На совещание к генералу Валько он был приглашен впервые. В лицо начальство, конечно, знал, но чтобы лично общаться – такого не бывало. Не по чину, на то коммунисты-руководители имеются. А сегодня что – медведь в лесу сдох? С утра его вызвал Кузьмин и приказал ровно к трем быть готовым лично отвечать на вопросы о работе по «Гиенам». Так дело на банду покойного Кошмарика называется, которое из шестерки прислали. Любят у нас зоологические названия. «Гиены», «Скорпионы», «Грифы» – весь зоопарк разобрали, остались попугаи и синички, но, видать, и до них скоро дело дойдет. Разработка по банде «Синички» – звучит! Но это так, к слову. А на самом деле все отделение полдня приводило бумаги в должный вид – разложить, подшить, пронумеровать, описи составить, справки написать. Нудно, скучно, но куда деваться? Все должно быть аккуратно, красиво, генералы – они такие, порядок уважают. С трудом, переругавшись в матери, но успели, сделали, и сейчас Щербатов спокойно сидел за монументальным столом в огромном кабинете в компании неизвестных мужчин, не посчитавших нужным представиться. Видимо, остальные участники совещания друг друга прекрасно знали. Судя по разговорам, серым костюмам и неброским галстукам – комитетчики. И то сказать, кто еще в кабинете генерала милиции себя так вольготно вести станет? Вообще-то, он рассчитывал тихонечко отсидеться, отмолчаться в уголке, не высовываясь. Не вышло, генерал сразу взял быка за рога: – Итак, товарищи, начнем. Основной вопрос на сегодня – убийство гражданина Енукидзе. Кто у нас разработчик? Вы, товарищ майор? Вот и доложите, что сделано за месяц. – На сегодня получены результаты судмедэкспертизы трупов, судебно-баллистической и дактилоскопической экспертиз, допрошено сорок семь человек… – Стоп, стоп, – прервал доклад генерал. – Василий Петрович, не надо здесь рассказывать, сколько подметок вы стоптали, разыскивая душегубов, поберегите наше время. Нас интересуют простые и понятные вещи: выводы, версии и планы дальнейшей работы. Итак? – Извините, товарищ генерал, докладываю. Установлено, что все убийства в доме гражданина Енукидзе были совершены одним человеком, но с использованием двух пистолетов ПМ[12], снабженных штатными ПБС[13]. По основной версии, в двадцать три двадцать семь Енукидзе по телефону сделал продуктовый заказ в магазине «Солнышко». Разговор зафиксирован, поскольку его телефон находился на контроле у шестого главка. Заказ приняла сотрудница магазина гражданка Жамнова, однако оставила его без исполнения и не зафиксировала не только в официальной, но и черной бухгалтерии магазина. Причина – действия директора магазина гражданина Василенко, вероятно, разыгравшего внезапную вспышку страсти к гражданке Жамновой в момент приема ею заказа. Об этом мне рассказала сама гражданка Жамнова, ее рассказ негласно задокументирован на магнитофон, однако официальный документ по оперативным соображениям не составлялся. К сожалению, на следующий день Жамнова и Василенко были убиты. Причем Жамнову закололи заточкой, на которой не осталось отпечатков пальцев, а Василенко был убит из того же пистолета, что использовался в доме Енукидзе. Характер ранений также аналогичен. – То есть вы засветили свой контакт с Жамновой? – с усмешкой спросил один из присутствующих – худощавый и долговязый тип, не посчитавший нужным представиться. Щербатов мысленно чертыхнулся, но сдержался и продолжил подчеркнуто нейтральным тоном. – Не думаю. За день до убийства я встретил ее на улице поздно вечером, отвез в отделение милиции на своей машине, на ней же подвез назад. По дороге проверился, наблюдения за собой не обнаружил. – Это не гарантия. – Только в случае работы профессиональной бригады наружки. Откуда она у бандитов? Несерьезно. – Согласен, майор. Продолжайте, – прервал перепалку генерал. – В день убийства, как установлено, и Жамнова, и Василенко уходили с работы в хорошем настроении. Полагаю, что Жамнова сама рассказала Василенко о нашей беседе, тот передал кому-то наверх, и уже там решили зачистить концы. – Кто решил – есть предположения? – вновь встрял тот же товарищ. – Магазин контролировал гражданин Григорян Армен Вазгенович по кличке Ара-Морячок. После убийств магазин закрылся. Также Морячок является наиболее вероятным преемником Енукидзе как главаря преступной группы. Выводы, по-моему, очевидны. К сожалению, на самого убийцу у нас выходов нет. Работаем, но пока информации недостаточно. – Ну, тут мы, кажется, сможем помочь, – вступил в разговор еще один из гостей. – Данные об исполнителе и его действиях проанализированы. По нашему мнению, известным критериям удовлетворяют пять человек. Из них трое – действующие сотрудники, двое – в отставке. Если же предположить, что последние два убийства готовились в спешке и непосредственно