Мы с Викой переглянулись, а я сразу сделала страшные глаза. — Я не пою, ты же знаешь. Это у тебя голос красивый. Спой им что-нибудь. Не стесняйся, здесь все свои. — Вика, спой, — начали её уговаривать девчонки. — Хорошо, но предупреждаю, что я вам не певица. — Да пой уже, а я подпою, если что. А давай «Коня»? — Ну ладно. «Коня» так «Коня». И запела, сначала тихо, но постепенно добавляя звука, эмоций и избавляясь от ложной стеснительности, тем более голос у неё был и в самом деле красивый, полный огня и берущий за душу. Мы уже вовсю подпевали ей: По бескрайнему полю моему, По бескрайнему полю моему. Когда отзвучал последний куплет, мы сидели уже воодушевленные и слушали тишину. — Хорошая песня. А Россия — это ваша страна? — Да. — Понятно. Я тогда тоже про свою родину спою, только мясо с одного боку подгорает, переверните его, — заметила Веста. Мы повернули вертел и приготовились слушать. У Весты голосок был тонкий и нежный, а песня мелодичной и тягучей. Мы все заворожено слушали, Найл, водил ушами в разные стороны, а я ловила себя на мысли, что если бы не вчерашние события и Лира, которая лежала рядом с нами и постанывала время от времени, то можно было бы принять это всё за небольшой пикник на природе. В итоге, пока мясо дожарилось, прозвучало пять песен. Все разные, но все спетые с душой. Мяса мы наелись до отвала, даже Найл, который всё поедал с огромной скоростью и в больших количествах, и то под конец лежал и лениво обгладывал ногу. — Поговорила? Что они сказали? — тихонько спросила я у подруги. — Потом расскажу, — ответила она. — Наверно нам надо уже идти. Впереди степь, неизвестно сколько нам придётся по ней идти, — сказала Мия, — боюсь, что ночевать нам придётся тоже там. — Скорее всего, — поддержала её Вика и встала. Злата затушила костёр. Найл подошёл ко мне и начал лизать мне плечо. — Ты чего? Устал? — я обняла его и почесала за ухом давая понемногу своей энергии. Он стоял уткнувшись мне в живот головой и вздрогнул, когда рядом с нами раздалось неожиданно: — Ну ка отошёл от неё! Глава 21 Найл заскулил и, поджав хвост, отпрыгнул от меня, а я, заикаясь от волнения, радости и неожиданности одновременно, спросила: — Сссирен? Это ттты? — я хлопала, как дура, глазами не могла поверить, что мои приключения на сегодня закончились. Что это действительно так, говорили его пылающие глаза и тяжелое дыхание, которые в совокупности производили впечатление, что меня сейчас будут бить. — Сирен, я сейчас тебе всё объясню. Понимаешь?.. — договорить он мне не дал, схватил меня на руки и мгновенно перенёс на какую-то поляну, посадил на нагревшийся за день на солнце камень, и встал передо мной, решительно раздвинув мои ноги в стороны и приблизившись ко мне вплотную. Наши лица оказались напротив друг друга. — Объясняй. Но если мне не понравятся твои объяснения, то… — он сглотнул, посмотрел на мои губы, и договорил, — ремень у меня широкий, армейский, к твоей попе прилипать будет хорошо, — и он опять сглотнул, сжав губы в тонкую нить и скрипнув губами. Я сначала прониклась серьёзностью ситуации и положила руки ему на грудь, немного отодвинувшись, но мои действия привели к противоположному результату — он судорожно вздохнул и прикрыл глаза. Значит надо действовать по тому плану, который я придумала сегодня на поляне, и я, пока он не успел очухаться, поцеловала его, переместив руки ему на шею и зарывшись в густой шевелюре. Он сначала стоял в ступоре, не ожидая от меня такого поворота, но потом прижал меня крепко к себе, и на меня хлынул такой поток его эмоций, что я чуть сознание не потеряла от такого количества облегчения, гнева, радости, неверия и чего-то ещё. Он целовал меня, как одержимый, сжимал в объятиях до хруста костей, не давая мне толком дышать и хоть что — то осознавать. Только когда