На пороге появился Воронов! Сильно исхудавший и осунувшийся, но с гордой осанкой человека, которого не сломили. Это чувствуется сразу в тех, кто выходит живым из наших жерновов, – сломлен или нет. Слабых испытания растирают в пыль. Сильных делают сильнее. Я вскочил, обнял его. Постучал по плечам, не сдерживая радости: – Выбрался, чертяка такой! Живой! – Живее всех живых. – Нам тебя не хватало! – И мне, – Воронов огляделся, как будто был в моем кабинете в первый раз. – Чего, не верится, что вернулся? – Верится… Но с трудом. – А Полунин? – спросил я по поводу второго нашего сотрудника, загремевшего вместе с Вороновым. – Обвинения признаны несостоятельными. – За что хоть отсидели? – А, – Воронов махнул рукой. – Как обычно. За исполнительность. Добросовестное выполнение приказа. Приказ оказался гнилым. Исполнители – виноватыми. – Хорошо то, что хорошо кончается. – Экскурсия на ту сторону – опыт ценный. Даже бесценный. – Это знакомо. Мир сразу другими красками играет. – И солнышко ярче светит. – У чекиста судьба такая. Сегодня ты врагов ищешь. Завтра решили, что враг ты сам и уже тебе приготовлено место у кирпичной стеночки. Или едешь руководишь леспромхозом в Сибирь, если повезет сильно. А потом раз, и опять в дамках – раздаешь руководящие указания. И снова врагов ищешь. И ничего не попишешь. Издержки профессии. Все переменчиво. – А что постоянно? – Мы и враги. И бесконечный наш спектакль… Воронов задумался, потом сказал: – То, что за меня просил… Я всегда знал, что ты мужик, Ермолай. Я этого никогда не забуду. – Да какие у нас счеты? Жизнь беспокойная, спину друг другу еще не раз прикроем. А бухгалтерию вести – кто кому чего должен – это от лукавого… Ладно, довольно лирики. Работать надо. Вести учет антисоветского элемента, который нам «Картель» теперь в товарных количествах поставляет. В кабинет зашел Фадей. Хлопнул в ладоши: – Ба, какие люди проездом с Колымы. Ну, дай я тебя обниму, подозрительный элемент! Он тоже похлопал страдальца по плечам. Когда сентиментальная часть была завершена, мы приступили к обсуждению планов. В игре с «Картелем» мы шли по очень тонкому льду. И выиграть могли, только ускоряя движение, предпринимая новые неожиданные ходы. Понятно, что подполье планирует грандиозную пакость. И к ней мы должны подойти, взяв под контроль максимальное количество вражеской агентуры. Легализовывать прибывших по заказу «Картеля» – это, конечно, прекрасно. Но, к сожалению, уже недостаточно. – А что предлагаешь? Мы и так – и документы им делаем, и расселяем, и на работу временную пристраиваем. Остается только их с золотой ложечки паюсной икоркой кормить и водочкой поить, – зло сказал Воронов. – Нормировщик просит оказать помощь в тренировке боевых групп, – подал голос Фадей. – Надо посодействовать. – Может, ему и в Кремль ворота открыть?! – возмутился Воронов. – Чего уж – играть так играть! Как встарь загульные дворянчики – все имения и деревни заложить! – Иногда и заложить стоит, – сказал я. – Когда игра крупная. – Заигрались мы уже. Давайте им танки выделим и пару самолетов! А чего особенного? Они же теперь, считай, наши. Переписаны, пронумерованы, как в музее. – Скорее как в зоопарке, – хмыкнул Фадей. – Даже не предполагают, что уже в вольерах. – Неизвестно, кто в вольере окажется, когда этих псов их хозяева с цепи спустят, – буркнул Воронов. – Интересно, как ты предлагаешь их обучению содействовать? – спросил я Фадея. Тот пожал плечами: – Было бы желание, а способ всегда отыщется. В тот же день я донес эту идею Плужникову. Предполагал услышать гневную отповедь. Но эффект получился противоположным. – А что, интересно, – хищно улыбнулся комиссар госбезопасности. – И, главное, с исполнением проблем никаких. – В каком смысле? – не понял я. – Дадим негодяям в аренду летний лагерь ОСОАВИАХИМа. – Чего? – я