исполнителем, подозреваемых остается двое, как раз уволенных. Но, для надежности, под контроль взяты все пятеро. Работаем по ним месяц, но, как говорится, оперативно значимой информации не получено – они все-таки профессионалы. Так можно год вкалывать без толку, надо что-то придумывать. Фигасе! Так это действительно комитетчики. И уверены, что убийца из ихних. Интересненько… Придумать, говоришь? А что если… – Разрешите, товарищ генерал? Сейчас Морячок с ворами власть в банде делит. Так я вот что предлагаю… Жизнь сыщика, она такая – то пусто, то густо. То пашешь как вол, а на выходе ничего, то вдруг всплывает как … или… нет, все же как прекрасная лилия, информация, сулящая скорую и непременную реализацию. А уж когда всплывает она вовремя, это и называется оперской удачей. Только на днях «Комаров» сообщил, что за место главаря схлестнулись Ара-Морячок и Сеня-Кремень. Сеня – из старых воров, авторитетных. Коронован лет десять назад, на зоне, как положено. А Ара, он и не вор вовсе, так, барыга, если по понятиям. Вор такому не то что подчиняться не должен, его доить полагается, как корову. Однако времена, похоже, меняются. До войны дело у товарищей бандитов пока не дошло, но это пока. Так что если сейчас Ару напугать, никуда он не денется, обратится к своему бойцу. Вот использовать этот расклад Щербатов и предложил уважаемому собранию. – А что, легко! – оживился один из комитетчиков – невысокий, невзрачный, коротко стриженый мужичок неопределенного возраста. До этого он сидел молча, спокойно посматривая на участников совещания благостным взглядом бультерьера. – Отстрелим ему клок волос, или ухо – забегает так, что пыль столбом стоять будет. Легко так предложил, словно милую первоапрельскую шутку. – Не надо ничего отстреливать! – всполошился Валько. – И вообще стрелять не надо, давайте эту авантюру милиция на себя возьмет. Вы, главное, своих подопечных не упустите. – Как скажете, – пожав плечами, мужичок мгновенно успокоился, вновь вернув себе равнодушный взгляд. Когда гости ушли, в генеральском кабинете остался Кузьмин. – Ну и как тебе, Ферапонтыч, этот Щербатов? Смотри, сейчас по краю такого дерьма пойдем, что если где протечет – не то что мы с тобой, контора не отмоется. Будет он язык за зубами держать? У тебя же не отдел, а блатхата, почти все чьи-то или дети, или племянники. Не решится ли наш майор поделиться горяченьким? С родственником каким? – Как раз он-то из карьерных, выходец с земли-матушки. Сюда его как рабочую лошадку брали. Если б не витебский скандал, так опером до пенсии и тянул бы. Мужик серьезный, два языка свободно, между прочим, филолог. Нас с вами не почитает, за пришлых варягов держит, но пакостить не будет, уверен. К тому же это дело для него личным стало. Мы с ИЛС[14] проверку провели, его вины в гибели Жамновой действительно нет, но он обозлился, реально землю роет. Не подведет, здесь я спокоен. – Ну хоть одна хорошая новость в нынешнем бардаке, – генерал тяжело вздохнул. – Тогда завтра жду от тебя план мероприятий, удачи! ГЛАВА VI Григорян Когда лохи сидят дома у телевизоров или вообще укладываются спать, люди серьезные работают. Впрочем, слова «серьезные» и «работают» Армен относил исключительно к себе. Это он работал в той проклятой бане с девками, куда сам бы не пошел ни за какие каврижки. Вот еще, хлестать водку, потом потеть в парной под визги голых баб, да, готовых исполнить любой твой каприз, но какой там каприз… пьяно, жарко и противно. Однако приходится терпеть – черная масть обожает решать вопросы именно в такой обстановке. Вот и Сеня, Кремень, с позволения сказать. Может, раньше и был бойцом, но сегодня в прокуренной бане Армен «тер» с жирным, обрюзгшим мужиком, исколотым везде, где можно и, казалось, нельзя. Не обсуждал, не вел переговоры, а именно тер, балансировал между искренним желанием послать этого борова по всем матерям и крайним нежеланием начинать войну. И не потому, что боялся, вот еще, просто не ко времени это. Система для большого дела пока не готова, еще бы пару месяцев, и можно избавляться от этого быдла. Пусть забирают магазины, рынки, бордели и прочую шелуху, которую искренне считают «бизнесом», и проваливают, гордые и тупые. А настоящим делом, ради которого все и создавалось, начнут заниматься дяди умные, образованные, те, кто сейчас вырывается на первые роли и в правительстве, и в политике. Что там, только на прошлой неделе был у него такой интересный разговор на Старой площади[15]! Да уж, на прошлой неделе на Старой площади, а сегодня в бане с водкой, бандитами и шлюхами. И никуда не денешься. Перестройка, блин. Но, слава богу, дурные «переговоры» позади. Сейчас Морячок ехал домой, в уютный коттедж, предвкушая веселую встречу с действительно классными девчонками, веселыми и заводными