил привычки родины и устроил жилые помещения Шамбалы внизу, под цветами и мраморными плитами. Парень выбрался назад почти сразу, подбежал и передал учителю стеклянную баночку. — Так ты не скажешь, где потеряла девственность? — снова обратился к Роксалане колдун. Та глянула на банку с медом, презрительно хмыкнула: — Ручку дверную пососи! — Ладно… — Раджаф сдернул с нее фланелевую одежку, открыл банку, зачерпнул чуток меда и принялся аккуратно размазывать жертве по груди. — Ты знаешь, милая, здесь, в горах, очень мало цветов. Поэтому горные пчелы всегда голодные и оттого очень злые. Когда они сгрызают себе мед, то не оставляют ни капли. Скорее, они даже прихватывают лишнее. — Проклятье, — дернулся в руках монахов Олег. Он вспомнил, чем различались Раджаф и Аркаим. Аркаим повелевал мертвыми силами, а Раджаф — живыми. Пчелы для него то же самое, что для опытной вязальщицы — ее спицы. Пчелы будут делать все, чего он только пожелает. — Стой, Раджаф! Стой, ты ведь Бодхисатва. — Да, я помню, — оглянулся колдун. — Я не применяю силу и призываю воздерживаться от этого своих учеников. Я и сейчас, как видишь, не бью ее и не причиняю боли. Пчелы же — твари безмозглые. Что они могут знать о добре и зле? — Остановись, Раджаф! — Ничего страшного, — отступил хозяин Шамбалы. — Она не потеряет много крови. Нам ведь нужна только кровь? — Она будет страдать от боли! Разве ты сможешь это допустить, Бодхисатва? — Перенесенные муки очистят ее карму, чужеземец. В следующем воплощении она сможет подняться на ступеньку выше. Может даже, станет мужчиной. — Ты больной маньяк, Раджаф! Вы с братцем оба изрядные уроды! — Начнем пока с одной груди. А уже потом намажем тебя целиком, моя милая. Ты не бойся. От пчел смертельных ран не бывает. К тому же, если ты умрешь, я тебя воскрешу. Я умею. Ты будешь умирать и воскресать до тех пор, пока не ответишь на все мои вопросы во всех подробностях. — А-а-а-а… — потихоньку начала завывать Роксалана. — Олег… Оле-е-ег! — После того, как на тебе не останется ни клочка кожи, милая, он вряд ли станет так же сильно тобой интересоваться, — любезно сообщил колдун. Мимо Олега пролетела пчела. Одна, другая. Потом сразу три. — Все! Все, хватит! — со всех сил рванулся ведун. — Все, прекращай. Я скажу, где находится алтарь! Отпусти ее, я все скажу! — Нет, чужеземец, — отрицательно покачал головой Бодхисатва. — Я хочу, чтобы это сделала она. — Не-а-а-а… — закрутила головой девушка. По ее груди уже ползало не меньше десяти пчел. — Нет! Не хочу! Не могу! Уберите-е-е! Это в школе, в школе! Это случилось в школе! — В какой школе? — не понял Раджаф. — У тебя нету времени на развлечение, колдун! Тебе нужно лететь немедленно, или будет поздно! Убери пчел, и узнаешь то, что важнее женских истерик. Да отпустите вы! — Олег вырвал локти из рук монахов. — Отпустите ее! Убери пчел. Бодхисатва взмахнул рукой, после чего пчелы вдруг превратились в бабочек и улетели. Кудряшка осела вниз, на камень, и тихонько заплакала. — Говори. — Твой брат где-то рядом. — Ты его видишь? — Я знаю. Пока я сидел в контейнере, я много думал. Было, знаешь ли, свободное время. И я все пытался понять, как Аркаиму так здорово удавалось нас вычислять? То в Берне, то возле Женевы. А потом до меня дошло. Твой брат ведь никогда и ничего не делает просто так. В замке он сыграл человека чести и передал мне пятьдесят тысяч франков. Теперь я знаю, почему. В этом красивом портфельчике почти наверняка вделан хороший, мощный радиомаяк. Проклятый чародей разбирается в современной технике в сто раз лучше, чем я — в колдовстве. Думаю, Раджаф, если твой брат еще не здесь, то только потому, что у вас плохо с транспортом. Он наверняка уже мчится сюда на всех парах от ближайшего аэропорта. — Где маяк? — Внизу, в сумке остался. Бодхисатва раздумывал всего несколько секунд, потом кивнул: — Собирайтесь. Вангьял, сообщи Маатану в Казахстан, пусть выдвигаются. Получи в Нарине подтверждение заправки. Монахи и сам хозяин Шамбалы ушли. Олег присел рядом с девушкой, попытался укрыть ее фланелью. Роксалана резко отпихнула, всхлипнула: — Зачем ты все это делаешь? Ну, почему ты так со мной поступаешь? Сперва поесть не дал совсем. Теперь эти пчелы. Что, иначе нельзя? — Ну, что ты говоришь, кудряшка? Разве это я на тебя пчел натравливал? Я ведь как раз закончить не дал. — Неужели без этого было не обойтись? — Я сделал все, что… — Да перестань ты меня накрывать, в самом деле! Просто больной какой-то! Тянет и тянет, тянет и тянет. Видишь же, у меня вся грудь в меде. Тряпка попадет — липкой будет. Потом сама пачкаться начнет. Думать же нужно сперва! — И чего теперь делать? — Ну, то и делать. — Что? — Да то самое. — Что, прямо так? — А как иначе? Что, есть другие идеи? — О боги, что вы со мной творите! Почему не дали прыгнуть с обрыва? — Ну! — С этими колдунами как только не влипнешь… — Да давай же наконец! Олег, я ведь не кошка, у меня у самой не получится. Давай, пока эти не вернулись. Середин вздохнул, но никакого другого способа и правда в голову не приходило. Он наклонился к девушке и стал аккуратно слизывать мед с ее холодной, мягкой и сладкой груди. * * *