– Хочешь? Оскар покачал головой. Томми засунул банку обратно в карман, поправил табак языком и откинулся на спинку кресла, сцепив руки на животе. – Понятно. Ну а здесь ты что забыл? – Да нет, я просто… – Девок разглядываешь? А? Не клей же нюхаешь? Подойди-ка! Оскар встал и подошел к Томми. – Ближе. А ну дыхни! Оскар послушно дыхнул, и Томми удовлетворенно кивнул и снова указал ему на диван: – И чтоб не вздумал, слышь? – Да я и не… – Знаю, что не нюхал. И не вздумай, понял? Дрянь это. Табак, вон, другое дело. Жуй лучше табак, – он сделал паузу. – Ну и че? Так и будешь весь вечер сидеть и на меня пялиться? – Томми жестом указал на диванную подушку: – Хочешь еще почитать? Оскар помотал головой. – Ну нет так нет. Тогда вали домой. А то скоро пацаны придут, уж они-то тебе не обрадуются. Давай марш домой! Оскар встал. – И это… – Томми посмотрел на него, покачал головой и вздохнул. – А, ладно. Иди домой. И слышь? Не ходи сюда больше. Оскар кивнул и открыл дверь. Остановился на пороге: – Извини. – Да ладно. Только больше не приходи. Да, кстати, че там с деньгами? – Завтра будут. – Ясно. Ах да, я тут тебе перегнал «Destroyer» и «Unmasked» на кассету. Зайди забери как-нибудь. Оскар кивнул. Почувствовал, как к горлу подкатил ком. Еще немного – и расплачется. Он торопливо прошептал: «Спасибо» – и вышел. * * * Томми остался сидеть в кресле, посасывая свой табак и уставившись на клочья пыли под диваном. Безнадега. Оскара будут чморить до окончания школы. Видал он таких. Томми хотелось бы ему помочь, но раз уж ты попал – дело труба. Ничего не попишешь. Он выудил из кармана зажигалку, поднес ее ко рту и пустил струю газа. Почувствовав холодок во рту, Томми отдернул руку, высек из зажигалки огонь и дыхнул. Перед его лицом полыхнул язык пламени. Легче не стало. На месте ему не сиделось, он встал и сделал несколько шагов по ковру. Пыль взметнулась клубами из-под его ног. Черт, ну и что же делать? Он принялся мерить ковер шагами. Он и сам считай в тюрьме. Не вырваться. Посадили – не рыпайся. Чертов Блакеберг. Он уедет, станет моряком или еще там кем. Кем угодно. Буду палубу драить, поеду на Кубу – и поминай как звали. У стены стояла щетка, которой почти никогда не пользовались. Он взял ее и начал подметать. Пыль забивалась в нос. Через какое-то время он вспомнил, что совка все равно нет и задвинул кучу пыли под диван. Лучше грязный дом, чем чистый ад. Он полистал порножурнал, положил обратно. Намотал шарф на горло, затянул так, что чуть башка не лопнула, отпустил. Встал, сделал пару шагов по ковру. Опустился на колени, помолился Богу. К половине шестого подгребли Роббан и Лассе. Томми уже снова сидел, развалившись в кресле с самым что ни на есть беспечным видом. Лассе кусал губы, явно нервничая. Роббан ухмыльнулся и хлопнул Лассе по плечу: – Лассе нужен еще один кассетник! Томми вскинул брови: – Зачем это? – Валяй, Лассе, рассказывай! Лассе хихикнул, не смея взглянуть Томми в глаза. – Э-э-э… там один чувак на работе… – Что, хочет купить? – Ага. Томми пожал плечами, встал с кресла и вытащил из-под обивки ключ от бомбоубежища. Роббан выглядел разочарованным, – видать, ожидал, что Лассе сейчас получит по полной программе, но Томми было наплевать. Да пускай Лассе хоть в громкоговоритель орет у себя на работе: «Продаю краденое!» Какая разница? Томми оттеснил Роббана в сторону, вышел в коридор, открыл висячий замок, размотал цепь на колесе и швырнул ее Роббану. Цепь выскользнула у того из рук и с грохотом упала на пол. – Чего это с тобой? Ты укуренный, что ли? Томми покачал головой, повернул колесо двери и толкнул ее. Лампа в бомбоубежище не работала, но света из коридора было достаточно, чтобы разглядеть штабеля коробок возле продольной стены. Томми отыскал коробку с кассетником и протянул ее Лассе: – На здоровье! Лассе неуверенно взглянул на Роббана, словно прося истолковать странное поведение Томми. Роббан скорчил рожу, которая могла означать что угодно, и повернулся к Томми. Тот возился с замком, запирая дверь. – Слышал что-нибудь новенькое от Стаффана? – Не-а. – Томми защелкнул замок и вздохнул. – Завтра ужинаю с ним. Может, чего узнаю. – Ужинаешь? – Да, а что? – Да не, ничего. Просто думал, что мусора… типа, на бензине работают. Лассе фыркнул, радуясь, что обстановка разрядилась: – На бензине… * * * Маме он наврал. Она ему поверила. Сейчас Оскар лежал в своей постели и мучился. Оскар. Тот, в зеркале. Кто это? С ним столько всего происходит. Плохого. Хорошего. Странного. Но кто он? Йонни смотрит на него и видит Поросенка, которому надо надрать задницу. Мама смотрит и видит любимого сына, с которым ничего не должно случиться. Эли смотрит и видит… Что она видит? Оскар повернулся к стене, к Эли. Две рожицы тут же выглянули из листвы. Щека все еще была опухшей и саднила, но рана уже начала затягиваться. Что он скажет Эли, если она сегодня придет? Хороший вопрос. Все зависело от того, каким он ей виделся. Эли была для него новым человеком, и это давало ему шанс стать кем-то другим, рассказать все не так, как остальным. Что вообще принято делать? Чтобы понравиться? Часы на столе показывали четверть восьмого. Он уставился на обои, отыскивая в листве каких-нибудь существ, нашел маленького гнома в колпаке и перевернутого вверх ногами тролля, и тут в стену постучали. Тук-тук-тук. Осторожный стук. Он постучал в ответ. Тук-тук-тук.