красавицами. Еле слышно урчит мотор, шелестят шины, мягко и плавно летит по Кутузовскому огромный мерседес. – Армен Вазгенович, похоже, за нами хвост, – прервал размышления шофер. – Посмотрите сами – дорога пустая, а машина сзади не отстает и не обгоняет. – Молодец, Эрик, ну-ка, что там? Да, что-то есть. Алеша, – обратился он к сидевшему рядом с водителем охраннику, – передай охране, чтобы не расслаблялись, не нравится мне это. – Уже вызываю, Армен Вазгенович. – И по рации кратко и непечатно наорал на ехавших сзади бойцов, сообщив о подозрительной машине и едко прокомментировав их некоторые некрасивые бытовые привычки, в том числе – щелкать клювом на работе. После поворота с шоссе, буквально на подъезде к недавно отстроенному в заповедном лесу коттеджному поселку, дорогу перегородил грузовик. Черт, это ж засада! Уж сколько народу в Москве именно так и положили – преграждали проезд и расстреливали с двух сторон. Спасаться! – Эрик, направо, там проезд, давай, жарь, жарь, дорогой! Вперед, вперед, через триста метров… – Да знаю я, знаю! Ложитесь на пол, не отвлекайте! Резко свернув на проселок, мерседес Ары-Морячка рванулся к шоссе под прикрытием машины охраны. Прыгая на колдобинах, с грохотом пробивая подвеску, оторвав на какой-то коряге глушитель, им все-таки удалось уйти. Где-то сзади протрещали автоматные очереди, с визгом просвистели пули, но они спаслись! Простая мысль о том, что никто не будет делать засаду перед поворотом на проселок, да еще имеющий прямой выезд на шоссе, никому в голову не пришла. А невысокий крепкий комитетчик, которого Кузьмин отрекомендовал Щербатову как специалиста по засадам, спокойно отстегнул рожок от автомата, передернул затвор и рассмеялся: – Здорово мы их! Ох, как они удирали – наверняка где-то глушак оторвали – слышишь, как ревут? Красота! Почти симфония, концерт для калаша с мерседесом. – Ты там никого не задел, композитор? А если в лесу кто-то гулял? Может там девушка впервые целовалась, а ты из автомата… Да она теперь на мужиков и взглянуть не сможет, тебя ж ее будущий муж проклянет, как злейшего врага. Не боишься? Это если ты не попал. – Попал – не попал… Холостые в рожке. Зато клиенты напуганы до дефекации. Зуб даю, что своими ушами слышали, как пули свистят. Интересно, как они теперь разбираться будут? Не высчитают нас? Вон как дон Корлеоне, тот всегда правду знал. Вдруг и этот такой? – Поменьше книжек читай, да кина смотри – ближе к жизни будешь. У этих виновных не ищут, а назначают. Из тех, из кого выгодно. Всегда. И нет разницы – в Москве дело происходит или в Чикаго, бандиты, они бандиты и есть. – Значит, нет в мире справедливости? – В блатном? Не смеши. Нет, не было и не будет. Ладно, хлопцы, – обратился он к ребятам из наружки, один из которых управлял грузовиком, а второй – намеренно засветившейся легковушкой, – давайте убираться, пока местные менты не наехали. Передайте своим, чтобы объект вели осторожно, он теперь от собственной тени шарахаться будет. Армен приехал в свой шикарный, гранитом и мрамором отделанный коттедж лишь перед рассветом. Всклокоченный, злой на охрану, на себя и на весь белый свет. На него! Какая-то гнида! Посмела! Впрочем, почему какая-то? Ясно же, что Сеня. Кремень? Нет, кирпич, булыжник, вообще грязь под ногами! Вчера водочки подливал, обниматься лез, братом называл. Доли с ним делил, видите ли. Сука! Потому и делил, что знал – завалит на хрен, и все его будет. Тварь! Мразота! Ну, все, война так война, где там телефон? Рано для звонка? А для морга не рано? Ничего, переживет, перетерпит Гарун! За такие-то деньжищи – точно перетерпит. – Алло, Костя? Привет, дорогой, прости, что рано… Не туда попал? Ой, простите, пожалуйста, тысяча извинений, все, все, спокойной вам ночи… Действительно, все. Теперь Гарун, профи, с которым работает только Морячок, о самом существовании которого никто не знает и не должен даже догадываться… теперь он приедет в некое уютное кафе ровно в двенадцать. Вообще, подобный вариант ими не исключался, и к исполнению Кремня давно все было готово. Требовалась лишь команда Морячка, после которой жить этому отморозку останется два дня. Потом Гарун его исполнит. Армен даже в мыслях повторял это слово – «исполнит». Не убьет, не замочит, не кончит, а именно исполнит, как Кошмарика – аккуратно и надежно. Щербатов На совещании у Кузьмина дым стоял коромыслом, благо окна были открыты. Дружно наплевав на инструкции, дымили все, кроме некурящего Щербатова, – и хозяин кабинета, и ментовские опера, и трое комитетчиков. С одним из них, Геной, ночью сыщики разыграли сцену покушения, а с двумя другими виделись на памятном совещании у генерала. В том числе и с тем невзрачным типом с равнодушным взглядом убийцы. Только в этот от равнодушия не осталось и следа.