моя футболка улетела на траву, а меня бережно опустили на неё, я смогла прошептать ему: — Всё хорошо… ты просто переволновался … ты же знал, что я жива… Он только рычал и прижимал меня ещё крепче, пытаясь раствориться во мне и доказать свою любовь. Не знаю сколько прошло времени с начала этого безумства, но мы лежали на траве и приводили в норму дыхание, эмоции и разум. — Почему ты не сказала, что собираешься с подругами к Шалее в гости? — тихо спросил он, лёжа на боку и водя пальцем по овалу моего лица. — Ты бы не отпустил, — спокойно ответила я не открывая глаз, расслабленно устроившись на его руке. — Не отпустил, потому что знаю, как это опасно, — так же спокойно ответил он, и только его рука, которая до этого покоилась на мой филейной части, сжала её, выдавая ту бурю гнева, которая на самом деле бушевала в нём. Я поёрзала и положила голову ближе к его лицу, потеревшись о его щёку. — Я не смогу жить в клетке и постоянно оглядываться. Не заставляй меня выбирать. Когда ты понял, что меня нет на Соттаре? — Сразу, как только Шалея вас перенесла. Я же тебе говорил, что у меня образовалась связь с тобой. — И сразу полетел меня возвращать? — Нет, конечно! За кого ты меня принимаешь. Просто контролировал твои перемещения, до того момента, когда ты исчезла, и наша связь оборвалась. — Оборвалась? — я удивлённо посмотрела ему в глаза, — совсем? — Совсем, как будто тебя больше не стало на этом свете. Как ты думаешь, что я мог подумать? — он взял прядь моих волос и начал накручивать себе на палец, — я просто подумал, что умер вместе с тобой, пока со мной не связался Люциус и не попросил о срочной встрече. Только его визит вернул меня к жизни и убедил, что вы живы и попали в дальний сектор с противоположной стороны галактики, потому что у них связь уже другого характера, её невозможно оборвать блокадой. — Понимаю, ребёнок, да? — Да. Мы прилетели, как только смогли. Сначала вдвоём, потому что переживания отняли у меня почти все силы, да и расстояние слишком большое. Ребята прилетели позже, пока мы искали ваши следы. Василина … — Вы нашли Василину? Как она? — Нормально. Её просто оглушили, поэтому она довольно быстро пришла в себя. Рассказала нам о том, что в округе уже исчезали пять девушек в разными стихиями дара и что поговаривают, что тёмные с помощью какого-то древнего ритуала собираются оживить дракона, который несколько сотен лет находится в стазисе. — Мы его видели, представляешь? И даже слышали, как бьётся его сердце. Мы просто прятались у него под крылом. Он застонал и откинулся на траву. Я оказалась сверху. Поправила пряди волос, которые упали ему на глаза, поцеловала его в нос, потом в губы, потом около уха и прошептала: — Не сердись и не ругай меня. Я и так наказана. Обещаю, что всегда буду говорить тебе о своих планах, если ты хочешь. — Хочу… — он тоже поцеловал меня и последнее его слово прозвучало как-то двусмысленно. — Только не забирай меня, пока мы не проводим девочек по домам, им надо помочь… пожалуйста… — что-то моё «пожалуйста» тоже прозвучало как-то двусмысленно, или он просто не услышал первую часть предложения. — Сирен… — Неля… * * * Вернулись мы к остальной компании уже вечером и застали там Люциуса, который нес Лиру в медицинскую капсулу. Она стояла рядом с челноком, приземлившимся недалеко от нашей полянки. Шесть молодых людей вышли из корабля и приветствовали принца, подошедшего к ним. — Этой девушке требуется помощь, поэтому мы её сейчас подлечим, а потом перевезём к Василине. Вика попросила и Найла забрать… — начал объяснять Люциус. — Нет! — Что значит, «нет»? — я быстро подошла к Сирену. — Этот парень летит с нами, иначе я тогда тоже останусь, — выставила я ультиматум. — Это не обсуждается. Нечего делать на моём корабле оборотню, который запал на мою девушку.