искреннее изумился. Нормы ГТО, Ворошиловские стрелки, курсы для юных медсестер – все это широкое движение подготовки народа к войне шло по нарастающей. И здесь Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству играло особую роль, являясь мощной структурой, охватывающей всю страну. ОСОАВИАХИМ обладал самой обширной материальной базой – стрельбищами, военным снаряжением и оружием, самолетами для подготовки в аэроклубах. И сейчас Плужников предлагал отдать один из его лагерей для нужд террористов. – А чего? Есть у меня один такой лагерь на примете, – сказал он. – Дальнее Подмосковье, чужих глаз не слишком много. Запишем боевиков курсантами ОСОАВИАХИМа. Заодно покажем «Картелю», что у «державников» есть выходы на высокопоставленных военных, которые способны провернуть такой фортель. – И будем их учить стрелять, бросать гранаты и тактике боя? – спросил я невинно. – Да пусть учатся. Все равно применить свои знания во всей полноте мы им не позволим. – Вашими бы устами… И что, военные так и отдадут нам лагерь под наши нужды? – А куда денутся! Идея, конечно, была диковатая. И на моих глазах она приобрела вполне реальные очертания. В общем, так мы и решили создать «клуб начинающего террориста»… Глава 14 Асмолов с Нормировщиком стояли на крыльце хлипкого, в три окошка, деревенского домика в Измайлово. Оттуда открывался вид на грандиозную стройку стадиона имени Сталина. Тот планировался как главное спортивное сооружение страны, арена которого вместит до двухсот тысяч человек. А еще на трехстах гектарах вознесутся спортивные площадки, велодром, водно-лыжная база на берегу пруда и другие строения. – Народ православный мрет как мухи. Крестьянин крепостным стал в колхозах. А они показуху на весь мир устраивают! – зло цедил Нормировщик. – Стадионы им подавай, нищебродам! – Но размах внушает уважение, – отвечал Асмолов. – Размах – да. Это они умеют… Пускай строят. Будет нам Колизей, где их всех принародно казнить станем. – А будет такое? – Обязательно. И быстрее, чем вы полагаете! – отчеканил Нормировщик. – Хочется надеяться. Они еще раз окинули взглядом разворачивающееся строительство, снующие туда-сюда грузовики, работающую строительную технику. После чего прошли в домик. Разговор предстоял серьезный. – Мы рассмотрели вашу просьбу по поводу военной подготовки наших молодых соратников, – высокопарно начал Асмолов, усевшись на лавку за расшатанный длинный дощатый стол. – У нас есть возможность провести такое обучение. Притом на природе, недалеко от Москвы и в приличных объемах. – Даже так… – Нормировщик болезненно поморщился, нервозно-озлобленное состояние, одолевшее его от картины успешно строящегося стадиона, все не отпускало, и он процедил зло: – Только нужно, чтобы ни одна краснопузая сволочь туда носу не казала. Главное – скрытность! – Мы это понимаем. Предлагаем для наших целей использовать стрелковый лагерь на базе ОСОАВИАХИМа. Нормировщик не поверил своим ушам: – Может, сразу НКВД попросить помочь?! Надо же! Запереть наших людей на объекте Наркомата обороны! Это абсурд! – Вы хорошо понимаете особенность исторического момента? Большевики сейчас боятся внешней агрессии, как дикие кошки огня. – И правильно боятся. И пусть боятся… – Поэтому охват военной подготовки населения огромен. В нем задействован практически весь народ. И в этом стоге сена спрятать одну нашу иголку не составит труда. Главное, иметь хороших покровителей. – И вы их имеете? – А откуда у вас переданные нами стратегические сведения по военным делам? От них. И они вполне безболезненно могут провернуть такое деликатное предприятие. Притом так, что ни по каким бумагам не подкопаешься. – И как это будет выглядеть? – Собираются комсомольцы, рабочие и студенты осваивать стрелковое оружие. Все официально. Палатки разобьем. Стрельбище уже оборудовано.